Онтологические прогулки

(Начало)

***

             Ещё более ясное представление о русском, в том числе и «мистическом» анархизме и о его экзистенциальной сущности даёт длившееся десятилетиями противостояние М.Бакунина с теоретиком «научного коммунизма» К. Марксом. Эта поистине детективная история многое разъясняет в истории последних ста – ста пятидесяти лет.

В 1840 году Бакунин покинул Россию, вроде бы для продолжения образования в Германии. Однако вскоре он пришёл к выводу, что оставил свою родину, как ему тогда казалось, навсегда. Обосновавшись поначалу в Берлине, он продолжал изучение истории и философии и вскоре познакомился с К. Марксом. Сам Бакунин пишет об этом так: « Я встретил его впервые в Париже в 1844 году. Я был уже эмигрантом. Мы сошлись довольно близко. Он тогда был гораздо более крайний, чем я, да и теперь он, если не более крайний, то несравненно учёнее меня. (…) Однако полной близости между нами не было никогда. Наши темпераменты не подходили друг к другу. Он называл меня сентиментальным идеалистом – и был прав; я называл его вероломным, коварным и тщеславным человеком – и тоже был прав».

Дальше – больше. Личная вначале неприязнь быстро переросла во вражду.  Подробно об этом Бакунин рассказал  в публицистически-мемуарном очерке «Мои личные отношения с Марксом» (1871 г.). В дальнейшем цитируется по изданию: Материалы для биографии М.Бакунина. Бакунин в первом Интернационале. Т.3, М. 1928 г.

«Он  (Маркс – Г.М.) был редактором выходящей в Кёльне "Новой Рейнской Газеты". В одном из номеров этой газеты я нашёл корреспонденцию из Парижа, в которой было сказано, что г-жа Жорж-Занд, с которой я некогда был знаком, по слухам кому-то   сказала, что необходимо "остерегаться Бакунина, так как возможно, что он является чем-то вроде русского агента» (с.302).

Бакунин пишет, что он отправил письмо лично Жорж-Занд, в котором выразил  с удивление, откуда взялись подобные измышления. Знаменитая писательница тут же ответила опровержением, отправленным лично Марксу. Дальнейший результат этой гнусной публикации таков: «Спустя несколько месяцев, я встретил его (Маркса – Г.М.)  в Берлине. Общие друзья заставили нас обняться. А затем, во время полу-шутливого, полу-серьёзного разговора, Маркс сказал мне:" знаешь ли ты, что я теперь стою во главе столь хорошо дисциплинированного тайного коммунистического общества, что стоит мне сказать одному из его членов: иди убей Бакунина, и он тебя убьёт". – Я ответил, что в том случае, если у (его) тайного общества нет другого дела, кроме убийства людей, не угодных Марксу, оно может быть только обществом прислужников или смешных хвастунишек.

После этого разговора (август 1848) мы не видались до 1864 г.» (с. 303).

Для современного читателя такой разговор может показаться несколько удивительным.  На памяти Дантес и Пушкин, Лермонтов и Мартынов… Дуэль что ли? Бакунин в сравнении с Марксом был богатырём – дал бы ему, как у нас принято говорить, «по морде», да и всё бы кончилось – русский революционер против  немецкого еврея. А почему-то дело повернулось иначе. То ли это проблема европейской «культуры», то ли анархизм не дошёл ещё до понимания внутренней сути назревавших конфликтов.

Но была у Бакунина всё же и довольно ясная социальная программа. Она базировалась не только на критике «государства», но и на  разоблачении «бонапартизма». Под бонапартизмом тогда подразумевался  государственный режим, установленный в период правления Наполеона  III в период 1850-60-х годов. Этому посвящена малоизвестная статья Бакунина «Коррупция – О Маккиавелли – Развитие государственности».

Луи Бонапарт – племянник Наполеона, которого Маркс тоже не очень любил,– захватил власть во Франции с помощью еврейских банкиров, к кругу которых во главе с Ротшильдом был близок и Маркс, хотя последний это отрицал. (Уважаемый читатель, это у вас не вызывает никаких ассоциаций? – Г.М.) Бакунин считал, что для управления прогнившим государством со стороны правителей «есть лишь одно средство, но очень сильное: коррупция, которая, впрочем, изобретена не бонапартизмом, но получена им как историческое наследие».  И дальше: «Коррупция стала политическим институтом государств» (с. 61). Много раз сказано о том, что в современном режиме находятся черты разного рода коррупционных структур. Встречаются суждения о компрадорских началах «суверенной демократии». Определённых доказательств всё же не было. Наоборот, сегодняшние государственники призывают нас «не раскачивать лодку», но что же это за лодка, у руля которой сидят основные компрадоры. В своё время в книге «Гоголь и чёрт» Д.С. Мережковский обратил внимание на интересную деталь: куда мчится Русь-тройка, если ею правят Петрушка и Селифан, а сидит в ней Чичиков. Сто лет спустя такая же мысль пришла в голову и Василию Шукшину. Видно таковы уж общие родовые признаки «бонапартизма» и «коммунизма», а также нынешней «суверенной демократии».

 Бакунин писал: «Я ненавижу коммунизм, потому что он есть отрицание свободы и потому, что для меня непонятна человечность без свободы. Я не коммунист, потому что коммунизм сосредоточивает  и поглощает все силы общества в  пользу государства, потому что он неизбежно приводит к сосредоточению собственности в руках государства».  ( Цит. : Ю. Стеклов, М.А. Бакунин. М-Л., 1927 г., т. 2 с.405-406).

***

Чтобы глубже понять суть дела, обратимся вновь к сочинениям Бакунина. Вот что он пишет об особенностях личности Маркса:

«1. Прежде всего, он обладает недостатком всех учёных по призванию, он – доктринёр. Он безусловно верит в  свои теории и презирает весь мир с высоты этих теорий. Как учёный и умный человек, он, конечно, имеет свою партию, ядро слепо преданных друзей, которые присягают только ему, только его мыслями думают, имеют только его волю, –  короче, обожают, молятся на него и развращают его своим обожанием, в чём достигли уже изрядных успехов. – Благодаря этому он вполне серьёзно смотрит на себя, как на папу от социализма (в новом издании 2008 г. этот текст несколько изменён: слово Папа напечатано с большой буквы – Г.М.) или, вернее, коммунизма, потому что он по всем своим теориям авторитарно настроенный коммунист. (…)

2. К этому самообожанию абсолютных его и абсолютистских теорий присоединяется, как естественное следствие, ненависть, которую Маркс питает не только по отношению к буржуазии, но и по отношению ко всем, даже революционным социалистам, ко всем, кто осмеливается возражать ему  и следовать отличному от его теорий образу мыслей.

 Маркс, – странная  черта  в столь умном и столь преданном человеке, черта, находящая себе объяснение  только в его воспитании немецкого учёного и литератора, и в особенности в его нервозности еврея, – Маркс крайне тщеславен, тщеславен до грязи и бешенства. Если кто-либо имел несчастье, хотя бы самым невинным образом задеть его болезненное, всегда обидчивое и всегда раздражённое тщеславие, Маркс становится непримиримым его врагом; с этого момента он считает все средства дозволенными, и действительно употребляет самые позорные, непозволительные средства, чтобы унизить своего врага в общественном мнении.  Он лжёт, измышляет и распространяет грязнейшие поклёпы. (…) Зло кроется в стремлении к власти, в любви к господству, в жажде авторитета, а Маркс глубоко заражён этим злом. (…)» ( с. 297-298).

