Проза

Передо мной стояла вся наша группа во главе со Стариком. Первая мысль, которая посетила –  свои выкрали меня из прокурорских лап. Но такое восприятие было мимолётным: все, за исключением довольного собой командора и насмешливого Блика, смотрелись как побитые собаки. Обернувшись, уже будучи уверенным в результате, увидел приближающихся Мину и Трека в сопровождении лжеследователя.

– Как понимаю, стрессовая подготовка закончена, – для меня теперь стали очевидны все нестыковки и нелепости происшедшего.

– Начнём разбор полётов, товарищи офицеры! – и посмотрел на сопровождающих. – Спасибо за помощь в проведении мероприятия. Я передам вашему командованию благодарность за успешные действия. Если есть желание, можете присутствовать на порке моих подчинённых.

– Увольте, Виктор Андреевич! Рады были помочь, и разрешите откланяться. – вежливо выразил своё нежелание быть свидетелем нашего позора человек, сыгравший роль дознавателя моей «преступной деятельности». 

– Хорошо! Ещё раз спасибо! – проводив взглядом отъехавшие машины, повернулся к нам. – Хочу начать с тех, кто устроил бузу на базе. Вернее – послушать Блика! Почему ты не поверил в реальность происходящего? В чём причины того, что остальные не вняли твоему увещеванию?

– Здесь, всё просто! Моя специальность снайпера требует хладнокровия и точного расчёта. Клоунада на плацу!!! Зачем и для чего? Арест, если бы он был в реале, КОТ произвёл бы без привлечения посторонних. Вызвал бы в штаб по надуманному поводу и передал бы по-тихому в руки правосудия. Шумиха ему уж точно не нужна. Открыто сдать подчинённых прокурорским – это удар по моральному духу личного состава. Упаднические настроения обеспечены всерьёз и надолго. Что и проявилось в группе в полной мере. А главное – своевременное ваше исчезновение. О происках прокуратуры вы всегда были осведомлены заранее. И я сказал себе – не верю! Ну, а почему не вняли все? Ещё проще. Я снайпер! Ко мне отношение, и это правильно, особое. Чувство локтя – не моё. У меня нет постоянной тройки. Цинично, но верно – меня не настолько трогают проблемы взаимовыручки… Обвинён был в отсутствии пароксизма товарищества и коллективизма.

– Ясно! Перейдём к нашим арестантам. Я неявно присутствовал на всех допросах. Трек! Попытка объяснить… Благо вовремя заткнулся… Твои оправдания могли привести к обратному. Кстати, почему умолк?

– Был горький опыт. Быстро смог сообразить, что может повториться.

– Мина! Наш клоун воплоти. Выслушал и попросил бумагу и карандаш, для более чёткого разъяснения ситуации… Читал и плакал! На трёх листах расписал способы сокрытия тел с помощью реквизита любого уважающего себя сапёра: от специальной проволочной пилы для распила костных тканей и до складной, разборной гильотины, используемой только для расчленения тел. Привёл в расчётах доказательство о нецелесообразности использования взрывчатых веществ, которые надобны для других действий. Пришлось объяснять заинтересовавшемуся человеку об издёвке данного манускрипта.

– Влом было слушать бред. А так – в тишине несколько часов!

– Мажор! Твоё поведение характеризовалось невозмутимостью и самообладанием. Догадался?

– Было сомнение в реальности, но лишь сомнение. Был занят – пытался вспомнить полностью одно занимательное произведение.

– Поделишься?

– Сказ «Про Федота-стрельца, удалого молодца».

– Похвально! Не хотите у меня спросить, почему мы находимся в двенадцати километрах от базы? Правильно! Мажор, Блик и Мина в машину – заслужили! Остальных жду через 60 минут на КПП. Что застыл? – обратился ко мне Старик.

– Разрешите размять ноги после сидения в застенках? – Мне захотелось заглушить кипящие эмоции через ноги.

– Не возражаю! Мешочек только захвати, я для всех запасся, – ответил злорадно командор, кивнув на багажник.

Блик и Мина не поддержали мой порыв – уселись в уазик. Я подхватив «мешочек» в килограммов тридцать, рванул догонять своих. Уважая моё старшинство в группе, личный состав провинившихся уступил для меня место впереди. Установленный лимит времени позволял двигаться расслабленным темпом, переходя с бега на шаг и перебрасываться впечатлениями.

– Не всё плохо. Плохо – это полтинник на пределе, – подбодрил пыхтевших от недовольства товарищей.

– Ага! Хороший вынос мозга получился, – подтвердил, следующий за мной Слон.

– Предлагаю! Последние пятьсот метров пройти строем и с песней. Есть возражения? – продолжил я.

– Вспомним курсантские годы, – хмыкнул Дюна. – Я за!

– Что поём?

– Марусю! Её знают все!

– Неувядаемый армейский шлягер! 

– Кто запевала?

– Я! – откликнулся Кость!

– Давай вместе! – загорелся Краб.

– Согласен!

– Тренировка нужна?

– Нет, зачем? Только передохнуть перед финишем.

– Тогда сейчас рысью вперёд!

Остался километр. Мы перешли на шаг. Отдышались. Не знаю, как для других. Для меня сплочённый строй – лучшее в армии. Плечом к плечу! А строй офицерский – это!..

– В коробку по трое! Слон во главу строя! – я начал отдавать команды. – Строевым шагом – Марш! Держим равнение! Раз, раз, раз, два, три! Песню – Запе-ВАЙ!

«Да! Одиннадцать человек, горланящих с воодушевлением и задором! Молодцы запевалы – выдали душевно!» –

– Отставить песню! Группа – Смирно! Равнение на – ПРАВО! – наши правые руки со Слоном взлетели к головам, отдавая воинское приветствие, остальные девять прижали их к телу и повернули свои головы в сторону застывшего в строевой стойке Старика.

– ВОЛЬНО! Левое плечо вперёд – МАРШ! Группа – Стой! Напра – ВО! Группа – Равняйсь! Смирно! – остановив своих напротив командира, пошёл строевым шагом на доклад. – Товарищ полковник! Группа в составе одиннадцати человек учебный марш-бросок выполнила за 52 минуты.

– ВОЛЬНО!

– ВОЛЬНО! – продублировал я команду Старика.

Он стоял и смотрел на нас. Старый волчара, прошедший Афган, безжалостно муштрующий нас здесь и старающийся сберечь наши жизни в Чечне, с незыблемым авторитетом, с необычайной военной чуйкой – ас в своём деле.

«Мне никогда не стать на одну с ним ступеньку, как не лезь из кожи. Причины очевидны. Нет поддержки наверху… Все мои доброжелатели сейчас стоят в строю вместе со мной. Его же афганские сослуживцы занимают немалые посты. И он в цене у них. Если бы захотел, кабинет с хорошей должностью имел бы. КОТ и тот заискивает перед ним. Но отсутствие карьерной жилки и непритязательность к славе и почёту, делает его независимым от ближайшего начальства и безопасным для генеральских стульев. Я же для всех тёмная лошадка…  Вся наша группа – материал специфичный, использующийся только в боевых действиях. В период мирной жизни её существование спорно. И зависит лишь от заинтересованности отдельных лиц. Скорее всего, прочувствовав ситуацию Старик и стал гонять нас в другом профиле. Но всякого спецназа сейчас пруд пруди… И здесь независимость от… может сыграть злую шутку… Мой профрост завис на определённой точке… Сдвинет его только полная самостоятельность в принятии решений. Что пытается и проворачивать мой «научный руководитель» в каждой командировке и не только… Стояние на Угре продолжается. Ручаюсь головой, что Старик в ступоре от нахлынувших чувств. Сумели мы его задеть. Чудненько!».

– Мажор! Дай команду разойтись. Перекури и ко мне в кабинет, – не дожидаясь моих действий, он развернулся и ушёл.

– Разойдись! Перекур! Потом ждать в расположении, – отдал я команды

довольным собой участникам смотра строя и песни.

– Похоже слезу продавили, – высказал мнение Барс.

– Как бы слеза не обернулась нам боком, – Санта намекнул на непредсказуемость ситуации.

– За такое я и на сотку кэмэ готов, – выразил удовольствие Слон.

– Но-но, я на такое не подпишусь, – это уже Дюна.

– Зря я шествие придурков на машину променял, – огорчился Мина.

– Круто! Обломали вы весь наклюнувшийся воспитательный процесс, – Блик затушил сигарету и продолжил. – С вами не соскучишься. Только созрели планы у Старика на внеплановые занятия по рукопашке, а вы его «Марусей» в голову… Нокаут!

Продолжение обсуждения мне услышать не пришлось, торопливо сделав несколько затяжек, я отправился на аудиенцию к начальству.

___________________

(Продолжение следует)