Онтологические прогулки

Квантовая пена, переусложнёнными и мало подлежащими исследованию орнаментами созидающая плоть миров, определяет, вероятно, и сияние мысли, и национальный окрас многих её аспектов, требующих погружения в дебри эзотерики…

 Сложно сказать: становятся ли яснее ветвящиеся внутри дебрей пути, по мере прохождения оных, но дерзновение мысли А. Дугина, представляющего феномен «Русского Логоса», достойно всяческого внимания, как труд, приближающий к корневым тайнам национального бытия.

 Труд фундаментальный, требующий же фундаментального вчитывания, и тонкого анализа пройденных автором троп.

Разумеется, философия относится к мягким наукам: система доказательств условна, и возможности эксперимента минимальны; разумеется, эзотерика вообще не оперирует доказательствами, тем не менее, апеллируя к тем фибрам, которые, будь внимательнее люди к изучению собственной души, работают практически в каждом.

 …Логос подразумевает и слово Бога (или мысль, выраженную в слове), и собственно – Иисуса Христа, выражающего этот Логос, как слово выражает говорящего (интересна рифма к Логосу – Лотос: словно сразу вводящий в круг восточной мистики: рифма, таинственно дающая созвучия, может открывать неожиданные оттенки смыслов сама по себе).

 Русский Логос – по Дугину – нечто, постепенно разворачивающееся во времени и пространстве: строящееся – сквозь разрушения, возникающее в дополнительных деталях постоянно: нечто, творящееся и на наших глазах.

 …коловращение миров представляет философ, вводя всё новые и новые термины: поэтичные, как поэтична, то есть надмирна – сама эзотерика: и в завораживающем калейдоскопе, отсвечивая новыми и новыми цветами и оттенками мысли, появляются, словно умирая и воскресая, Логос Аполлона, Логос Дионисия, Логос Кибелы, Дазайн, Навь, Царство Земли, метафора Ветра, диалектика Софии…

Культурологический субстрат огромен: в нём, алхимическим образом преобразовываясь из одного в другое, проявляются различные исторические периоды, завораживая в большей, или меньшей степени.

 …с Кибелы проявляющееся славянство имеет скорее мистическое значение; а вот удалённость элиты от народной плоти – всегдашняя очевидность.

 Логос, начинающий вибрировать государственной сутью, становится то бременем, то светодиодным началом: современность горазда вламываться во все двери…

 Оттенки поисков Флоренского и академика Рыбакова словно стягиваются в определённых узлах творения Дугина.

Геноновский традиционализм, спроецированный на Киевскую Русь, вспыхивает неожиданными полосами интеллектуального света.

 Идёт анализ монгольских времён, русско-польско-литовских взаимоотношений, огня старообрядческого движения, мировосприятия сектантов и раскольников.

 Глобальность владеет Дугиным: нужно интерпретировать всё, чтобы возрос пантеон мысли: мысли, определяющей Русский Логос.

Но… его не определить однозначно.

Как сознание.

Как Вселенную.

Тут… нечто бесконечно влекущее отдельные русские души ввысь и ввысь, и неистовство иных правителей, и задумчивость нежного, словно подразумевающего скит пейзажа, и отказ от бремени мира, сочетаемый с жаждой именно его, бремя, испытывать без конца.

 Тут – смерти нет! – наслаивается на ощущение скоротечности всего, и очевидности физического угасания тела.

 Всё это, совмещаясь противоречиво, и определяет Русский Логос = Космос…

…жидовствующие превращаются в определённую форму русского мессианизма: таинственную и страстную, и рефрен смерти, разнообразно толкуемый, от крестьянской кротости до интеллигентских метаний, сквозит в монументальном тексте.

 …Пугачёв, как носитель русской альтернативы, формируемой в отдалении от государственного Левиафана…

 Левиафан остаётся собой: и плещется он в крови, жадно поглощая оную питанием.

 Кибела своеобразно улыбается Софии, и образность пушкинской сказки про Петушка становится близка обеим; пока дворянство исследуется без какого бы то ни было почтения – от него ожидалось большего.

 Зазвучит – нежной и сложной, подъедаемой распадом музыкой – серебряный век…

Дугин даёт много интересных афористичных формул истории.

 Космос трёх томов, исследующих феномен Русского логоса, столь обширен и вместителен, что найдётся в нём место всему – бывшему и грядущему, становящемуся сейчас, и проявлявшемуся когда-то; и, если и не вывести единую норму таинственного Логоса, то на пути движения к оной рождается феноменальная энергия, и позволяющая возникать подобным словесным монолитам, как трактат А. Дугина.