Проза

 

 

Однажды один человек случайно уронил ножницы в унитаз.

Это были маленькие ножницы. Человек подстригал ими ногти на ногах и, для удобства, поставил ступню на край унитаза. В этот момент непослушные ножнички выскользнули из его рук и – бульк! – предательски плюхнулись в воду. Человек с сожалением заглянул внутрь все пожирающего керамического Молоха, но не увидел ничего. Лишь рябь от поглощенного предмета гигиены колыхалась на маленьких сантехнических волнах…

С тех пор в уборной нашего героя стали происходить странные вещи. Как только кто-либо из членов семьи садился на унитаз по нужде, он чувствовал покалывание в нижней части туловища. Это было неприятное и страшное ощущение. Казалось, крошечные иголочки впиваются в самые деликатные части тела – но, увы, все попытки выяснить источник дискомфорта заканчивались неудачей. Заглянув в унитаз, люди не видели ничего. Лишь рябь, неизвестно откуда взявшаяся, пробегала по поверхности воды в глубине сливного отверстия.

Выдержать такое испытание семье оказалось не под силу. Было всё: и плач жены, и неуклюжие объяснения главы семейства, и истерики детей, требовавших немедленной покупки ночного горшка. Над семьей нависло какое-то проклятье…

Не помогла и смена унитаза. Вызов мастера и проведение комплекса сантехнических работ никак не устранили проблему. Покалывание – часто в самый неподходящий момент и, что хуже всего, по ночам – продолжалось. Всё чаще члены семьи избегали пользоваться домашним туалетом. Дочь перестала ночевать дома под тем предлогом, что остается у подруги, сын укатил со знакомыми ребятами на велосипедах в Крым, и даже жена – мать семейства, работавшая, кроме того, секретаршей, – добилась, что босс на работе отправил ее в длительную командировку за рубеж (и, кажется, полетел по делам следом). А глава семейства, несчастный муж и отец, одиноко слонялся по пустой квартире, горько размышляя о превратностях судьбы...

Решение сменить жилье родилось спонтанно, и убеждение в такой необходимости крепло день от дня. И вот наш герой нанес визит в агентство по недвижимости, и потом дал несколько объявлений в газету. Приходили покупатели, приценивались. Хозяин квартиры показывал им всё и обо всём рассказывал; но лишь об одной детали умалчивал, и Бог ему в этом судья. В конце концов, квартира была продана, и наш человек с чистым сердцем послал радостные телеграммы родным – в Крым, подружке дочери и за границу жене. Что и говорить, он испытывал огромное облегчение.

Вскоре он присмотрел и купил новую квартиру. И ждал со дня на день возвращения членов семьи. По ходу дела он задумал опорожниться. Его новый туалет сверкал чистотой и девственной стерильностью, и белый унитаз ласково звал, и манил, и манил… Человек снял штаны, присел и погрузился в размышления. И в тот момент… В этот момент он с ужасом осознал, что в него что-то снизу вонзилось – страшное, острое и свирепое.

Долго ещё отчаянный мужской вопль разносился над крышами домов во всём квартале…

 

 

 

Однажды один человек съездил во Францию и привез оттуда консервную баночку с лягушачьими лапками в собственном соку. Конечно, это была экзотика, и ему хотелось угостить всех своих домочадцев, родных и друзей. Но никто почему-то не позарился на деликатес. И, обиженный и уязвленный, путешественник съел всю баночку один. В самом деле – не выбрасывать же заморское лакомство!

Ему было вкусно, этому путешественнику. Но дело, однако, оказалось запутанным и сложным…

Вскоре после заветного обеда побывавший во Франции человек проснулся ночью от странных звуков. Он явственно услышал кваканье лягушки – судя по всему, большой и толстой, и кваканье доносилось откуда-то из темноты. Человек встал с постели, включил свет (а спал он в отдельной комнате), обошел все углы. Никаких лягушек и в помине не было. Человек решил, что ему померещилось, и снова лёг в кровать. И опять услышал жутковатое, надрывистое ква-ква-ква…

И вновь встал человек с кровати, и вновь обыскал при свете всю спальню. Но напрасно – в комнате не было иных живых существ. Долго еще наш герой пытался уснуть, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь размеренным кваканьем. Ква, ква, ква – доносилось то из одного угла, то из другого. То из-под кровати, то из-под тумбочки, то из-под шкафа.

