Проза

В воскресенье вечером ко мне, нежданно пришел начальник штаба. Это было для меня полной неожиданностью. Пришел в гражданке, с бутылкой хорошего дорого коньяка и лимоном.

- Не прогонишь, Александр Степанович, - риторический вопрос, ввел меня еще в более полное недоумение.

- Нет, конечно, - промычал я.

- Как поживает Виктор Андреевич? - усаживаясь за стол, задал вопрос начальник штаба. - Что смотришь? Мы с ним знакомцы с Афганской. Мой первый командир.

- Нормально, - однозначно ответил я, входя в полный ступор.

- Не удивляйся, режь лимон, не стой столбом. - В мыслях начало светлеть, но сумрак еще крепко держал свои позиции.

Я на автомате убрал бардак на столе, достал стопки, тарелку, порезал на нее лимон, открыл бутылку, но наливать без команды не решился.

- Наливай! - дал команду НШ.

Начальник штаба части был человек своеобразный. Чувство юмора у него было безупречным. Он так мог отчитать провинившегося с юморком, что у всех присутствующих на лицах сияли еле сдерживаемые, улыбки. Виноватому было стыдно, но не возникало никогда униженности, а это многого стоило. Мышление его было нестандартным, я бы сказал больше – не военным, в плане армейского солдафонства. Нет, он мог, конечно, поставить задачу от столба и до обеда, но с четким разъяснением почему до обеда. Его назначение (перевели с другой части), ознаменовалось окончанием войны штаба с офицерами и прапорщиками подразделений. Суть. Сзади здания штаба какой-то «умный» служака разбил сад, в полном понимании этого слова. Для эстетики командования, а конкретно – командира части, замполита и начальника штаба, чтобы они могли любоваться из окон кабинетов на красоту зеленого газона с идеальными прямоугольными клумбами. Согласен, зачем смотреть на плац, где вечно раздаются крики строевых команд и топот марширующих строев – гораздо лучше попивать чаек, стоя у окна и созерцать красоту природы. Вокруг сада шла асфальтированная дорожка в штаб от КПП. Но – неувязка. Практически раз в неделю, а бывало и чаще, прапорщик или офицер обязательно сильно опаздывал и поэтому решался сократить окружной путь до кратчайшего, через сад. Это не ускользало от бдительного взора всех начальников штабов. До назначения ныне действующего. В зависимости от степени повреждения поверхности газона, сам виновник лично устранял все недостатки, выявленные придирчивым взором: стриг кусты, менял дерн, косил траву, засыпал снегом свои следы и т.п. Эта война казалась вечной. Вопрос решился просто. Новый начальник штаба приказал заасфальтировать участок газона, прилегающий к забору между жилой территорией и служебной от КПП до самого штаба, кусты, ограждавшие сад пересадить и обязать весь личный состав, исключая срочную службу, пользоваться этой дорожкой для сокращения времени прибытия и убытия. Садовая война канула в лету, а НШ заработал авторитет на голом месте, то есть на зеленом газоне. Жена его была милейшим человеком, обращавшаяся ко всем без исключения от мальца до командира части фразой «Молодой человек», а к остальным «Милочка моя». Где был откопан начальником штаба этот раритет в драгоценной огранке, оставалось тайной за семью печатями. Но авторитет после знакомства с ней у начальника штаба рос, как на дрожжах. А с нею, через месяц, были знакомы все без исключения. Своих детей у них не было, а потому свою любовь Нина Яковлевна посвятила чужим детям, став директором школы в гарнизоне. И когда эта пара выхаживала под ручку вечерний променад, встречаться с ними было одно удовольствие: плотный крепкий мужчина и чуть полноватая, но грациозная женщина, раскланивающаяся со всеми подряд с улыбкой счастливого человека.

- Да, это по моей рекомендации ты праздновал Новый год в кругу этого достойного человека, - сказал он после первой стопки, осматривая мою холостяцкую обстановку.

- !!! - высказал я свое мнение, поглаживая нос. Разум просветлел, сумрак рассеялся.

- Мастер потерял сноровку? В Афгане он таких потерь не допускал в столь короткий срок, кроме одного раза, - продолжил НШ, наливая сам по второй. - Расскажи, что произошло, опять спасали молодняк?

Мы просидели, почти до утра, за этой бутылкой коньяка. Я рассказывал – он слушал. Он рассказывал – я слушал. Так я узнал, что Майор из терских казаков. Что это война и за землю его предков, изгнанных революцией с истоков и подвергшихся геноциду. Родная станица его Тарская. Дед воевал у Деникина. Вернулся на Родину в первой волне казачества из-за границы и был репрессирован. Семья его в двадцатые годы выселена в Сибирь. Отец прошел Финскую и Отечественную войны.

Уже прощаясь, я решился задать вопрос: «Почему я, Юрий Петрович?»

- Вы схожи. Характеры разные, подход к службе разный, мир ты воспринимаешь, не как мы. Но на спусковой крючок ты с ним нажимаешь одинаково, Александр Степанович, - ответил он мне. -  Понимаешь, тебе многие будут говорить, что это бред, но ты в отсутствии времени, когда нет даже мгновения на раздумье, успеваешь оценить цель еще до выстрела и стреляешь осознано. Я – нет. Ты – да. Есть специальные тренировки, где натаскивают, учат этому для спасения заложников. Но у тебя это врожденное. Взгляд на жизни людей у вас одинаков. Отдыхай.

Поезд нес меня на мою Родину, к родителям. Отпуск начался. Я хотел уехать от всего, подумать, определиться. Я не знал, останусь ли в армии, или подам рапорт на увольнение. Сместилась ось ценностей. Что до командировки в Грозный считал главным в своей жизни, стало пустым. Я был не готов вести своих солдатиков в бой. Я был не готов рисковать их жизнями, и видеть мертвых в последнем строю на земле. Я был не готов смотреть в глаза матерей и отцов, жен и детей. Мне казалось, что, выбрав военную профессию, я ошибся. И пора исправлять свои ошибки.

(Продолжение следует)

____________