Онтологические прогулки

     Подавляющее большинство обществ на Земном шаре принадлежало к типу, так называемых, традиционных обществ. Традиционное общество живет по принципу: «Истина не бывает новой. Новым бывает только заблуждение». В традиционном обществе налагается строжайший запрет (табу) на нововведения, поскольку считается, что всякое изменение может совершаться только в одном направлении: от хорошего – к плохому; от плохого – к худшему. Любые нововведения в традиционных обществах воспринимались как «мутация», - порча образца. Для традиционных обществ характерна «ностальгия по началу», «вечное возвращение» к прошлому, которое, по словам М.Элиаде, есть «ностальгия религиозная»[1, 61].

      И вот в ХVII веке в Европе возникает из ряда вон выходящее явление: стремление к постоянным нововведениям, - то есть к тому, что запрещалось ранее. В отличие от традиционного предубеждения перед новизной, постепенно формируется другое предубеждение: считать, что все новое лучше старого. На смену стратегии «вечного возвращения» приходит стратегия бесконечных инноваций.

    В чем заключался смысл того постоянного возвращения к прошлому, которому в традиционных обществах отдавалось предпочтение перед любыми нововведениями? Почему «вечное возвращение», а не новаторство?

   Смысл «вечного возвращения» и «ностальгии по изначальному» вполне понятен и, можно даже сказать, актуален. Как ни странно это для нас звучит, «вечное возвращение» и поворот к истокам в традиционных обществах тоже был связан с доктриной обновления мира. Но это обновление несколько иного рода, нежели та новизна, к которой стремится современное общество. В основу этого вида обновления заложена иная онтологическая парадигма. Это – энергийная парадигма реальности. Энергии бытия максимальны в момент появления мира и все более рассеиваются по мере удаления от истоков, - не к этому ли архетипу восходит второе начало термодинамики? Смысл возвращения к истокам, которое регулярно совершалось в ходе традиционных календарных праздников, заключался в обновлении энергий бытия. По словам М.Элиаде, «человек вновь начинал свое существование с нерастраченным запасом жизненных сил, - таким, как в момент рождения». [1, 55]. Тот же смысл энергетического обновления лежал в основе возвращения к первообразам – архетипам любой деятельности. Энергии любого действия, - замечает М.Элиаде, - считались максимальными, когда это действие совершалось впервые: божеством или предком. Совершалось возобновление «различных типов энтузиазма, возникающих в душе человека через повторение определенных действий, которые совершали Боги» [2, 53].

     Резюмируем коротко и ясно. Вопрос: что давало людям традиционных обществ «вечное возвращение» к истокам? Ответ: энергию существования. 

     Таким образом, можно выделить некий «общий знаменатель» как для «инновационных», так и для «традиционных» обществ. Это – различные источники и способы получения энергии. Энергия здесь понимается в самом широком смысле слова: как физическая энергия, так и духовная, - иными словами, все то, что дает силы жить как отдельному человеку, так и всему обществу в целом. Единственное, что не создается никакими изобретениями, нововведениями и инновациями, - это энергия. Энергию можно только высвобождать, расходовать, экономить, перераспределять, но не создавать. В связи с этим вспоминается сюжет известного романа В.Пелевина «Поколение П». В романе описывается сообщество копирайтеров, в котором, как и повсюду в современном мире, совершаются непрерывные нововведения, обновления и перестановки. Но все эти изменения оказываются бутафорией, за которыми скрывается одна неизменная «константа»: возможность доступа к источникам энергии.

     Сегодня даже от гуманитария требуется, чтобы он, так или иначе, был причастен к стратегиям «инновационного развития». Однако первообразом любой инновационной деятельности является сфера технических изобретений. Так совершим поворот к этим первообразам, в которых общий смысл и компоненты инновационной деятельности существуют еще в состоянии первозданной ясности.

     Можно констатировать парадокс: инновации в образовательной, информационной и социально-экономической сфере порождают невероятную запутанность, сложность и неразбериху, а вот инновационная техническая мысль упрощает. Поэтому от гуманитарного «блуда мысли» по поводу стратегий инновационного развития иногда хочется вернуться к первозданной «чистоте и невинности» мысли технической. (Вспоминается строка из раннего Маяковского: «Расцелую умную морду трамвая»).