До утра бедолаге снились огромные зеленые лягушки…

Днем этот человек попытался выяснить, кто из его домашних слышал ночное кваканье. Оказалось – никто. Никто ничего не знает и не видел. Человек обыскал дом. Заглянул под все кровати, даже под ковры. Пошарил в серванте. Но всё было – внешне – как обычно.

Ночью кваканье возобновилось… Человек не спал и ждал его. Он тщетно крался с фонариком из угла в угол, напрасно зажигал люстру и торшер. Если одна из частей комнаты оказывалась «чистой», то кваканье тут же возникало где-то в другом месте, и установить точно, откуда оно неслось, не представлялось возможным.

Человек даже пригласил заспанную жену – послушать ночной лягушачий концерт, но она лишь высмеяла его, заявив, что ей рано вставать, и она не желает участвовать в подобных глупостях. Если кто и слышал странное кваканье, то только наш герой. Другим людям лягушки по ночам не являлись.

С тех пор жизнь человека, вернувшегося из Франции, полностью изменилась… Каждую ночь он с ужасом ждал заветный звук «ква-ква», каждую ночь он с замиранием сердца вслушивался в каждый шорох. Не помогало ничего – ни исследования квартиры, ни подушка и одеяло, в которые бедняга пытался зарыться, чтобы не сойти с ума. Не помогла даже вата в ушах. Наоборот, несчастный, затыкая уши, вдруг осознал, что кваканье доносится не из внешнего мира. Оно плыло откуда-то из глубин подсознания, и скрыться от него, избежать его нельзя было никак…

С каждым днем человек становился всё мрачнее и мрачнее. Он перестал разговаривать с людьми, прекратил всякое общение со своими домочадцами. Иногда он нервно вскрикивал без видимых причин. Тряс головой, закрывал лицо и уши руками. Мог часами кружить по комнате в поисках невидимых земноводных тварей, переворачивая всё вверх дном. И под конец зарывался головой в подушку и глухо стонал…

В один серый, сумрачный день наш герой не выдержал. Дико закричав, обхватив голову руками, он принялся метаться по дому, как угорелый, а потом… Потом подбежал к окну и выбросился вниз, на тротуар… Поскольку жил он высоко – на верхнем этаже хрущёвской пятиэтажки, конец наступил сразу. В морге долго пытались привести в порядок тело усопшего и придать спокойное выражение его лицу. Но напрасно: на лице застыло жуткое выражение какого-то животного страха… Вот так и пришлось выносить…

Рассказывают, что во время похорон произошло нечто экстраординарное. Гроб после прощания уже хотели закрывать. Как тут… Огромная, призрачная лягушка сидела в ногах умершего, и непонятно как она попала туда. Вдруг покойник приподнялся в гробу, и схватил белыми, восковыми руками эту тварь. И скрутил ей голову. Бросил зеленый трупик оземь. После чего улегся обратно, как если бы ничего не произошло. Но на устах его теперь застыла умиротворенная улыбка…

Об этой истории еще долго судачили в нашем городе, вспоминая всяческие подробности. Да, впрочем, и не только в нашем.

 

 

 

Однажды один мужчина остался на хозяйстве с малыми детьми, потому что его супруга уехала на некоторое время в командировку. Этот мужчина всячески обихаживал детей, стирал и готовил им кушать, но чада почему-то капризничали, видимо, дожидаясь маму.

