Онтологические прогулки

 

 

В III в. до н. э. победоносные полки первого китайского императора новой династии Цинь, ведомые волей этого великого полководца и государственного деятеля, объединили Поднебесную в могущественную централизованную империю. Старые методы управления оказались непригодными в новых условиях. Учение Конфуция, доминировавшее до того времени, нуждалось в пересмотре. Новый царствующий дом требовал от ученых мужей иной, соответствующей реалиям времени, концепции управления. Таковая была предложена легистами (законниками) – новой духовной аристократией имперского Китая.

 

Легисты были суровыми реалистами и пытались реорганизовать общество для высшей цели – ведения успешной войны и обретения господства в Поднебесной правителями, которым они служили (о том же позднее писал Макиавелли: «государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны»). Эту концепцию выразил Гуансунь Ян: «Желания людей неисчислимы, но возможность для достижения выгоды кроется лишь в едином… Поэтому надо сосредоточить стремление народа на едином. Когда единое будет достигнуто, правитель сможет сосредоточить в своих руках все силы людей, а когда все силы людей будут сосредоточены в руках правителя, страна станет могущественной». Поэтому они полагали, что «Ли», феодальный кодекс, был недостаточен для насаждения дисциплины. К тому же старые отношения уже умерли, а как практичные люди они не верили в возможность возрождения прошлого легендарной эпохи: «Чтобы достичь хорошего управления людьми своего века, существует не один путь; для того чтобы принести пользу государству, необязательно подражать древним. Тан-ван и У-ван, став царями, возвысились благодаря тому, что не следовали древности; династии Инь и Ся были уничтожены из-за того, что не изменили старых ритуалов».

 

Легисты считали закон тем подлинным принципом, на котором должно быть основано управление: «когда закон побеждает народ, армия усиливается… Страна, где народ боится государственных законов и послушен в войне, нападает с помощью силы; выступая в поход один раз, она извлекает десятикратную выгоду». Закон должен быть в равной степени применим и к знати, и к слугам, и лишь правитель, облеченный высшей властью вершит судьбу страны, однако, оставаясь, в идеале, как бы в стороне: «Государь не принимает участия в делах вместе с чиновниками, и народ за это уважает его».

 

Когда Гуансунь Ян говорит что «мудрый творит законы, а глупый ограничен ими; одаренный изменяет ритуал, а никчемный связан ритуалом», то он имеет в виду не бездумную отсебятину правителя, а изменение и даже полное устранение отживших свое время или неуместных в данной ситуации законов и обычаев общества. Однако даже всевластный правитель должен следовать законам Неба: «Он не меняет великих законов неба и земли, а действует в соответствии с тем и другим, и так он действует постоянно, это и называется правильным подходом к управлению». Таким образом, чтобы правильно управлять, нужно знать эти законы и сам объект управления – человеческое общество.

 

 

Уже конфуцианец Сунь-цзы вынужденно констатировал: «Природа человека зла… – это погоня за выгодой… Человек изначально завистлив и по природе своей ненавидит других». Однако Сунь-цзы все же полагал, что культура и воспитание могут изменить человека. Но легисты пошли дальше. Хань Фэй-цы так писал: «Обучать людей человеколюбию и чувству долга – это все равно, что прельщать людей умом и долголетием», а последнее, по его мнению, лишь редкий дар природы. Гуансунь Ян так в целом характеризовал массы: «То, к чему люди стремятся, – это шесть видов распущенности; то, что они ненавидят, – это четыре трудности». А насчет народного интеллекта Хань Фэй-цы утверждал: «Ум народа так же не может быть использован, как и сердце ребенка». А потому: «Если управлять людьми как добродетельными, то неизбежна смута и страна погибнет; если управлять людьми как порочными, то всегда утверждается образцовый порядок и страна достигает могущества». Что значит управлять людьми «как порочными»? Это разъясняет Гуансунь Ян: «там, где людей сурово карают за мелкие проступки, проступки исчезают, а тяжким преступлениям просто неоткуда взяться… если сурово карать даже за мелкие проступки, исчезнут сами наказания, дела в стране будут развиваться успешно, и государь станет сильным».

 

Это обусловлено природою толпы (народа). Хань Фэй-цы восклицает: «Ведь ума у народа недостаточно, чтобы полагаться на него, это очевидно. Потому-то… осуществляя правление, возлагать надежды на народ – все это ведет к смуте; невозможно посредством этого управлять». Интересно, что подобного же мнения держались и мыслители более позднего времени и другого региона земли. Так французский социолог Густав Лебон утверждал: «толпа демонстрирует абсолютное отсутствие критического духа… толпа мыслит образами, а сам образ немедленно вызывает в памяти серию других образов, которые с первыми не имеют никакой связи». А один из талантливейших организаторов человеческой коллективной деятельности Генри Форд отметил: «Подавляющее большинство желает оставаться там, где оно поставлено, они желают быть руководимыми, желают, чтобы во всех случаях другие решали за них и сняли с них ответственность… для большинства людей наказанием является необходимость мыслить».