3. /Мадзини[1] и Маркс/ «Оба, один ради своих идей и апостолов, другой ради своих идей и себя самого не довольствуются надеждой на то, что когда-нибудь станут править своею собственной страной. Они мечтают о всемирной власти, о   мировом государстве» (…)

Маркс (…) никогда никому не простит погрешности в отношении его собственной личности: ему надобно боготворить, поклоняться ему как идолу, чтобы он вас любил; надо, по меньшей мере, бояться его, чтобы он терпел вас. Он любит окружать себя ничтожествами, лакеями и льстецами. (…) Весь круг Маркса – нечто вроде взаимного договора между себялюбиями, из коих он состоит. Маркс в этом кругу жалует почести, и тут же строит коварные козни, подымает, всегда, втихомолку и втайне, преследование против тех лиц, которых он невзлюбил, или против  тех, кто имел несчастие не воздать ему поклонения в той мере, как от них ожидалось. С той минуты, как он прикажет начать преследование, преследование это уже не останавливается ни пред какими низостями и подлостями.  Сам еврей, он объединяет вокруг себя, в Лондоне и во Франции, но главным образом в Германии, целую массу маленьких, более или менее смышлёных, интригующих, шустрых евреев, спекулянтов, каковы евреи повсюду, торговых или банковских агентов, литераторов, политиков, корреспондентов газет всевозможных оттенков, одним словом, маклеров в литературе, наподобие того, как они являются маклерами в коммерции, одной ногой в банке, другой в социалистическом движении, а задом рассевшихся на немецкой прессе, ибо они заполнили все газеты, – и вы можете вообразить,  до чего тошнотворна в результате литература.

И вот, весь этот еврейский мир, который образует секту грабителей, вампир, прожорливый паразит, мир, тесно и крепко спаянный не только вопреки границам государств, но и вопреки всем различиям   в политических мнениях,– этот еврейский мир в настоящее время в большей своей части находится в распоряжении, с одной стороны Маркса, а с другой Ротшильда. Я уверен, что Ротшильды ценят заслуги Маркса, а Маркс со своей стороны испытывает инстинктивное влечение и глубокое почтение к Ротшильдам.

Это может показаться странным. Что может быть общего между коммунизмом и крупным банком? О! Коммунизм Маркса желает мощной государственной централизации, а таковая в настоящее время немыслима без центрального государственного банка; а там, где будет подобный банк, там паразитирующая еврейская нация, нация, спекулирующая народным трудом, всегда найдёт средства для своего существования…

Как бы то ни было, факт заключается в том, что большая часть этого еврейского мира, преимущественно в Германии,   находится в распоряжении Маркса. Достаточно ему подать знак, чтобы они начали кого-нибудь преследовать, и целый поток брани, грязных поклёпов, смешной и низкой клеветы обрушился на несчастного во всех социалистических и несоциалистических, республиканских и монархических газетах» (с.299-300).

Отметим, что Бакунин оказался первым, кто обнаружил тесную связь мирового еврейского капитала с мировым социалистическим и коммунистическим движением. Десятки лет у нас говорили  о ведущей роли КПСС в мировом социалистическом и коммунистическом движении. Но из истории этой партии, начиная с 1930-х годов, был полностью вычеркнут факт, что она была образована как филиал Бунда (Всеобщего еврейского рабочего союза) для распространения его влияния преимущественно в великорусской рабочей среде, а также среди национальных сепаратистов (позже их стали называть нацменами). О зловещей роли агента мирового финансового капитала, международного афериста Парвуса (Гельфанда) в деле финансирования октябрьского переворота 1917 года написано уже достаточно,  так что повторяться не стоит, хотя, как известно, ничего нам, в общем-то, до сих пор и неизвестно. Мастера тайных интриг умеют хранить свои тайны.

