Онтологические прогулки

Мыслитель, указывающий на что-то как на самодостаточное, может не отдавать себе в этом отчет, но факт остается фактом: одним этим указанием он заявляет себя в спутники самодостаточного, прикрепляется к нему как сопровождающее лицо. Соответственно, вся самодостаточность того, к чему он навязался в качестве свиты, летит в тартарары.

Самодостаточность, подтвержденная извне, явно нуждается в наружном мире, то есть является чем угодно, только не самодостаточностью. На сказанное можно возразить, что, дескать, да, мою самодостаточность зачем-то подтвердили, но мне-то этого не требовалось, я и без этого прекрасно обходился. Увы, все сложнее и проще одновременно: если вы действительно прекрасно обходитесь без того, чтобы вашу самодостаточность подтверждали, то просто не оставляете ниши для любителей давать оценки и экспертные заключения. Маленькая ремарка: я употребил местоимение «вы» и как будто обратился к читателю, но это лишь фигура речи, использованная во имя доходчивости изложения. Конечно же, речь идет не совсем о нас с вами, не совсем о человеке. Речь идет о самодостаточном, в чем бы или в ком бы оно ни заключалось, и даже не заключайся оно ни в ком и ни в чем.

«Увидеть – еще не значит подтвердить», – возразит кто-то. И продолжит: «Я ничего не подтверждал, а просто увидел, что передо мной – самодостаточное». Допустимость такой возможности явно основана на убеждении, будто увидеть можно все. Так оно и есть, если сделать одну оговорку: все из числа несамодостаточного. Впрочем, к этому мы еще вернемся. Пока же обратимся к вопросу, а в чем, собственно, состоит самодостаточность самодостаточного.

Самодостаточно то, чьи смыслы – смыслы внутреннего порядка. Выражаясь чуть иначе, самодостаточность предполагает внутреннюю, имманентную жизнь – жизнь, ничего не теряющую от того, что снаружи о ней могут вообще ничего не знать, жизнь не напоказ. Таким образом, получается любопытная коллизия: утверждая, что вы увидели самодостаточное, вы, стало быть, утверждаете, будто увидели жизнь, происходящую ненапоказ.

Откуда можно увидеть внутреннюю жизнь? Уже сам вопрос намекает, что как минимум, не снаружи. Однако и ответ «изнутри» будет неверным. Увидеть внутреннюю жизнь нЕоткуда. Скажем, если вы окажетесь внутри самодостаточного в качестве неиного ему, то видеть в таком случае будет некому и нечего: мы не субъект неиному нам, а неиное нам – нам не объект.

В свою очередь, очутившись внутри самодостаточного на манер, так сказать, засланного казачка (инородного тела), вы будете видеть лишь внешние проявления этой внутренней жизни.

Правда, это еще вопрос, есть ли у внутренней жизни внешние преломления. На первый взгляд, есть. Во всяком случае, возникают соответствующие аналогии. К примеру, взяв кого-то за руку, мы ощущаем его пульс и полагаем, будто улавливаем идущие в организме невидимые глазу процессы. Отчасти это верно, и все-таки не стоит называть эту ощущаемую жизнь внутренней. Различимые пульсации по сю сторону кожного покрова действительно отсылают к некоему содержанию по ту его сторону. Однако подкожные метаморфозы столь же внешни, как и их наружные проявления. Да и человеческое тело никоим образом не являет собой самодостаточность, и его якобы внутренняя жизнь, как вам скажет любой патологоанатом, достаточно легко овнешняется, выворачивается наружу, стоит лишь сделать надрезы в правильных местах.

По-настоящему внутренней жизни нечем делиться с наружным миром, что называется, от слова совсем. Или, скажем так, лишь та жизнь действительно будет внутренней и самодостаточной, у которой все внутри и ничего – снаружи. Вовне преломляется такое же внешнее, просто находящееся с другой стороны.

Сама подача самодостаточного в качестве того, что может оказаться перед нами, в частности, перед нашим взором (в том числе умственным), предполагает ряд не вполне законных предустановок. Например, что оно подобно всему остальному из числа того, что мы видим. Или что ему уместно находиться на виду.

Разумеется, это не так. Самодостаточному совершенно незачем «мозолить» чьи-то глаза. Казалось бы, это еще не доказывает, что мы не можем его наблюдать: да, самому самодостаточному не требуется, чтобы мы его видели, но разве одно это убирает его из поля нашего зрения?

