Онтологические прогулки

                 Революция снизу и революция сверху – Необходимость демократизации общественной жизни.

Из книги "Россия и Запад. Русская цивилизация и глобальные политические вызовы"

( Текст публикуется в сокращённом виде)

       Огромные пространства России являются одним из главных источников её силы, но, в настоящий момент, они являются и серьёзной проблемой. Эти пространства раскрываются как пустоты и социальные сферы, жизнь которых уже несколько десятилетий балансирует между стагнирующей стабильностью и очевидной деградацией. Та часть России, которая находится за Уралом, крайне слабо заселена, её население уменьшается, а социальная защищённость этого населения – значительно слабее, чем в европейской части страны.

       Впрочем, жизнь и по эту сторону Уральских гор, если она не проходит в крупных мегаполисах, тоже резко отличается от той, к которой привыкли жители столицы. По сути, сегодня существует Россия крупных городов и Россия провинциальная, и качественный разрыв между ними с каждым годом становится всё глубже. При этом нельзя говорить, что жизнь в российских мегаполисах является исключительно благополучной. Скорее, она демонстрирует глобальные структурные противоречия, в рамках которых мы видим, как интенсивное развитие отдельных технологических отраслей и связанного с ними социального сектора сопровождается деградацией другой части социально-технологического пространства. Именно такое сочетание процессов развития и деградации характеризует жизнь современного российского мегаполиса. При этом и здесь обнаруживается тенденция, в рамках которой развивающиеся сферы сужаются, а деградирующие – растут. За пределами же мегаполисов «пространство развития» стремительно уменьшается. Очевидным фоном жизни провинциальной России оказываются упадок и депрессия, и скорость нарастания негативных явлений в жизни русской провинции стремительно растёт.

       В этой ситуации политика, делающая акцент на внутреннем развитии страны, по своей сути должна быть политикой, ориентированной, в первую очередь, на развитие провинциальных регионов, и особое внимание она должна уделять Сибири и Дальнему Востоку.

       Бессмысленно и нереалистично сводить идею внутреннего развития исключительно к сфере экономики. Если экономические процессы воспринимаются как самоценные, чья логика становления выступает в качестве единственно важной, то такая экономика неизбежно вступит в противоречие с социальными интересами общества и начнёт использовать социальную жизнь в собственных интересах, разрушая и деформируя её. Именно такое понимание отношений между экономикой и обществом утверждает капитализм, для которого социальные интересы всегда были лишь ненужным и вредным дополнением к деятельности, направленной на получение прибыли. Капитализм эксплуатирует общество, высасывает из него все жизненные силы, а когда это ограбленное и полуразрушенное общество становится препятствием на пути к достижению целей, капитализм переходит к его уничтожению.

       Отношения между экономическими и социальными интересами должны быть изменены в полной мере. Не общество должно служить экономике, а экономика – обществу. Именно поэтому подлинные задачи внутреннего преобразования страны являются задачами развития социального. Должны быть изменены все основания социальной жизни. Государство, следуя такой политики, во главу угла должно ставить не защиту интересов крупных монополий, а заботу о непосредственной, повседневной жизни своих граждан. Государство должно создавать структурные условия для развития человека и удовлетворения его социальных и культурных потребностей. Декларации должны стать реальной политикой. Осуществление такой политики станет концом истории российского капитализма и возвращением к социалистической идее, укоренённой в русской ментальности.

                                                                        *      *      *

       Идеология капитализма сущностно материалистична, социализм движим идеей. Но такую идею нельзя просто сконструировать, изобрести подобно тому, как изобретаются новые технические средства или методы финансового контроля. А именно по этому пути идёт современная отечественная идеология, регулярно поднимающая вопрос «что может стать национальной идеей России сегодня?». Подобные изобретения никогда не смогут стать той действительной духовной силой, которая может привести в движение общество, мобилизовать его на решение актуальных, жизненно важных задач.

       Идея обретает подлинную силу не тогда, когда она чётко сформулирована, а когда она выстрадана. Именно в этом случае идея превращается в миф. Этот миф создаёт новое понимание мира и человека, формирует новую систему ценностей. На его основе формируются новые традиции и типы социальных отношений. Каждая новая историческая эпоха начинается с рождения мифа, задающего вектор для последующей жизни общества.

