Проза

 

 

Из окна многоэтажки видно: по левую сторону – ржавые складские ангары; по правую – тюрьма; и между ними – туннель. По утрам Люда наблюдает, как на склад и в тюрьму текут по туннелю ручейки. Со складом все ясно – туда течет ручеек из рабочих в зеленых комбинезонах и поэтому он зеленый, а вот как быть с серым ручейком, что течет в тюрьму? Когда Люде особенно грустно, она представляет, что это тоже рабочие. И работа у них такая – прийти, переодеться в тюремную одежду, отсидеть восемь часов – и снова стать ручейком.

 

 

 

Сосед Сверху очень похож – и повадками, и лицом – на лиц, что, по представлению Люды, временно проживают в СИЗО. Вполне возможно, оттуда он и переехал. Совсем, кстати, недавно. И как только вселился, первым делом повесил на окна решетку. Казалось бы, зачем она ему на тринадцатом этаже? К тому же еще, окрашенная под золото. А кто его знает – может, привык человек? Ну, да и хрен с ней, с решеткой – пусть висит – никому ведь не мешает.

 

 

 

Когда в дверь постучали и Эдуард Феликсович ее открыл – он почувствовал, что в похожей ситуации уже был – только теперь участников поменяли местами. По ту сторону двери стоял Сосед Сверху, в белом халате и с белой собакой. – Слушай, а че там твой Стенобассейн? – интересовался он и одновременно - скреб подбородок. – Как долго, чтоб его это – возвести? – И по деньгам там че? Отвечая на вопросы Соседа Сверху, Эдуард Феликсович предпочитал почему-то смотреть на пса. Тот тоже смотрел на Эдуарда Феликсовича и внимательно его слушал.

 

 

 

Эльвира Глебовна понемножечку приходит в себя. Весеннее солнышко светит, греет. Смотреть в окно на склад и тюрьму, и туннель между ними уже ничуть не грустно. И даже этот чертов шум – этот чудовищный скрежет и грохот сверху – ничуть Эльвиру Глебовну не беспокоит. Прогулявшись по еще заснеженному парку, она садится за Солитер и даже уши берушами не затыкает.

 

 

 

Чего никто не знает о Начальнике ЖЭК’а, так это того, что у нее есть большая белая сова. Зовут ее Джэк, а никто о ней не знает потому, что живет сова в шкафу и при посетителях из него не выглядывает. Необычна сова не только тем, что белая, но еще и тем, что на охоту вылетает днем. Вернувшись, докладывает хозяйке: – В многоэтажке снова замечена повышенная активность. В районе тринадцатого этажа производится несанкционированный капитальный ремонт. Все это сова, естественно, не говорит вслух, а просто садится на стол, напротив Начальника ЖЭК’а, и глазами моргает.

 

 

 

Иршум очень довольна, что Митя снова спит один. Даже колыбельную ему новую сочинила. Мелодию уже мурлычет, но слов пока нет – никак не придумаются.

 

 

 

Сон Мити теперь не только одинок, но и краток, а оттого, возможно, и крепок. А может он так крепок еще и потому, что с раннего утра и до позднего Митя помогает Эдуарду Феликсовичу делать срочный ремонт Соседу Сверху. Уматывается так, что никаких ангельских напевов больше не слышит. Один монотонный низкий гул.

 

 

 

Cкарабей Леня вернулся с вечерней прогулки, сел на живот дремавшему уже в кресле Мите и сказал, тяжело дыша: – Я видел белую сову. – Белых сов не бывает, – сонно ответил Митя. – По крайней мере не в городе. – В городе не бывает говорящих жуков, - взволнованно спорил Леня. – А белую сову я своими глазами только что видел. И она меня тоже. И не просто видела, а пыталась сожрать. Так что, как говорят у меня на родине: не говори жуку, которого пытаются съесть, что то, что его пытается съесть – не существует.