Вообще-то, убирает. Всамделишная незаинтересованность в зрителе связана с тем, что зрительское место взято вовнутрь. Мне не нужен зритель, когда я сам себе зритель. Хотя это лишь полуправда: место своего потенциального зрителя занимают не для того, чтобы, разделившись надвое, наблюдать за половинкой себя, а совсем для другого – чтобы прекратить отчуждение наблюдаемого от наблюдающего и наблюдающего от наблюдаемого.

Мелькай оно перед взорами, самодостаточному пришлось бы находиться в совершенно чуждой компании: как правило, перед нами мельтешит то, что в нас заинтересовано или без нас неполно. Как поет БГ: «А девки все пляшут – по четырнадцать девок в ряд. И тебе невдомек, что ты видишь их оттого, что они так хотят».

 Самодостаточному миру, который явно не нуждается в том, чтобы его видели, органичней быть вдали от глаз, пребывать в себе, а не на публике. Впрочем, может так оно и есть, а мы просто случайно оказались в непредназначенной для нас комнате, где пребывал в себе самодостаточный мир, и случайно его там застали. Подобно тому, как, скажем, мой знакомый недавно перепутал дверь гостиничного номера и обнаружил там «пребывающую в себе» полуобнаженную женщину, перепугав и ее, и себя. Увы, и эта аналогия проходит по разряду «хромающих», потому что такое место как «гостиничный номер» существует и в него даже есть вход, а вот мЕста, где обитают самодостаточные миры, не существует, ибо они размещаются не где-то, а нигде (то бишь в некотором роде вообще не «размещаются»).

Самодостаточному миру не нужен фон или среда, равно как и контекст, который всегда – если он присутствует – присутствует в качестве дополнения. Нечто окружено чем-то еще (и находится, пребывает в этом окружении) исключительно в силу своей несамодостаточности или ущербности. Соответственно, только ущербное есть где-то, в то время как полное (являющееся полнотой) есть нигде. Или, как поправляет язык, его нигде нет. Но здесь как раз тот случай, когда подсказкам языка лучше не следовать: они лишь запутывают.

Представлять собой самодостаточное и оставаться в мире объектов, доступных наблюдению и определению, в качестве одного из них – это все равно, что уйти в монастырь от мирской суеты и каждый день постить оттуда фото в инстаграм. Впрочем, в наше время все возможно, поэтому выскажемся иначе. Быть самодостаточным объектом (в том числе объектом в виде субъекта) – значит щеголять своей самодостаточностью.

Самодостаточность, которую видно снаружи, – это самодостаточность для внешнего употребления, то есть contradictio in adjecto. Да и где должно располагаться такое качество, как самодостаточность, чтобы быть обнаруженным извне? Где-то на внешней стороне. А ведь внешняя сторона чего-либо содержит исключительно относительные характеристики – то, каково оно для окружающего мира. В таком случае, то есть выступая внешней стороной, самодостаточность оказывается функциональной (прикладной, служебной) характеристикой, что абсурдно.

Может ли самодостаточность самодостаточного быть востребована вовне? Очевидно, что данный вопрос есть вопрос о пользе, о проке, о применении. Может ли то, чему не нужен внешний мир, быть полезным внешнему миру? Лично мой ответ на эти вопросы будет таким: польза (от) самодостаточного – самое неинтересное, самое малозначимое в нем. Заинтересоваться внешним приложением самодостаточного – значит проявить свою по отношению к нему слепоту. И ясно, что уж такому слепцу от самодостаточного точно ничего не перепадет.

Впрочем, данный ход мысли отнюдь не закрывает тему, ибо он весьма некритически или, опять же, слепо следует за допущением, будто за «стенами» самодостаточного действительно что-то имеется. Данное допущение следует признать ничем не подкрепленным. Нельзя быть самодостаточным, не будучи всем, что вообще есть. Прошу прощения, что держал этот козырь нераскрытым так долго. Соответственно, внешний мир не нужен самодостаточному главным образом постольку, поскольку никакого такого мира нет и в помине, а, стало быть, сам этот тезис – что самодостаточному не нужен внешний мир – является ложью, но не в том смысле, что внешний мир ему нужен, а в том, что не о чем вести речь как о том, в чем самодостаточное не нуждается. Отрицаемое самодостаточным или непредполагаемое им – это то, чего и нет.