       Объективным структурным условием для формирования новой мифологии являются тяготы и неурядицы повседневной жизни. В ситуации неизбежного обострения экономического кризиса повседневные проблемы в жизни большинства общества будут лишь усиливаться. Но социальная мифология никогда не является простым, механическим отражением повседневности. Новый миф – это преодоление повседневной реальности, требование изменения её в соответствии с новым видением будущего. При том, что в любой мифологии присутствует энергия отрицания, направленная на то, что существует здесь и сейчас, её главным содержанием является энергия созидания – творения нового общества.

       Революция, идущая снизу, создаёт свой собственный миф во многом спонтанно. Реальность такой революции неизбежно включает в себя претерпевание и преодоление. Становление общества в рамках социального процесса сочетается со становлением личности: индивидуальное и общее переплетаются и становятся отражениями друг друга. Благодаря этому миф обретает устойчивость в общественном сознании, формирует конфигурации социальной саморефлексии.

       Революция снизу, при всех её социальных издержках, является творчеством масс. И в первую очередь революция есть именно такое творчество. В процессе радикального и масштабного преобразования реальности она апеллирует к архетипам национального самосознания. И именно поэтому любая успешная революция имеет ярко выраженный национальный характер. Даже тогда, когда ведущая революционная группа пытается навязать революции антинациональные цели, как, например, это происходило в России, революционное движение очень быстро освобождается и от таких целей, и от тех, кто их отстаивает.

       Чем более масштабным и глубоким оказываются революционные преобразования, тем более парадоксальной становится их идеология. Каждая великая революция претендует на всемирное значение, и революционная идеология открыто говорит об этом. Но такое всемирное значение оказывается производным от того, насколько полно революция смогла осуществить именно национальные цели – выполнить те задачи, которые актуальны именно для той страны, в которой она происходит. Чем более национальна революция, тем большее значение она будет иметь для последующих судеб мира.

       Соответственно, и революционный миф неизбежно превращается в миф национальный. Если же подобной трансформации не происходит, то революция гибнет, и вместе с нею гибнет общество, её породившее. Всё, что остаётся от такой революции, это «оранжевый след» - воспоминания о существовавших некогда народе и государстве. Именно такова, например, украинская революция, подтолкнувшая свою страну на путь распада и лишившая свой народ государственности. И пусть сегодня черты этой государственности ещё сохраняются, но путь в будущее для сегодняшней Украины уже закрыт.

       Органичная связь революционного творчества масс с ментальными архетипами проявляет смысл национального мифа в принципиально новой, изначально непредсказуемой исторической интерпретации. Такая непредсказуемость является знаком подлинности. Основы исторической жизни формируются в процессе творческого социального действия, разрушающего предшествующие системы рациональности и создающего на их руинах нечто принципиально новое.

       Но если источником социальной революции является государство, то задача создания соответствующего мифа становится намного более сложной. Главная проблема всех революций сверху связана с необходимостью для государства радикально менять собственную структуру и принципы функционирования непосредственно в процессе революционных преобразований. Для того чтобы выполнить такую задачу, государству, прежде всего, необходимо преодолеть внутреннее сопротивление – со стороны значительной части политической элиты, а также уступить часть собственных властных полномочий обществу, т.к. только в этом случае революция сверху станет подлинно массовым событием, т.е. революцией в точном смысле этого слова.

       Безусловно, сложность таких трансформаций делает революции сверху крайне проблематичными. Как правило, государства, начинавшие подобные революции, на определённых этапах их становления исчезали в потоке революционной стихии, и дальнейшая судьба революционных преобразований непосредственно зависела от степени зрелости общества, его способности перехватить революционную инициативу и взять на себя ответственность за происходящие преобразования. Но сложность задачи не означает её невыполнимости. И даже если, в итоге, на место сегодняшнего российского государства придёт государство нового типа, способное отстаивать национальные и социальные интересы последовательно и жёстко, едва ли в России найдётся много скорбящих по современному политическому режиму.