 

Но признание народа серой инертной массой не означало, по мнению легистов, необходимости организации замкнутой правящей элиты. Так, например, Хань Фэй-цы утверждал: «у просвещенного правителя чиновники таковы: первый министр непременно поднялся из местных чинов, а ответственный главнокомандующий непременно вышел из рядовых». Многие примеры истории доказывают правильность подобного подхода, т.к. часто управленцы из народа качественно превосходили наследственно-«элитарных» управленцев. Вскоре и события в самой Поднебесной на примере крестьянина Лю Бана, основателя династии Хань, подтвердят верность выводов философа-легиста.

 

По теории легистов элита, как и простой народ, была лишь органом государства, понимаемом шире, чем просто аппарат управления, а не чем-то ценным само по себе. Старая аристократия признавалась анахронизмом, который должен быть заменен иерархией воинов и чиновников, доказавших свой профессионализм и верность правителю. Чтобы предотвратить процесс деградации элиты предлагалось: «при выдвижении на должность бедных делать богатыми, а богатых бедными, бедный станет богатым, а богатый бедным, и государство будет сильным». При условии непрерывности этого процесса, по мнению Гуансунь Яна элита не станет наследственной и будет верно служить государю.

 

Хань Фэй-цы также выступал против старой аристократии: «Для государства с десятью тысячами колесниц главная беда тогда, когда крупные чиновники захватывают слишком большую власть… выгоды чиновников и государя противоположны… выгоды государя в том, что бы иметь способных подданных и назначать их на должности, а выгоды чиновников в том, что бы не имея способностей, распоряжаться делами… не имея заслуг, быть богатыми и значительными… использовать в личных целях своих друзей и сторонников». При этом людей другого типа, т.е. действенных управленцев, в элите не окажется уже в самое ближайшее время. Механизм их устранения также раскрыт Хань Фэй-цы: «Узурпатор может клеветнически обвинить его в преступлении и казнить по государственным законам, а если нет возможности приписать ему преступления, можно прикончить его исподтишка ударом кинжала». В результате «территория государства все урезается, а частные дома все богатеют; государь падает все ниже, а крупные чиновники становятся все могущественнее». И далее: «Что же касается тех, кто плетется за узурпатором, то, коли это не глупцы, не понимающие опасности, так это непременно низменные личности… Крупные чиновники поддерживают этих глупцов и низменных людей, они, с одной стороны, вместе с ними обманывают государя, с другой стороны вместе с ними грабят народ ради собственной выгоды, сколачивают вокруг себя друзей и сообщников, сообща в один голос дурачат государя, разрушают закон и этим вносят смуту в среду служивых и в народ, наносят вред царствующему дому, ставят государя в тяжелое и унизительное положение». Так Хань Фэй-цы раскрывает природу кризиса управления, не только в древнем Китае, но и вообще в любом другом самодержавном государстве.

 

Какой же выход из данной ситуации предлагает, например, Конфуций: «Не ходите туда, где беспорядки. Не живите там, где смута. Если поднебесная следует Дао, будьте на виду, если нет, скройтесь». Хань Фэй-цы на это смотрел иначе: «Чиновник, совершивший тяжкое преступление, своим деянием обманул государя, и его преступление заслуживает смерти».

 

Заочно смертный приговор подписал конфуцианцам и некоторым другим философам Хань Фэй-цы таким утверждением: «Так как глупые и лживые учения, запутанные и противоречивые утверждения ведут борьбу между собой, а правители слушают их всех, то получается, что люди не имеют определенных форм для своих речей, не имеют определенного образа для своего поведения». А чтобы избавиться от этого, необходима единая идеология. Тех же, кто уже подхватил разного рода убеждения, проще лишить головы, чем долго и кропотливо перевоспитывать – для этого просто не было времени да и смысла, народа и так хватало с избытком.

 

Т.о. школа легистов явилась той концептуальной основой, благодаря которой стали возможными выход из кризиса управления и объединение Поднебесной железными полками Цинь Ши-хуанди. Как отмечал С.П. Фицджеральд: «Победа легистской школы в циньской империи была обусловлена тем, что только она одна могла засвидетельствовать свою применимость в государственной политике».