     Итак, главные инварианты технического изобретения: 1) то, что невозможно создать, придумать или изобрести, а возможно только открыть: новый источник энергии и 2) то, что нужно изобрести: способ преобразования одного вида энергии в другие. Здесь удача инновационной деятельности заключается в упрощении, а не в усложнении передаточного механизма.

     Термину «энергия» мы придадим более широкий метафорический смысл и попробуем провести аналогию между техническими и общекультурными процессами. В культуре есть феномены, которые в известном смысле аналогичны понятию энергии в физике. Существует то, что может быть названо «интенсивным измерением культуры»: воля к жизни, пассионарный заряд (по Л.Н.Гумилеву) и т.п. С энергией эти феномены имеют то общее свойство, что культура их может только высвобождать, расходовать, перераспределять, но не создавать.

     Известное сходство с физической энергией имеют все феномены, которые можно объединить одним термином: интенциональность. Это - любого рода желания, влечения, стремления, намерения, волевые импульсы, - то есть всевозможные модусы направленности на... Само наличие интенциональности как некоего «качества» направленности на предмет, ни к чему не сводимо и не из чего не выводимо. Мы можем только переключать интенциональность сознания, вводя в его поле те или иные предметные области, но не формировать сам факт существования этой направленности. Конечно, мы не будем оспаривать ни известное экономическое учение о формировании потребностей, ни философскую концепцию «машинерии желаний». Но всякое влечение может рассматриваться в двух аспектах: в аспекте предметной отнесенности и в аспекте интенсивности, которая составляет его «энергийную» сторону. Общество может формировать потребности лишь в аспекте их предметной отнесенности, а вот «энергийная» сторона может лишь растрачиваться, но не формироваться. В самом деле, изобретая все новые и новые «ценности» и предметы, способные отвечать нашим потребностям, мы можем только переключать энергию стремления в другую область. В крайнем случае, можем усиливать стремления, закрывая побочные шлюзы и направляя энергию стремлений в одно русло. Но мы не можем формировать сам «субстрат» энергии влечения, - мы можем лишь направлять его потоки. Наличие или отсутствие влечения - не в нашей власти. Все наши усилия питаются этой предсуществующей энергией направленности на... Когда же иссякает энергия влечений, - такая ситуация может быть охарактеризована известными словами из Священного писания: «Когда соль морская утратит свой соленый вкус, то что ее сможет сделать вновь соленой?». Не смотря на все ухищрения «машинерии желаний», в конце концов, неизбежно наступает всеобщий «апофигей» культуры.

     К феноменам, имеющим известное сходство с энергией в физике, относится также феномен смысла. Смысловую составляющую как культуры в целом, так и всякого индивидуального бытия, можно сравнить с энергетическими ресурсами культуры. Смысл жизни – это то, что дает нам силы жить, даже если все материальные источники энергии на исходе. Культура может существовать лишь до тех пор, пока в ней сохраняются хотя бы крупицы смысла. Подобно физической энергии, смысл, - в частности, смысл жизни, - невозможно создать или изобрести. Смысл, - как и источник энергии, - возможно только открыть, а затем «перераспределять» и «расходовать». Любое нововведение в культуре имеет дело с ограниченным количеством «смысловой энергии», которая во всех инновационных процессах может только перераспределяться, но отнюдь не создаваться.

     Тогда, по аналогии с законами термодинамики, можно сформулировать утверждение о неизбежности энтропийных процессов в культуре: рост технических нововведений приводит к рассеиванию смысла. Разрастание инновационных технологий неизбежно связано с утратой смысловой составляющей культуры, а значит, с истощением энергий бытия. Процитируем по этому поводу единомышленника: «Изобретение все новых и новых способов передачи информации происходит в ущерб самой этой информации, вбирая ее смыслы в качестве символического выкупа за скорость передачи» [3, 113].