       Когда часть политической элиты инициирует революцию сверху, она должна понимать, что её действия, по сути, являются жертвенными. Её подлинными целями оказываются не стремления сохранить себя в новой социальной реальности, а сохранить страну и создать условия для её дальнейшего развития. И то, что подобная установка сегодня выглядит малореалистичной и даже экстравагантной, объясняется лишь высокой степенью разложения современного высшего политического класса страны. Но отдельные представители этого класса по-прежнему сохраняют верность тем идеалам, которым они служат. И именно благодаря таким людям русская государственность смогла сохраниться в истории.

       Действительность показывает, что антизападная риторика сегодня уже не может быть единственным основанием для нового мифа, даже для его энергии отрицания. Сведение всех современных российских проблем исключительно к теме Запада означает игнорирование проблем внутренних. Но сегодня эти проблемы столь значительны, что не замечать их уже невозможно. Направление отрицательной энергии нового мифа должно быть связано с внутренней, а не внешней ситуацией в нашей стране.

       Революционный миф, рождающийся в процессе осуществления революции сверху, может начать своё формирование в связи с радикальной и последовательной борьбой с коррупцией, которая является одной из главных угроз русской государственности и, соответственно, одним из самых важных вызовов со стороны современности.

       Интересы государственных коррупционеров и крупного российского капитала тесно переплетаются друг с другом. Поэтому уничтожение коррупции будет и разрушением «сословного» характера современной российской государственности, инструментом превращения государства в подлинно общенародное.

       В рамках такой борьбы помимо последовательности большое значение имеют скорость и жёсткость. Только таким образом можно сломить сопротивление преступных групп внутри государства. Жёсткость борьбы предполагает введение смертной казни за серьёзные государственные преступление и широкую сферу распространения этого наказания.

       Борьба с коррупцией может стать началом формирования нового мифа, но при одном условии: общество должно не только поддержать на словах антикоррупционные действия государства, но и активно принять в них участие. Дело борьбы с коррупцией должно быть передано на места, где должны быть созданы соответствующие организационные структуры, в которые должны войти как представители государства, так и гражданского общества. Создание таких структур станет и дополнительной опорой для государственной политики, т.к. государственный аппарат будет испытывать постоянное давление со стороны общества, которое, в свою очередь, заставит государство быть последовательным в своих действиях.

       Эта борьба должна принять форму глобального антикоррупционного террора, и чем жёстче будет этот террор, тем быстрее произойдёт выздоровление государства. Никто из тех, кто занимался ограблением общества и государства, не должен чувствовать себя в безопасности. Каждый коррупционер должен понимать, что единственная судьба для него – это стать мёртвым.

       Но главное в революционном мифе – это не сила отрицания, а сила утверждения. В рамках революции сверху позитивными основаниями мифа должны стать идеи социальной справедливости и когнитивного общества. Общественное сознание должно вернуться к идеям радикального преобразования материи. Новые знания, новые технология и – в перспективе – новая энергия станут важнейшими средствами осуществления новой культурной революции, и в значительной степени такая революция станет революцией технологической и эстетической.

       Помимо мер, направленных на восстановление системы образования в нашей стране, государство должно будет радикально изменить систему ценностей, господствующую в современном информационном пространстве. Ценности потребления должны уступить место ценностям знания и творчества. Именно эти факторы должны быть главными условиями социального роста, - прежде всего, для молодого поколения России. Такой социальный рост неизбежно будет включать в себя новые социальные возможности, предполагающие, в том числе, и способность применить собственные идеи, творческие решения и изобретения на более высоком уровне. Естественно, социальный рост должен влиять и на материальное положение людей.

       Идеология повседневного существования должна формироваться не вокруг тем обогащения и приятного времяпрепровождения, а на основе вопросов: что нового человек смог узнать за прошедший день? какие поступки ему удалось совершить за день?

       Если идеология потребления презрительно относится к малообеспеченным людям, то в новых условиях объектом порицания  должен стать человек, не пожелавший учиться, когда для этого у него были возможности. Общество должно негативно относиться и к тем, кто исключительно формально выполняет свои трудовые обязанности. Россия не нуждается в столь огромном как сегодня количестве офисного планктона. Один высококвалифицированный рабочий для общества важнее тысячи офисных работников.

