Комментарий | 0

Командировка (Главы 7 - 9)

 
 
 
 
 
                             7.
 
Мне никогда б не показалась сладкой
Чужая речь, но я всегда готов
Хотя б на миг отдаться без остатка
Лукавой неге южных городов.
Бог отдыхал здесь от земных трудов,
И синеву над этой крышей плоской
Он оттенил, загрунтовав известкой.
 
Здесь хочется глядеть не ввысь, а вдаль,
На горный пик, что встал за дальней далью.
Здесь даже городская вертикаль
Предпочитает быть горизонталью
И характерна каждая деталь
Судьбы, укрытой от досужих глаз,
Как от завистливой шпаны алмаз.
 
Мне нравятся ограды грубой кройки,
Таящие, быть может, райский сад,
И в ширпотребе городской застройки
Экзотики тончайший аромат,
Незыблемый при всякой перестройке.
Наш идеал – царь Петр, гроза бояр!
Иное здесь. Глава всему – базар.
 
Что для славян базар? Толкучка, рынок.
По крайности – скандальный ресторан.
Того гляди, ударит стан на стан
И поведут смертельный поединок
Ряды мясных филе, сметанных кринок,
Протертый хрен, укроп и кресс-салат
С голодным войском нищенских зарплат.
 
Наш рынок пестр и склонен к речи грубой...
Базар – не шоп, не место для разинь,
Но сочетанье городского клуба,
Торговой базы с прелестью сугубой
Тяжеловесных азиатских дынь.
Базар таков, как много лет назад.
Здесь тишина. Здесь правит шариат.
 
И я б хотел в составе длинной цепи
Быть тем звеном, что замыкает круг:
Оптовиком, скупающим урюк,
Посредником, удачно сбывшим с рук
Классический набор великолепий,
По нашим меркам стоящий гроши...
Иль продавцом зеленой анаши!
 
 
                           8.
 
Открытки, марки, карты путешествий
Мне надоели с некоторых пор.
Все чудеса эпохи Праздных Шествий,
Что зуб неймет, хотя и видит взор,
Не экзотичней сводки происшествий.
И то сказать, гроша не стоит фон,
Когда на нем не ты запечатлен.
 
И вы, любимцы сокровенной скуки,
Изысканный Бодлер и Вальтер Скотт,
Сброд всех мастей, богема всех широт,
Ценители красоток и красот
И знатоки единственной науки,
Пусть кто-нибудь другой оценит вас.
Спасибо, рейс окончен. В добрый час!
 
Как хочется войти в другую воду,
Сменить страну, эпоху, жизнь, пиджак,
Покинуть дом – не навсегда, а так –
И, получив желанную свободу
Благодаря чужому небосводу,
Немедленно скроить лихой сюжет
Из улиц, слез и пачки сигарет.
 
Но быть бродягой с кукишем в кармане,
Незваным гостем на чужом пиру?
С умением прийтись не ко двору
И ворохом бесплодных ожиданий
Вдруг оказаться на земном юру,
Все потеряв – и норов, и язык?
Избави Бог! Я к своему привык.
 
Сто раз на дню облаян и обласкан,
Я был в раю и опускался в ад,
Сходил с ума и верил глупым сказкам,
И понял жизнь. Я в Риме был распят,
Сожжен в Париже и расстрелян в Канске.
И вы меня найдете без труда
В густой толпе тех давних лет, когда
 
Из ряда вон, имея повод веский
И направленье в местный филиал,
И выпадал, как снег – на перелески,
И, как иголка в сене, пропадал,
В чужую жизнь срываясь рыбой с лески,
Пока своя, темна и тяжела,
Куда-то прочь по руслу вен текла...
 
 
                              9.
 
Прошла неделя в рамках Летних Чтений.
Все эти дни я делал, что хотел.
Какое счастье – отойти от дел
И к ним вернуться с массой впечатлений!
Хотя в карьере я не преуспел,
Но видел мир. Спасибо и на этом...
Мероприятье кончилось банкетом.
 
Что пир богов? Что скатерть-самобранка?
Пора забыть о мифах, наконец!
Такой был пир, сказать по-русски, пьянка,
До рвоты, вусмерть, на разрыв сердец.
Все, чем богат Восток, плодов отец,
От кушаний мясных до сладких смол,
От дынь до груш, легло на общий стол.
 
Как легкое вино, лилась беседа,
Лились рекою водка и коньяк.
За тем столом я встретил вновь соседа.
Сосед был тоже выпить не дурак.
Там были также два искусствоведа,
И седовласым доктором наук
Я был обласкан и вошел в их круг.
 
Наутро предстояло разъезжаться.
Я выбрал поезд. Поезд шел три дня.
В нем ехали солдаты, шоферня,
Картежники, старухи, тунеядцы.
К концу пути мы были, как родня.
И долго о себе напоминал
Сушеной рыбой сгинувший Арал.
 
Вы спросите, а что же было дальше?
Свалившись с неба раза три подряд,
Стальной гигант был с производства снят.
Страна пила в запой, устав от фальши.
Приятель мой стал счастлив и богат.
И мы не тужим, свой кусок жуем...
Мелькнула жизнь. Все поросло быльем.
 
                                        1983 – 1990 г.

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка