Онтологические прогулки

Из книги "Россия и Запад. Русская цивилизация и глобальные политические вызовы"

       Как и ожидалось, предложение ввести в Конституцию России положение об особом статусе русского народа, вызвало крайне негативную реакцию со стороны российских неолибералов и «представителей других народов» страны. Эта реакция порой приобретает откровенно нездоровый характер, что, впрочем, тоже не должно вызывать особого удивления: к истерикам нашей «прогрессивной общественности» народ уже привык. Не остался в стороне и Запад, в очередной раз вспомнивший о «великодержавном русском шовинизме» и о том, что этот шовинизм всегда был «главной угрозой миру».

       Уже само упоминание о русском «национализме» и «шовинизме» в западных и российских неолиберальных СМИ в связи с конституционной реформой указывает на то, с кем в действительности пытается бороться неолиберализм и в чём он видит для себя основную опасность. Опасность эта связана с пробуждением самосознания русского народа. И в этом контексте всякого рода «критики», исходящие от неолиберального лагеря, уже самим фактом своего появления свидетельствуют, что введение в Конституцию положения об особом статусе русских является безусловно верным. Но, к сожалению, оно на данный момент так и осталось всего лишь предложением – частной инициативой, которой государство откровенно испугалось. Отклонение данных предложений показало действительные возможности современного российского государства и его реальную способность заботиться о подлинных национальных интересах страны. К сожалению, возможности эти не столь значительны, как того требует время. Осознавая, что в стране формируются объективные основания для её распада, пытаясь изменить эту тенденцию, государство, тем не менее, в этих стремлениях прибегает, по сути, исключительно к «косметическим средствам»: озвученные меры по улучшению демографической ситуации в стране входят в противоречие с фактическим ухудшением реального экономического и социального положения большинства общества. Это означает, что экономическая действительность с её неуклонным ростом цен на предметы первой необходимости и коммунальные услуги в короткие сроки обесценит все социальные бонусы, призванные стимулировать рост рождаемости. Да и те выплаты, о которых было заявлено, не являются в полной мере гарантированными: история с уже ставшими легендарными «майскими указами» Президента показала, как отраслевая и региональная бюрократия могут блокировать и извращать решения центральной власти.

       К сожалению, современное российское государство в целом стремится избегать каких-либо тем, связанных с существованием именно русского народа. Создаётся впечатление, что оно этих тем откровенно боится. И, вследствие этого, проблема «русской демографии» растворяется стараниями официальной статистики в проблеме падения общей численности населения страны. Но и эта проблема решается государственными структурами весьма своеобразно. Российская бюрократия и в данном случае заинтересована не столько в выяснении существа проблемы, сколько в создании более-менее благополучных отчётов, в рамках которых действительность откровенно фальсифицируется. 

       С точки зрения фундаментальных законов статистики, демографические показатели мирного времени всегда, так или иначе, реагируют на экономические и социальные процессы. И если эти процессы ограничивают возможности общества, это отражается на демографии: рождаемость падает. Соответственно, если государство стремится изменить ситуацию, оно должно проводить реформы, направленные на улучшение жизни большинства общества.

       Но в действительности ничего подобного не происходит. Вместо того чтобы менять собственную политику, представители власти в очередной раз ссылаются на дурное наследие прошлого. Активно эксплуатируется тема резкого сокращения рождаемости в девяностые годы прошлого века и всё, что происходит сегодня, определяется как «демографическая яма», избежать которой было невозможно.

       С одной стороны, наличие такой ямы очевидно. Но оно не объясняет всех особенностей нынешней демографической ситуации в стране. Множество исторических примеров, связанных с исследованием самых разных обществ, переживших глобальные эпидемии и войны, показывают, что демографические ямы резко стимулируют рост рождаемости. И это объяснимо: дефицит населения открывает более широкие возможности для тех, кто смог пережить время катаклизмов. Когда на одно рабочее место претендуют не пять, а полтора человека, перед людьми возникают возможности, которые ранее для них были закрыты. Одновременно с этим открывается возможность и для ускоренной технической модернизации, одним из частных следствий которой оказывается рост производительности труда.

       Исторический опыт цинично свидетельствует о том, что для той части общества, которая смогла пережить катастрофу, сами катастрофические события оказываются, в итоге, благом, если понимать в качестве такового не перипетии личной жизни, а социальные возможности. И это, в свою очередь, влияет на статистику рождаемости: «после Апокалипсиса» количество детей в семьях больше, чем накануне этого события. Но для того, чтобы эта демографическая модель сработала, необходимо всего лишь одно: наличие перспективы – экономической, социальной, духовной.

       В России демографическая яма никак не стимулировала рост численности семей. Это означает, с одной стороны, что каких-либо устойчивых жизненных перспектив население не ощущает, а с другой, можно говорить, что Россия в очередной раз упустила глобальную возможность для собственного развития. Это развитие было бы возможным при смене социально-экономической модели. Но вместо этого государство выбрало иной путь: интенсификацию процессов иммиграции. Именно большое количество иммигрантов сглаживает демографическую статистику, позволяя представителям экономического блока в правительстве писать отчёты с более-менее сносными демографическими показателями и сохранять собственные высокие посты.

       При этом речь не идёт о миграционных потоках славянского населения. Основную массу мигрантов составляют выходцы из Средней Азии. Тем самым, российское общество активно разбавляется изначально чуждыми ему этническими элементами. Локальным итогом такой миграционной политики оказывается возникновение множества поселений, в которых коренное российское население отсутствует. Всё, что осталось в таких районах от исторической России, это их названия.

       Такая миграционная политика не является результатом некоего заговора или сознательной русофобии. Логика принятия подобных решений – не политическая, а экономическая. И продиктована она не столько государственными интересами, сколько интересами частного капитала. В рамках КМЭ Россия, обладая подчинённым положением по отношению к Западу, выступает, тем не менее, в качестве локального центра для регионов, относящихся к экономической периферии. Жизненный уровень населения периферии ниже, чем в России. Поэтому российский капитал, привлекая мигрантов из периферийных регионов, платит им крайне низкую заработную по российским меркам, но более высокую, чем они могли бы получить у себя дома.  Благодаря этому капитал получает дополнительную прибыль, а т.к. государство находится под контролем олигархии, экономические интересы капитала превращаются в государственную политику.

       И в этом случае государство закладывает бомбу под собственный фундамент. Мигранты из Средней Азии относятся к числу самых обездоленных слоёв населения современной России. При этом их численность регулярно и неотвратимо растёт. Через несколько лет они станут серьёзной социальной силой, и достаточно будет какой-либо незначительной, мелкой случайности для того, чтобы этот бурлящий котёл взорвался. Такой взрыв способен полностью уничтожить все формы российской государственности. Социальные противоречия совместятся с национальными, и всё славянское население страны будет восприниматься восставшими в качестве эксплуататоров и привилегированного класса. При этом необходимо учитывать, что Средняя Азия не знакома с идеями толерантности, конституционализма и правового государства. Реальной формой восстания Юга внутри Севера может быть только тотальное насилие, результатом которого станет геноцид современного российского населения и, прежде всего, русских.

       Российское государство, переформатируя этнический состав населения России, может утешать себя мыслью, что подобные тенденции присутствуют и в европейской жизни. Последнее вполне объяснимо: нормы капиталистической рациональности, ориентированной на получение максимальной прибыли, везде одинаковы. И Европа сегодня разрушает свой цивилизационный фундамент ещё более стремительно, чем российская власть. Но едва ли данное обстоятельство способно примирить русское и российское население с происходящим. Если некий сумасшедший, будучи водителем автобуса, с восторгом устремляется по направлению к пропасти, это не обязывает пассажиров разделять его воодушевление. Для сохранения человеческой жизни в этих условиях необходимо как можно скорее отстранить водителя от управления.

       Какую бы сторону внутриполитической деятельности современного российского государства не рассматривать, везде обнаруживаются суицидальные тенденции. И в сфере экономики, и в социальной политике, и при решении демографических задач государство действует одинаковым образом: оно формирует сценарий собственного уничтожения. Эта тенденция непосредственно связана с экономикой. Современный капитализм, доводя свои экономические принципы до максимального уровня развития, вступает на путь самоуничтожения, попутно вовлекая на этот путь и общества им порабощённые. Финалом капиталистической истории видится масштабная война Юга против Севера, в результате которой Север перестанет существовать. В некотором смысле сбывается мечта троцкистов о мировой революции, но едва ли автор данной теории предполагал, что сама мировая революция примет такие формы.

       Значимость «русского вопроса» во внутриполитической жизни России в ближайшее время будет лишь возрастать. При том, что шанс закрепить особое положение русских в  рамках сегодняшней конституционной реформы не был использован, о чём уже можно говорить прямо, к этому необходимо будет вернуться в будущем. И не очень важно, по большому счёту, какими средствами – реформистскими или революционными – эта цель будет достигнута.

       Одновременно с этим необходимо поставить вопрос и о статусе русского языка в качестве единственного государственного языка в стране. Сегодняшняя политическая власть стесняется имени «русский». Не исключено, что завтра она начнёт стесняться говорить на русском языке.

       Но в первую особый статус русского языка необходим ему для более прочных позиций в какой-либо конкурентной борьбе. Здесь русскому языку ничего не угрожает. Русский язык сегодня нуждается, прежде всего, в защите от необязательных иностранных заимствований и всякого рода сленга. В истории русского языка уже были периоды, когда он засорялся всякого рода кальками с иностранных языков и неологизмами. После чего обществу приходилось прилагать специальные усилия для его сохранения языка и очищения его от всего инородного.

       Бережное отношение к языку не означает, что необходимо блокировать любые семантические новации. Такая позиция – и абсурдна, и нереалистична. Язык как живая традиция постоянно обогащается новыми лексическими единицами, в т. ч. и благодаря общению с другими языками. Но такие новации должны быть оправданы. Если же язык сознательно уродуется, например, только для того, чтобы некая реклама стала более занимательной и запоминающейся, то в этом случае против языка совершается преступление, за которое необходимо нести ответственность.

       Чистота и благополучие важны не только потому, что язык – это инструмент общения. Язык связан с мышлением. Мышление как таковое и есть язык. И от состояния языка непосредственно зависит состояние мысли. В ситуации, когда «клиповая культура» стремится к упрощению мышления, а новые поколения фактически утрачивают способность к серьёзному, вдумчивому чтению, что уже само по себе является серьёзной цивилизационной проблемой, целенаправленная порча языка способна лишь усилить вектор культурной деградацией.

       Забота о языке должна стать конституционной нормой. Это позволит осуществлять защиту языка на регулярной основе, не ограничиваясь единичными государственными указами в данной области.

       Язык превращает реальность в мир. Соответственно, от состояния языка зависит состояние мира, в котором мы пребываем.