       Российская социальная реальность должна превратиться в реальность тотального эксперимента, главным законом жизни которой станет постоянство обновления. Безусловно, такой поток новаций не может в полной мере контролироваться государством, но этого и не нужно. Государство должно сохранять контроль над положением дел в системообразующих отраслях экономики и сферах жизни, а так же осуществлять своё вмешательство в ситуациях, когда новации обладают откровенным антисоциальным характером. Но главным субъектом происходящих изменений должно быть не государство, а общество. Только тогда грядущая революция станет подлинно творческой революцией.

       Создание когнитивного общества неизбежно предполагает создание и развитие демократических форм самоуправления. Современная властная вертикаль, выстроенная в России за последние десять лет, избыточна и неэффективна. Сохраняя основы этой вертикали, необходимо не только вернуть полномочия региональному самоуправлению, но и значительно расширить их. Формы и способы такого самоуправления должны конкретизироваться с учётом особенностей каждого региона. При этом такие формы должны обладать внутренней защитой от внешнего вмешательства, когда политические карьеристы используют местные институты власти исключительно для своих собственных целей. Сегодня подавляющее большинство российских политических партий являются бизнес-проектами, чьей главной целью является обогащение их участников. Россия не нуждается в подобных политических образованиях.

       Региональная политическая жизнь должна вернуться к территориально-административным принципам самоорганизации, существовавшим ещё в СССР, но механизмы контроля со стороны общества в рамках новой структуры должны быть усилены. Региональное самоуправление не должно порождать очередную генерацию местных князьков, упивающихся собственной вседозволенностью.

       При этом необходимо учитывать, что реальные способы самоорганизации общества, а также каналы реализации творческих идей не должны в обязательном порядке быть связаны с государственной властью. Далеко не каждый проект требует вмешательства со стороны государства. С развитием новых информационных технологий сетевые модели коммуникации и самоорганизации общества начинают играть всё большую роль. Центр реальной самоорганизации общества смещается в сетевую сферу. И к такому положению дел, в рамках которого роль Сети будет возрастать в дальнейшем, государство должно быть готовым, и оно должно внутренне принять эту ситуацию, согласиться с ней как с объективной социальной данностью.

       Современный российский капитализм, переформатируя социальную реальность страны в соответствии с моделью «центр – периферия», оборачивается своеобразным ценностно-историческим нигилизмом по отношению к русской провинции. Сосредотачивая основные финансовые потоки в Москве и ещё нескольких крупных мегаполисах, капитализм вытягивает силы из провинции и обесценивает саму идею «малой родины». Для сотен тысяч россиян место их рождения воспринимается как пространство, которое необходимо как можно быстрее покинуть. Для такого восприятия настоящая жизнь ассоциируется не с существованием и деятельностью там, где они родились, а со столицей, образ которой неизбежно обретает фантомные, ирреальные черты. Но в действительности всё, что может дать Москва подавляющему большинству таких мигрантов, это – пребывание на своих окраинах в качестве представителей безликой массы работников, втянутых в рутину нетворческого труда, гнетущие долговые обязательства и эрзац-ценности культуры потребления. Вместо творческого развития мегаполисы навязывают большинству провинциалов постоянную борьбу за существование, заставляющую их хвататься за любую, самую безликую и неинтересную работу. Выпускники технических вузов с инженерным образованием работают на бензоколонках, несостоявшиеся художники становятся менеджерами по продажам и охранниками, а в роли продавцов выступают те, кто мог бы быть на своей малой родине архитекторами, журналистами, научными работниками. Даже возможность иметь полноценные семьи для многих из них оказывается далёкой и почти невозможной мечтой.

       Сама логика внутренней российской миграции вполне объяснима: люди уезжают из провинции потому, что российская провинциальная жизнь сегодня обесточена и полуразрушена. Небольшие провинциальные города – это аналоги гетто, из которых стремительно исчезает всё жизнеспособное и активное. Меняется и этнический состав этих городов: на место уехавших коренных жителей сюда приезжают мигранты с юга и часто такие южные диаспоры очень быстро становятся подлинными хозяевами тех мест, куда им удалось переселиться. При сохранении существующей экономической модели эти тенденции будут лишь усиливаться.

       Относительная децентрализация, возможная только при социализме, должна не только сгладить контраст между мегаполисами и провинцией, но и наделить провинцию особым, уникальным качеством жизни, производным от индивидуальных свойств конкретных регионов.

