Онтологические прогулки

Оказывается, имеет хождение весьма примечательная формулировка  – «социально значимые абсолютные ценности».

Социально значимые и при этом – абсолютные. Иными словами, это такие абсолютные ценности, которые хоть и утверждаются исключительно ради них же, но при этом от их утверждения кое-что перепадает на сторону – в данном случае обществу. Такое бывает, отрицать это, казалось бы, глупо. Но! Само выделение из разряда абсолютных ценностей подгруппы «социально значимые» совершается по чисто внешнему критерию. А это, применительно к абсолютным ценностям, уже – ошибка. Ибо оттого они и абсолютные, что на их внешний аспект лучше не обращать внимания.

Разумеется, всякое продвижение ценностей из этой подгруппы заведомо будет профанацией. Ведь ими заинтересовались в силу их внешнего значения – другими словами, заинтересовались вовсе не как абсолютными ценностями. И когда их пропагандируют, то, получается, даже не понимают, что именно пропагандируют. Не ведают, что творят.

В итоге случаются довольно мерзкие казусы, когда супружеская верность продвигается в качестве способа не заразиться ВИЧ, или когда призывают творить добро, потому что если ты добр, то и к тебе будут относиться по-доброму.

Социально значимые абсолютные ценности – это ценности, в которых подчеркнут (выпячен) их относительный аспект. Говоря проще, это ценности, которые считают относительными, пусть и вопреки тому, что заявляют на словах. Считают те, кто их выделяет; те, кто согласен с такой формулировкой, считает ее уместной.

Повторюсь, я вполне допускаю ситуацию, когда кто-то «всего лишь» внял чему-то самоценному (которое не будет таковым, если внять ему не ради него же самого), но при этом миру, который вроде как при этом был не при делах, что-то «откололось». Миру в лице общества, государства и т.п. Ну, скажем, кто-то просто хотел быть честным и в результате заплатил налоги. Однако, сочтя то обстоятельство, что от честности еще есть и польза, неким ее достоинством, выгодно отличающим честность от других абсолютных ценностей, мы сделаем с головой выдающее нас допущение. Допущение, что  абсолютной ценности не помешает добавка, что ее можно чем-то прирастить, что возможны ее улучшение или усиление. Допущение, что одни абсолютные ценности отличаются от других в рамках некоей иерархии. Причем место в этой иерархии зависит от сугубо внешнего фактора, не касающегося сути. И если, скажем, то же общество или государство решит пропагандировать только социально значимые абсолютные ценности, то, выделив их из остальных, оно совершит нечто вопиющее. Красиво выражаясь, если не учтена хоть одна абсолютная ценность, пусть и самая внешне бестолковая, то не учтены они все.

Ну, а теперь перейдем к делу – к главному, которое, как всегда, вскрывается вопреки первоначальному замыслу.

Возможно ли вообще такое, чтобы человек заплатил налоги, движимый честностью ради честности? Похоже, что нет. Налоги платят все-таки из прагматических соображений. Платить их принципиально из честности – это позерство, блажь, если не глупость. Честность как принцип проявляют, когда, скажем, признают чужую правоту в споре, не имея к такому признанию никаких сторонних побуждений. Или когда мы сообщаем другому человеку информацию, которая его касается, но разглашение которой нам невыгодно и которую легко можно было бы скрыть. Или когда мы отказываемся водить кого-то за нос исключительно из уважения к нему как к личности (и тогда честность будет равняться уважению, а абсолютной ценностью будет тот, кого уважаешь). А налоги… Причем здесь вообще налоги?

В таком случае, встает роковой вопрос. А может, и нет никаких таких социально значимых самоценностей? Не напрасно ли я согласился, что внешнему миру от абсолютных ценностей (от нашего следования им) может что-то перепадать? Может ли в принципе что-то перепасть внешнему миру от того, что вообще не предполагает ничего вне себя? А ведь если абсолютность такой ценности как, допустим, красота состоит в том, что она – ради красоты же, то ничего помимо себя она, похоже, действительно не предполагает.

Даже если допустить, что внешняя польза от самоценного бывает, обществу в лице его институтов лучше бы всячески пресекать следование за той или иной самоценностью. Что, оно, впрочем, и делает. Следуя за чем-то самоценным, мы, по сути, отрицаем остальной мир – его реальность, его значимость. Игнорируем его правила, потребности и ограничения, словно их и нет. Этот минус однозначно перевешивает все те жалкие плюсы, что могут достаться миру (обществу) от момента захваченности отдельного его представителя некоей абсолютной ценностью.

Имеется и еще один довольно-таки опасный вопрос. А возможно ли в принципе такое, чтобы чей-то акт отстаивания абсолютной ценности стал публичным событием, получил общественное звучание? Нет, понятно, что когда кто-то спасает тонущего в пруду, об этом обязательно напишет местная газета, а мэр поселка вручит спасителю грамоту. Но это не совсем тот случай. И подобные сюжеты лучше отбросить сразу же.

Впрочем, даже без них на вопрос поначалу хочется ответить: «Конечно же, может». Однако стоит немного задуматься, как...

Случается ли на виду подлинное бескорыстие? Не сугубо ли в масштабе частной жизни происходят подобные вещи? Говорят: «Деньги любят тишину». Похоже, к «вещам» вроде бескорыстия сказанное подходит еще лучше.

Вы узнали о каком-то поразительном проявлении бескорыстия из СМИ? Одно из двух. Либо за этим «бескорыстием» стоит такая корысть, что вам и не снилось. Либо на вашем внимании к этой истории кто-то нехило нагрел руки. Да и вытащена она на свет Божий наверняка из-за своей внешней эффектности, а чем бескорыстие более эффектно, чем меньше в нем собственно бескорыстия. Вопреки сюжетам из художественной литературы в настоящем бескорыстии не будет какого-то особого внешнего лоска, ибо не относящееся к сути по самой своей сути должно быть скорее чем-то тусклым, нежели ярким (как второстепенность).

Впрочем, даже если вы сами станете случайным, вас непосредственно не затрагивающим свидетелем бескорыстия, то есть выступите в роли общества или его агента, вы, скорее всего, ничего не заметите. Даже случившееся, казалось бы, на глазах у многих событие подлинного, реального бескорыстия пройдет незамеченным. Не будет воспринято должным образом. Если в нем что-то и увидят, то не бескорыстие, а что-то иное. Кстати сказать, сторонний зритель чего-то, происходящего ненапоказ (то есть обходящегося без такой опоры как внешнее признание), невозможен по определению – он излишен онтологически, то есть для него попросту не предусмотрено места (бытийности). Поэтому есть всего два варианта: мы либо оказываемся внутри события бескорыстия (даже если оно не от нас исходит и не на нас нисходит), либо оказываемся не при делах. В любом случае, наружу не перепадает ничего.