 Говоря о связи  мирового капитала с коммунистическим движением, Бакунин сделал замечание, что это «может показаться странным». Но хорошо известно, что Карл Маркс тоже интересовался еврейским вопросом, хотя об этом до сих пор не принято упоминать вслух. Однако его статья «К еврейскому вопросу» включена в Полное собрание сочинений (т.3). Маркс сразу и совершенно определённо подчёркивает, что еврей – и в этом его главная сущность – всегда хочет оставаться евреем: «Когда еврей хочет эмансипироваться от христианского государства, то он тем самым требует, чтобы христианское государство отказалось от своего религиозного предрассудка. Но разве он, еврей, отказывается от своего религиозного предрассудка? Имеет ли он, в таком случае, права требовать от других этого отречения от религии?». Маркс прекрасно понимает особенности еврейского национального самосознания: «Еврей может относиться к государству только по-еврейски, то есть относиться к государству, как к чему-то чуждому, (…) считая себя вправе обособляться  от человечества, принципиально не принимая никакого участия в историческом движении, уповая на будущее, не имеющим ничего общего с будущим всего человечества, считая себя членом еврейского народа, а еврейский народ – избранным народом». Среди идеологов сионизма и поклонников иудаизма Маркса иногда считали антисемитом, но при этом забывали, что само учение марксизма по существу и есть ни что иное, как секуляризованный ( т.е. лишённый внешней обрядности) иудаизм. Маркс пишет, что еврей относится к государственности как к чему-то чуждому себе. Но ведь это само по себе предполагает, что и к учению о социализме еврей относится так же – как к материалу для своей определённой национальной политики.

Маркс ясно пишет: «Привилегия веры есть всеобщее право человека», в том числе, разумеется, и вера в социалистическую религию.  Но «социалистическая религия» еврейскому самосознанию тоже, в общем-то, чужда, также, как и «государственная религия». Это не более, чем инструмент для достижения мирового финансового госрподства. Маркс это понимал ничуть не хуже, чем Бакунин, хотя признать эту связь «Папе» коммунистического учения было явно неприятно.

***

В заключение вновь вернёмся к рассуждениям Н.Бердяева,– именно они чрезвычайно созвучны современному пониманию анархии, не как политического учения, а как явления внутренней психологической и душевной свободы. Главным качеством этой свободы Бердяев называет дерзание быть: «Когда обращаемся к прошлому, часто поражаемся творческому дерзновению наших предков: они дерзали быть, мы же потеряли смелость быть» ( цит. Соч., с. 7). Бердяев подчёркивает тот значительный переворот, который произошёл в сознании, особенно на протяжении ХIХ века: «Философия перестала быть сакраментальной, как была в древности и в средние века, она подверглась обмирщанию и стала философией полицейской, неблагодатной. (…) Полицейская философия имеет некую связь с полицейским государством, с обществом секуляризированным. Из священного гнозиса превратилась философия в полицейский распорядок отвлечённой мысли, в охрану, в градоначальство, к которому обращаются за разрешением устроить то или иное в царстве мысли и познания» (там же). Эти мысли Бердяева полностью адекватны размышлениям Бакунина, а также нашей теперешней идеологической ситуации.  

Бердяев не пессимист, он глубоко убеждён в том, что Россия должна выполнить свою историческую миссию, о которой в своё время пророчески писали все наши великие классики: «Те, которые верят в миссию России, а в неё можно только верить, (Намёк на Тютчева совершенно очевиден – Г.М.), те всегда видели и всегда будут видеть это призвание в творческом достижении религиозного синтеза и в жизни и в сознании».

Обратим внимание на то, что этот религиозный синтез, к которому и стремился Бакунин, и есть по сути религия русского национального духа безо всяких «вкладок» со стороны официального догматического православия, а тем более марксистской «коммунистической религии». Сравним эту мысль с высказыванием самого Бакунина: «Быть свободным и освобождать других – вот обязанность человека». Что может быть более актуальным сегодня, чем эта мысль? И мы не можем обойтись без знаменитого афоризма, который присутствует во всех статьях и книгах о творчестве Бакунина: «Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть!» (1842 год).