       Свою роль в достижении этой цели должны сыграть изменение налоговой политики, предоставление регионам возможности активно распоряжаться деньгами, которые они сами заработали, восстановление производства (реиндустриализация), восстановление социального сектора, активное развитие экономических связей между регионами в обход Москвы, региональная национализация местных монопольных сетей, вытягивающих средства из местного населения и перенаправляющих их в Москву. Безусловно, разные регионы обладают разными экономическими и социальными возможностями. Но в этой ситуации своё слово должен сказать центр. Центральная политическая власть должна считать поддержку регионов одной из своих главных задач. Не регионы должны существовать ради удовлетворения потребностей Москвы, а Москва должна действовать в интересах регионов. 

       Помимо возрождения собственной промышленности российские регионы должны стремиться к максимально возможному обеспечению себя научными и техническими кадрами. Провинция должна активнее формировать собственную сеть высших учебных заведений, учиться в которых стало бы престижно и выгодно. А выпускники этих вузов, в свою очередь, должны отдавать свои силы, знания и таланты на благо своей малой родины. Акцент в новом российском образовании должен быть сделан на естественнонаучных дисциплинах, т.к. именно они создают условия для технологического прорыва страны. В перспективе, именно научные центры и производства, связанные с новыми, экспериментальными технологиями должны стать новыми градообразующими структурами провинциальной России.

       Новое качество жизни в обязательном порядке включает в себя и эстетический компонент. Начиная с позднесоветского времени в жизнь советских городов входит нивелирующая безликость и серость. Эта тенденция усилилась благодаря авантюрному и непродуманному строительству, осуществляемому частными строительными компаниями. Помимо того, что такое строительство резко усиливает коррупцию в структурах местной власти, оно создаёт массу проблем социального характера, непосредственно влияющих на качество жизни. Новые городские кварталы крайне бедны социальными объектами, а качество жилья в них часто не выдерживает критики даже в сравнении с жильём хрущёвского времени. Логика застройщиков подчиняется принципу «быстро и дёшево», при этом им абсолютно безразлична дальнейшая судьба того места, в котором они осуществляют строительство.

       Провинция в будущем должна стать той площадкой, на которой будет развиваться новая русская архитектура. В ХХ веке Советская Россия подарила миру конструктивизм. Сегодняшняя Россия обладает достаточным потенциалом для того, чтобы внести свою лепту в развитие мировой архитектуры ХХI века. Но для этого необходима соответствующая региональная политика, в данном случае проявляющаяся как воля-к-индивидуализации. Каждая часть земного пространства изначально обладает уникальностью и неповторимостью. Задача культуры – подчёркивать и усиливать такую неповторимость, а не уничтожать её. И архитектура должна внести свой вклад в этот процесс.

       В сознании человека, живущего в провинции, «малая родина» не должна ассоциироваться с множеством бетонных коробок, одинаковых для всех городов области или края. Каждая малая родина должна обладать уникальным визуальным образом. Так в Средние века западноевропейские города соревновались друг с другом, стремясь придать собственным улицам и площадям красивый и величественный облик. Итогом таких соревнований стало формирование великой готической архитектуры, благодаря которой каждый средневековый город имел своё неповторимое лицо. Эта тенденция должна возродиться на российской почве. Новая социальная политика предполагает создание и принципиально новых визуальных образов. Новый социализм – это новая визуализация реальности.

       Сегодня бессмысленно взывать к далёкому прошлому и грезить о возрождении архаического времени и связанного с ним стиля жизни. Сегодня мы должны быть максимально ориентированы на будущее, ценность прошлого в этом контексте – лишь в том, что от него можно оттолкнуться для последующего прыжка вперёд. В эстетическом контексте это означает ориентацию на создание принципиально новых эстетических форм, способных влиять на процессы формирования самосознания человека новой эпохи.

       Подлинный подъём регионов, даже при наличии соответствующих средств, невозможен вне развития регионального самоуправления. Принятие решений, связанных с развитием местной инфраструктуры никогда не должно находиться в ведении исключительно государственного аппарата, т.к. монополия чиновничества в сфере принятия решений неизбежно оборачивается новым витком коррупции и злоупотреблениями. Бюрократия (по крайней мере, та её часть, которой удастся пережить антикоррупционный террор) может лишь соучаствовать в процессе принятия решений, но не более того.