     Этот процесс, который, по-видимому, неизбежен для любого технологического развития, подметил в свое время Э.Гуссерль, охарактеризовав его как процесс подмены смысла методом. Или подмены смысла техникой, что почти то же самое: понятие «метод» в известном смысле аналогично понятию «техника», если технику понимать в широком смысле слова, - как всякий стандартизированный способ достижения результата; повторяемость, не опосредствованную рефлексией. Подробнее эту тему развивает Х.Ортега-и-Гассет. Подмена смысла техникой тотальным образом охватывает все сферы современного общества, - замечает Х.Ортега-и-Гассет. Здесь и работник материального производства, который знает, как производить те или иные операции, но не видит «смысла», - конечного продукта своего труда. Здесь и солдат, которому достаточно держать в фокусе внимания лишь технологии убийства, но при этом можно не видеть результата, - убитых людей. Здесь и ученый, для которого понятие «реальность» растворяется в методах нахождения групп симметрий в системах уравнений. Здесь, - добавим мы, - и современный студент, который может вполне успешно решать тесты или задачи по физике, но очень смутно представляет себе, к примеру, общий смысл специальной или общей теории относительности. Вопросы «зачем», «что» и «почему» в современной культуре везде и повсюду подменяются одним вопросом, - вопросом «как».

     Если же культура пытается вновь обрести утрачиваемый смысл (который, как уже было сказано, никакими инновациями создать невозможно), - то сегодня это совершается так же, как и в традиционных обществах: в форме поворота и возврата к истокам. Случайно ли, что, наряду с инновационным бумом, в современной культуре существует другая, - не менее мощная тенденция. Это – тенденция многочисленных «поворотов»: «лингвистический поворот», «антропологический поворот», феноменологический призыв «назад, к самим вещам», «назад, к восприятию» и т.д. Стратегии поворота направлены вспять по отношению к инновационным стратегиям. Цель та же, что и в «традиционном обществе»: открыть доступ к источнику энергии, - «энергии» смысла (если можно так выразиться), погребенному под наросшим пластом передаточного механизма инновационных технологий.      

     Аналогию между смысловыми и энергетическими изменениями можно продолжить, обратившись к некоторым концепциям семиотики. Ж.Бодрийар сравнивает современную культуру с «остывающей» семиотической вселенной, которая приходит на смену «горячей» семиотической вселенной. Бодрийар ссылается на Маклюэна, который различал «hot»-знаки («горячие» знаки) и «сооl»-знаки («прохладные» знаки). Если «hot»-знак отсылает к предметно выраженному значению (референциальная стадия знака), то «сооl»-знак отсылает только к другому знаку, то есть имеет чисто реляционное значение. Термин «сооl»-знаки «обозначает (у Маклюэна и Рисмена) интенсивную, но безаффектную соотнесенность элементов, игру, питающуюся исключительно правилами игры, доходящей до конца взаимоподстановкой элементов. Напротив того, «hot» характеризует референциальную стадию знака, с его единичностью и с глубиной его реального означаемого, с его сильнейшим аффектом и слабой способностью к подстановке. Сегодня нас всюду обступают «сооl»-знаки». «Пока остается какая-то доля аффекта и референции, мы еще на стадии «hot». Пока остается какое-то сообщение, мы еще на стадии «hot». Когда же сообщением становится само средство коммуникации, мы вступаем в эру «сооl» [4, 75-76].

     Примером «hot»-знака могут быть деньги в форме золотых монет, то есть денежный знак, у которого в наличии не только меновая, но и потребительная стоимость. Примером «сооl»-знака могут быть бумажные деньги, значение которых сводится только к меновой стоимости, - то есть к способности обмениваться на другие знаки. Остывание семиотической вселенной можно проиллюстрировать, в частности, на примере эволюции денег: от монет к бумажным деньгам, а от них – к различным формам безналичного расчета.

    Остывание семиотической вселенной можно проиллюстрировать также на примере эволюции (а точнее, деволюции) студенческого реферата: от реферата, написанного самостоятельно, с элементами собственных рассуждений; к реферату, списанному с учебника от руки; и, наконец, к реферату, напечатанному на основе электронных носителей информации, причем даже не прочитанному подателем реферата. Стадия максимального остывания семиотической вселенной – это когда, по словам Бодрийара, «сообщением становится само средство коммуникации». Среди всей циркулирующей информации в современном мире все больше растет удельный вес сообщений о способах получения информации.

     Рост информационных технологий в современном мире можно сопоставить и инфляцией, - то есть с умножением бумажных знаков при неизменности золотого запаса. С золотым запасом в данном случае можно сравнить смысловую составляющую культуры.    

     Разрастание информационных технологий можно сравнить с разрастанием передаточного механизма, в котором знак отсылает не к референту, а только к другому знаку. Там, где речь идет о передаточном механизме, мы вступаем в область техники и «машинерии», а здесь неизбежно действуют те или иные законы сохранения. Это приводит к тому же самому, к чему приводят аналогичные процессы в механике: к рассеиванию энергии. В данном случае - смысловой энергии - и к прогрессирующему «остыванию» семиотической вселенной, когда «пролиферация образов нарастает лишь в ущерб интенсивности их переживания» [3, 113].

     Так, может быть, в гуманитарной области должен появиться свой «Майер», который сформулирует здесь свои «законы сохранения», по аналогии с законом сохранения энергии, сформулированным Р.Майером в 1841 году в области естествознания? Нельзя ли, например, по аналогии с «золотым правилом механики» сформулировать нечто вроде «золотого правила инновационной деятельности»? «Золотое правило механики» гласит: величина работы всегда остается неизменной, поскольку любой выигрыш в силе означает проигрыш в расстоянии (энергия – это способность тела совершить работу). Может быть, аналогичное правило имеет место и в инновационной деятельности, когда выигрыш в одном отношении (вопрос: в каком?) неизбежно получается в обмен на проигрыш, прежде всего, в смысловой сфере. Плюс издержки на «рассеивание энергии», так как коэффициент полезного действия (КПД) неизбежно меньше единицы. (Но здесь уже должен появиться свой «Карно» в гуманитарной сфере.

     Впрочем, новаторство и «инновационную деятельность» нужно отличать от творчества. Это – различие между логикой изобретательности в первом случае и логикой дара во втором. Изобретательность всецело технична, а значит, так или иначе, подпадает под действие каких-либо законов сохранения. Творчество же совершается по логике дара. Дар, одаренность - от слова «даром»: даром от Бога. Поэтому истинное творчество не подпадает под законы сохранения: здесь действует «логика» благодати. По логике дара (людям от Бога) возникает изначальное смысловое ядро культуры.

     Обратим внимание на одну характерную закономерность. Как возникали подлинно великие культуры? Случайно ли, что в периоды существования великих культур (античная культура, культура Возрождения) человеческая деятельность, как правило, осознает себя не в понятиях новаторства и даже не в понятиях творчества, а наоборот, в метафорах поворота и подражания образцам. В Древней Греции познание понималось как «эпистрофе» - «поворот ума», а искусство – как подражание идеям - первообразам вещей, - а отнюдь не как «творчество». И, тем более, не как «новаторство». Другая великая культура – культура Ренессанса – осознавала себя, опять же, в качестве возврата и подражания античным образцам, а отнюдь не в качестве «нововведения». Великая живопись Возрождения была основана на эстетической доктрине «подражания природе», а отнюдь не императиве «самовыражайся» или «будь оригинальным».

     Возникла ли хоть одна великая культура на пути инноваций? Возникало ли великое искусство там, где стремление к новизне, оригинальности и «неподражаемости» возводилось в самоценность? К.Ясперс заметил, что настоящий духовный прорыв в истории был совершен лишь однажды. Этот период Ясперс назвал Осевым временем. С тех пор всякий великий духовный прорыв в истории – это лишь отголосок и эхо Осевого времени. Поэтому, очевидно, великие культуры осознавали себя в метафорах поворота и возврата к истокам.

     Сделаем вывод. Подобно источникам энергии, «источники» смысла, дающие импульс к возникновению великих культур, невозможно создать, придумать, или «изобрести». Их возможно только «открыть». Причем необходимо сделать еще одно уточнение: не мы открываем их, а они открываются нам. Парадоксальна мысль М. Хайдеггера о том, что сегодня не мы должны искать Бога, а ждать, что Он найдет нас, - если только Он пожелает нас найти. Впрочем, можно добавить: если есть еще что-то, что в нашей власти – то не «открыть», а только переоткрыть. …И, разумеется, не на пути инновационных стратегий, а, как это до сих пор было во всех традиционных обществах, - на пути «поворота» и «возврата». Поворота вспять и возврата к истокам.