 

 

 

Как Альберт обо всем догадался – непонятно. Не знает этого и Иршум. Но только теперь, когда сквозняк распахивает двери, Иршум видит, как сосед Альберт выходит на прогулку – (обычное зрелище) – но только теперь сосед Альберт уже не один. Впрочем, замечает это только Иршум. Остальные жители многоэтажки по-прежнему видят одинокого чудака, который теперь еще – неизвестно зачем – во время своих регулярных прогулок тащит за собой пустой поводок.

 

 

 

Пока Эльвира Глебовна раскладывала пасьянс, Эдуард Феликсович, в присутствии Мити и под чутким – иначе не назовешь – надзором Белого пса, долбил долотом стену Соседа Сверху. Все шло хорошо – разве что только много пыли – но, как оказалось, – это было далеко не самым страшным. Когда из стены с хрипом и искрами рванул какой-то фейерверк, Митя поначалу решил, что Эдуард Феликсович доигрался и пробил-таки стену насквозь. Следом он предположил, что от неожиданности с Эдуардом Феликсовичем случился приступ – тот трясся, как бесноватый туземец в ритуальном танце. И только когда Митя увидел, что крашеные хной волосы Эдуарда Феликсовича необъяснимым образом поседели во второй раз, он понял, наконец, что тут произошло на самом деле.

 

 

 

Пока Митя медленно, но верно осознавал происходящее, а происходящее – в виде трясущегося Эдуарда Феликсовича – происходило, Эльвира Глебовна, как уже было сказано, раскладывала пасьянс. В какой-то момент карта легла так, что Эльвира Глебовна увидела перед собой вспышку ярчайшего света – будто чиркнула спичкой в совершенно темном коридоре – и увидела ВСЁ. Сила этого ВСЕГО оказалась такой, что ее, конечно же, не смог вместить старенький монитор с лупоглазым экраном, и, немедленно после вспышки, – лопнул от натуги.

 

 

 

Отрапортовав все, что сама только что своими глазами видела, белая сова Джэк влетела в шкаф и сомкнула веки. Кромешная темнота темнее от этого не стала – на внутренней стороне век мелькали только-что виденные вспышки. Не стало и менее острым охотничье чутье задремавшей птицы. Она то ли услышала, то ли просто учуяла, что к дверям приближается кто-то, кого здесь не ждут. И правда – этот кто-то вошел в дверь как раз в тот момент, когда Начальник ЖЭК’а надевала шубу. И был он не один. Дверь за непрошенными посетителями захлопнулась, и секретарь, которая только что пыталась объяснить, что к Начальнику с собаками нельзя, услышала из-за захлопнувшейся перед ней двери страшный лай – потом жуткий вой – (то ли женский, то ли собачий) – и наконец – звон разбитого стекла. Вот тогда-то и были посрамлены все, кто утверждал, что городских белых сов не бывает, и что если они и есть, то являются исключительно выдумкой и фантазией какого-то там жука.

 

 

 

У Мити выходной – Эдуарду Феликсовичу все еще нездоровится. Светит солнышко – снег уже вот-вот сойдет. Когда еще покататься на лыжах в последний раз, как ни в такую прекрасную погоду! Вот они с Леней и катаются. А возвращаясь, видят у входа в подъезд объявление:

 

 

С 01.04 сего года начинается плановое обустройство квартир «Стенобассейнами» - по собственной инициативе жильцов и в кратчайшие сроки. К концу текущего года, с любой квартиры, не оснащенной «Стенобассейном», взимается штраф размером 10 000 рублей ежемесячно. Ваш ЖЭК.

 

 

 

Ни компьютер, ни радиоточка не работают, но Эльвиру Глебовну это не беспокоит. Ее вообще больше ничто не беспокоит – ни плинтуса, ни чужие ремонты. Она улыбается и смотрит в окно. Кажется, лет сто в окнах стоял туман – ни черта не разглядеть – только склад да тюрьма. А теперь, даже под вечер, воздух по-весеннему чист – прозрачен. И Эльвира Глебовна видит – там – где-то далеко – возвышается еще одна – точно такая, как и у них – многоэтажка.