Расстроенный, измученный отец приготовил кастрюлю борща. И вновь дети проявили каприз, отказываясь есть кушанье. Отец кричал и ругался, топал ногами, но дети о борще не хотели и слушать. Грызли своё печенье и чипсы, и им и дела не было до родительских огорчений…

В гневе – и в воспитательных целях – мужчина вылил борщ из кастрюли в унитаз. Смыл. И поклялся ничего больше не готовить непослушным ребятишкам. На них, впрочем, вся эта сцена не произвела впечатления. Что вы хотите, поколение XXI века!..

Вскоре мама вернулась. И жизнь опять вошла в привычную колею. Дети слушались, взрослые трудились в поте лица своего – мама занималась по хозяйству, папа вкалывал на работе до седьмого пота. И приходил вечером, усталый и голодный…

Пришедши один раз раньше жены, мужчина, заглянув в кастрюлю – ту самую, – обнаружил там свежесваренный борщ. Вкусный, наваристый, обжигающе горячий. И он налил себе полную тарелку и съел его. И добавку съел – ел и ел, пока влезало.

Позже пришла жена. Она извинилась за то, что ничего не успела сготовить и принялась хлопотать на кухне. «Поешь борща!» – предложил муж. «Какого? – удивилась его вторая половина. – Я борщ сегодня не варила!» Муж пожал плечами и приподнял крышку от кастрюли: «Вот же он! И какой вкусный получился! Ешь – не хочу!» Жена заглянула в кастрюлю и как-то странно посмотрела на супруга. «Спасибо, я не голодная…» – только и пробормотала она. Но от затеи приготовить ужин не отказалась.

Так с тех пор и повелось. Мужчина ел исключительно борщ из той самой кастрюли, и, видимо, борщ в ней никогда не кончался. Он всегда был свежий, наваристый, сплошное объедение. И – странное дело! – его вроде бы никто не готовил.

А мужчина ел и нахваливал…

Жена и дети с подозрением смотрели на него. «Папа, а почему у тебя пустая тарелка?» – интересовался младший, уплетая за обе щеки манную кашу маминой варки. «Цыц! – говорил отец. – Много ты понимаешь! Маленький еще – не дорос до таких вкусных борщей! Из-за вас пришлось один раз целую кастрюлю вылить!» И он продолжал елозить ложкой по чистой тарелке, нахваливая и нахваливая ее мифическое содержимое – к ужасу и недоумению родных.

Иногда, когда мужа не было дома, жена задумчиво рассматривала кастрюлю, мыла ее, хорошенько вытирала и пыталась понять, какой же борщ видит в ней ее нареченный. Вечером приходил с работы муж – и сразу «наливал» себе тарелку-другую, во всяком случае, сам он был уверен в том, что наливает. Причем до краев.

И ничего из того, что готовила его супруга, он теперь не признавал. Говорил, что ему достаточно борща. И, судя по всему, говорил вполне искренне.

И еще он худел день ото дня… Становился тощим, как жердь, и ветер раскачивал его на улице. Лицо его осунулось, ребра торчали. Но это не мешало ему каждый день «поедать» невидимый борщ, которым, по общему мнению семьи, в принципе невозможно было насытиться.

Через месяц-другой от мужчины остались только кожа да кости… А еще через несколько недель он умер. Его супруга рыдала у постели умирающего и умоляла съесть хотя бы что-нибудь из того, что она приготовила. А он молча выслушал ее и попросил принести порцию борща – того самого, вкусного, наваристого. Жена пошла на кухню и покорно набрала из кастрюли полную тарелку – ну, по крайней мере, сделала вид, что набрала, ибо кастрюля сияла девственной чистотой. Очень уж ей хотелось сделать приятное человеку, покидающему сей мир, исполнить его предсмертную просьбу.

Хоронили мужчину всем двором. На его бывшей работе дали автобус. Толпа, грустная и печальная, проводила усопшего на кладбище. А супруга покойного осталась в доме – сил не было идти, да и поминки требовалось справить.

