Проза

- Что не догулял? - спросил у меня Старик. Я отмахнулся рукой. - Тогда завтра поедешь со мной. Полк, к которому мы приписаны подлежит расформированию. Нам необходимо отобрать для себя командный состав: управление, командиров боевых и тыловых подразделений. Будем выбирать по профпригодности и желанию. Я займусь офицерским составом. На тебе прапорщики и контрактники. Выезд в девять. Пока отдыхай. Да чуть не забыл. Выезжаем по форме, майор.

Я уже открывал дверь, когда услышал последнею фразу. В непонимании развернулся к командиру и увидел улыбающиеся лицо.

- Пришел приказ о присвоении очередного воинского звания. Погоны есть? Не переживай вечером зайду. Принесу, заодно отметим. Иди, стол готовь.

Когда-то... Это уже был отсчет прошлого времени. Каждую звездочку обмывал с апломбом. Следующие звания приносили удовлетворение душе и радость. А сейчас известие о переходе от младших в старшие офицеры прошло никак. Не было ни воодушевления, ни возбуждения. Будто сообщили о том, что завтра наступит завтра. На мое равнодушие Виктор Андреевич ответил понимающей усмешкой и кажется был доволен моим отношением к событию.

- Взрослеем не по годам, - произнес он. - Как полагается отвечать, Александр Степанович?

- Служу России! - приняв строевую стойку ответил я.

Вечером за столом я рассказал о поездке к родным Бруна. О горечи и боли стариков, и непонимании, за что их сын сложил свою голову. Старик рассказал о новостях. Мы перебазируемся на полковую территорию. На нашей базе формируется уже не рота, а отряд со всеми вытекающими службами. Основа – офицерская диверсионная группа, которая поступает под мое командование. Остальной зоопарк – это рота разведки, связь и соответствующие тыловые службы и подразделения. Общее командование поручено ему. Штаб разрастается до батальонного размера. Но сама группа подчиняется только комбату и НШ. Через пару-тройку дней прилетает «Куратор». Он осуществит передачу территории. Месяц дается на обустройство. К октябрю готовность к боевой деятельности.

После двух месяцев, когда решились все организационно-штатные мероприятия, на общем построении отряда «Куратор» озвучил перечень задач, которые стоят перед нашими подразделениями и выразил надежду на успешную подготовку к командировке в зону боевых действий в октябре месяце.

Я переживал, как воспримет группа мое назначение, но все прошло с пониманием. Решение Старика было принято без каких-либо пересудов. Слон и Гром успокоили меня: «Старик знает, что делает! Не переживай». Дюна вообще ошарашил: «Это было ясно давно! Мы все за! У тебя есть чутье, как и у него». «Интересно, когда я успел проявить это чутье?» - поинтересовался я. «Не дело подчиненным указывать начальству. Пошли курить!» - увильнул Дюна.

«Как теперь строить свои взаимоотношения с ними. У Старика была дистанция, которую перейти никто не решался. Создавать дистанцию с подчиненными – боевыми товарищами, с которыми столько прошел? Я не смогу! Зря меня он назначил. Какой выход? Поговорить? Объяснить, что я только номинально командир. Он тогда вечером сказал, что восседать в кресле не собирается и протирание штанов в штабе не для него. Значит самостоятельность моя только видимая. И я в целом сам еще не готов к личной ответственности за жизни ребят. И одно дело - это командовать солдатами. И совсем другое такими же, как ты. А Слон и Гром, те вообще в одном со мной звании. Ладно, что горевать! Дистанция в службе и ее отсутствие вне службы. Поймут?» - прикуривая у Дюны решил я.

- Что нахмурился, командир? – я вздрогнул внутренне от обращения ко мне Слона.

- Мужики! Я для Вас командир, как и для всей группы только в строю. А в курилке и жизни я, как прежде. Есть возражения или согласны? – спросил, внимательно оглядывая лица друзей.

Как будто вздох облегчения взвился серебристым облаком сигаретного дыма из уст присутствующих. Пропала настороженность и ожидания реакции командирского поведения. Слон удовлетворённо посмотрел на остальных, как бы говоря, что он был прав в оценке качеств этого скороспелого майора.

- Галка пишет? - спросил Гром.

- Не Галка, а Галина Васильевна, - напомнил мне Дядю Васю, усмехнувшийся Слон.

- Какая-такая Галка? - удивился непосвященный о деревенских событиях Дюна.

- Саша, закадрил сестренку мою, - пояснил Василий.

- Когда свадьба? - взял быка за рога тезка и почти клон солиста группы «Дюна». Его отличала от Виктора Рыбина только великолепная физическая подготовка, а так один в один двойник.

- Щаззз! - отвесил ему подзатыльник Гром.

Завязалась перепалка. Я смотрел на них и на душе было светло и празднично. Главное, что все забыли о вопросе и мне не надо на него уже отвечать. В кармане лежало как раз письмо девушки, которое я два дня не мог вскрыть, и не вскрою, пока не решу, что она для меня значит. Я уже был в курсе от брата о грусти, поселившейся в глазах Галины после моего отъезда. И о её смущении, когда отец передавал ей полученное от меня письмо.

«Милая девочка! Наверно только в таких деревнях и можно найти еще не искаженную временем душу. С чистотой в глазах. Не исковерканную вседозволенностью, не опошленную сквернословием и похабщиной с экранов и с обложек гламурных журналов. С желанием любить и желающей быть любимой. Умеющей смущаться от откровенного взгляда. Как она не похожа на других мной познанных, с которыми легко проводить время не обременяя себя обязательствами. Как мне хотелось тогда в последний вечер прильнуть к её губам, прижать к себе её тело, дрожащее в ожидании и надежде. Целовать её руки, тонуть в её очах. Но… Что я могу ей дать? Ожидание и надежду? На что? Если сам не готов разделить с ней свою душу. Я не готов быть сейчас любимым. Просто не знаю, что такое любовь. Все что было ранее – это желание обладать, стремление физического удовлетворения похоти. А с ней так нельзя. Столкнувшись с чистотой, вдруг понимаешь насколько уже застиран твой подворотничок. И эта последующая интрижка дома только еще углубила восприятие пропасти между мной сегодняшним и тем мальчишкой, который восторженно без умысла был влюблен в одноклассницу в пятом классе, что даже, подражая Пушкину, сочинял в её честь стихи и украдкой провожал со школы до дома, скрываясь за прохожими, и так и не признался ей в своих чувствах…» - мои мысли были прерваны на «высокой» ноте.

- Командир! Старик вызывает в штаб, - сообщил мне Крот. - В шестнадцать тридцать у начальника штаба.

Я посмотрел на часы. Как раз привести себя в порядок и явиться вовремя без опоздания. Не судьба прочитать. Хотя рука уже была готова достать письмо и вернуть меня на берег Кадама.

(Продолжение следует)

_____________

*_ Записки являются художественным вымыслом. Их герои и события выдуманы.