Обычно этот афоризм не комментируют, а мы всё-таки напомним его первоисточник –  Мефистофель у Гёте: «Часть силы той, что без числа. Творит добро, всему желая зла». Очень интересно суждение Герцена о деятельности Бакунина этого периода. Он пишет, что Бакунин навсегда решил бросить занятия философией и обратиться к революционной борьбе, в которой  он увидел ясное различие между добром и злом, понимая под «псевдодобром» существующую буржуазную действительность, а себя рассматривая, как её разрушителя: «Бакунин не видел другого средства  разрешить антиномию между мышлением и действительностью, кроме борьбы, и он всё более и более становился революционером» ( Соч. т.7, с.356).  В марксистской и в том числе официальной советской историографии принято было рассматривать борьбу Бакунина и Маркса как следствие политических интриг первого (т.е. Бакунина) против «единственно верного» учителя и организатора деятельности Первого Интернационала. Бакунин рассматривал работу  Первого Интернационала как совокупность активности разных анархических структур, в то время входивших в Интернационал, на территории Италии, Испании, Португалии. А Маркс рассматривал эту организацию как находящуюся под своим собственным  руководством. Это два разных подхода к организации Первого Интернационала. Ещё раз обратим внимание, что само понятие «интернационала» Бакунин, Маркс и впоследствии Ленин, понимали по-разному. Каждый в рамках своих представлений.

Впоследствии, общаясь с Марксом, Бакунин перешёл к более широким обобщениям. Пока же замет им, что глубочайшее различия между бакунинским анархизмом и учением Маркса коренилось в самом понимании целей освободительного движения от капиталистической эксплуатации. Сегодня все эти термины выглядят неактуальными и устаревшими. Однако понятие человеческой свободы, взятое не только как социальное раскрепощение, а как фактор экзистенции, и ныне нисколько не старело, а напротив, наполнилось новыми смыслами и значениями.

Литературный опыт антиутопистов («Мы» Е. Замятина, «Дивный, новый мир» О. Хаксли, «1984» Дж. Оруэлла), а также практика выработки в современном индустриальном и постиндустриальном обществе «одномерного человека», т.е. человека, который не выходит из рамок предписанных ему понятий, которой посвятил многие свои работы Г. Маркузе и которая ничуть не уменьшилась за последние 30 – 40 лет, наглядно показывают, что все предвидения Бакунина имеют и сегодня непреходящее значение.

Незадолго до своей смерти Бакунин пишет одному из своих сподвижников (З.К. Ралли 15.07.1875 года): «Оглядываясь на окружающие   нас события и явления момента, в который мы живём, на подлость, мелкоту, трусость, бездушие характеров: на полное отсутствие честных стремлений (в большинстве), на тупость, эгоизм, на буржуазность и беспомощность пролетариата, на стадность, на самолюбишки и проч…, на весь современный коллапс нравственной личности, на социалистическую развращённость рабочего, испорченного болтовнёй и утратившего даже  инстинкт, – я ничего не жду от современного поколения. Знаю только один способ, которым ещё можно служить делу революции, – это срыванием масок с так называемых революционеров. (…) Все Марксы, Утины, все практические подлецы могут ещё действовать, т.е.  исполнять своё назначение – развращать человеческую мысль и волю. Тут поприще и подготовка богатая и задатки громадные. Наш час ещё не пришёл».  (Цит. по тексту «вопросы философии» 1990,  №12 с. 55).

(Упоминаемый в тексте письма бывший революционер – социалист Утин закончил свою деятельность, став управляющим делами одной из крупных еврейских финансовых структур.  Характерная эволюция, особенно для некоторых марксистов).

 Революционер и философ, он показал именно человеческое, экзистенциальное понимание свободы как внутренней сущности человека, –то, что потом станет стержнем размышлений и в русской эмигрантской философии от Бердяева до  Альбера  Камю, Ф. Кафки, Ж.-П. Сартра. Не всем из них дали нобелевскую премию, а последний вообще плюнул в лицо организаторам этой международной финансовой махинации, отказавшись от неё. Это-то и отличает парадокс свободы у Бакунина от безликого механистического «освобождения» некоего «пролетариата» в процессе будто бы борьбы каких-то  классовых схем, якобы определяющих движение истории.  Для Бакунина понятие «свободы» и «личности» практически тождественны – человек не может оставаться человеком, не будучи свободным, в том числе и в «мистическом» смысле, т.е. в смысле свободы совести, свободы веры и убеждений. Это и делает русского революционера-анархиста нашим подлинным современником.

Санкт-Петербург                                           Октябрь 2014 г.