Когда люди вернулись с кладбища, она, с заплаканными глазами, пригласила всех за стол. «Садитесь, родимые, сейчас поминального борщика отведаем…» – только и произнесла она. Люди молча расселись. И с кухни понесли тарелки… Их передавали с одного конца стола на другой, чтобы досталось каждому гостю. Все остолбенело смотрели на пустые донышки посуды. «А где же…» – пробормотал, помявшись, какой-то сосед. «Кушайте, кушайте, дорогие. Помяните-ка моего муженька», – ответствовала вдова, и в голосе ее почувствовалось что-то странное, неземное.

Невидящим взором она общалась с тем, кого другим знать не дано.

 

 

 

Рассказывают, что один хирург умер прямо во время операции… Ему стало плохо с сердцем, и он, падая, выронил скальпель, угодивший аккурат в сердце пациента. Так что и хоронили их вдвоем. И памятник общий поставили. А на другой день могила оказалась вскрытой… В ней обнаружили один заколоченный гроб – с телом пациента, и второй гроб – со сдвинутой крышкой и пустой… Без тела хирурга…

С тех пор в больнице, где раньше работал безвременно ушедший врач, начали происходить странные события. По ночам слышались глухие шаги, как будто кто-то ходил по коридору, в операционной без причины вспыхивал свет, медсестры могли не досчитаться халатов и спецодежды. То и дело пропадали операционные инструменты. Но самое главное – начали жаловаться больные, что во время сна кто-то производил с ними хирургические манипуляции.

Один раз медперсонал с удивлением узнал, что некоему пациенту ночью, непонятно кто, сделал операцию по удалению аппендицита. Причем сделал грамотно, профессионально. Проблема была лишь в том, что больной поступил с жалобами на боли в груди, которые после операции, увы, не прекратились.

В другой раз кто-то ампутировал пострадавшему в пьяной драке ногу, хотя налицо был перелом обеих рук. Третий случай касался пересадки почек – двум больным, лежащим в общей палате, они поступили с отравлением, некто поменял почки местами – взял исходный материал у одного донора и пересадил другому, и наоборот.

Подобных случаев впоследствии было выявлено множество. Загадочный ночной гость резал больных тут и там, он проводил совершенно мелкие операции и – безо всякой системы – мог провести шунтирование сердца или удалить воображаемую им опухоль. Не пренебрегал он и вазэктомией, мог также – в отдельных случаях – снять скальп.

Медики, обеспокоенные числом внеплановых операций, за которые, к тому же, больничная касса не получала никаких сумм, ввели систему особого ночного дежурства, с целью выявления чужака. Но всё было напрасно. Тот, кто тайно проводил операции, усыплял теперь не только больных, но и самих медиков, пользуясь совершенно неясной системой анастезии. Система была действенной, только после нее почему-то оставались на голове шишки.

Всё это прекратилось так же внезапно, как и началось. В одну из ночей пришелец удалил местному политическому деятелю язык (пациент лежал в отдельной палате с подозрением на простуду). Тут же, в палате, находились родственники, дежурившие у постели больного; внезапно проснувшись – в самый неподходящий момент – они, окрыленные, начали предлагать призрачному хирургу деньги за исцеление. Взятку просто совали ночному гостю в руку, и он стоял, беспомощный и в окровавленном халате, не понимая, чего от него хотят, а когда понял – дико завыл, заверещал, яростно сверкнул белками глаз и – тут же растворился в полумраке комнаты.

С тех пор, говорят, больше в этой больнице он не появлялся.

А в гробу со сдвинутой крышкой могильщики на следующий день обнаружили пачку денег, видимо, полученных от родственников пациента, и какой-то окровавленный кусочек мяса непонятного происхождения. Деньги пропили, мясом закусили, и вскоре – по странному стечению обстоятельств – кладбищенского сторожа избрали в муниципалитет. Сейчас он мэр города и баллотируется в губернаторы.

А призрак хирурга, по слухам, шатается по коридорам Минздрава…