Проза

Роман

 Редакция вторая переработанная и дополненная.

 

 

 

Глава 13

Вернувшись с работы поздно, Ната задремала в кресле у телевизора, и ей приснился страшный сон.

Она с Женькой идёт по улице Средневолжска в сторону дома. Сон причудливо изменил топографию родного города, поместив дома, где жили они с сыном и где жили её родители, в один двор, хотя на самом деле они находились пусть и не в разных концах города, но достаточно далеко друг от друга.  Вдруг на горизонте появляется огромная чёрная туча, поднимается сильный ветер. Женьке как будто бы лет десять – одиннадцать. Он просит: «Мама, можно я забегу на секундочку к бабушке, у неё остался мой портфель». Нате ужасно не хочется его отпускать, она говорит: «Видишь – дождь начинается! Давай потом заберёшь». «Но мне уроки делать надо! Я быстро забегу и через минуту буду дома!» – настаивает Женька, и Ната сдаётся. Она направляется домой одна. Заходит в квартиру, подходит к окну. За окном начинается чудовищная буря. Дождь низвергается с неба Ниагарским водопадом, гремит гром, раскалённые стрелы молний вонзаются в землю прямо у подъезда, озаряя двор апокалиптическим блеском, ветер ломает деревья и вырывает их с корнем. Нате становится страшно за сына: где он? Остался у бабушки или пошёл домой и попал в ураган? Она бросается к телефону, но, сняв трубку, понимает, что связь оборвана. Выйти из дома нельзя, потому что ветер просто унесёт, но и оставаться в неведении о судьбе сына тоже немыслимо! «Зачем я его отпустила! Зачем я только его отпустила!» – горько раскаивается она в своём легкомыслии и понимает, что ничего уже не исправить.

Из кошмара её вырвал спасительный звонок, Ната посмотрела на экран смартфона – звонок был от Женечки. После сна оставалось неприятное послевкусие: сон был таким ярким и реалистичным, что какое-то время Ната не могла понять – это сон, или Женька действительно в опасности и теперь ей звонит? Это страшное чувство длилось одно мгновение, а потом сон отступил, и Ната с облегчением вспомнила, что сейчас не 93-й, а 2009-й, и сыну давно уже не десять, а скоро будет двадцать семь.

Боже мой, как стремительно пролетело время! Давно ли ей самой было двадцать семь? Заканчивались застойные 80-е, начинались лихие 90-е, бандиты и бывшие комсомольцы наперегонки бросились разворовывать страну, пропали продукты с прилавков магазинов, каждый день кто-то погибал в непрерывных разборках за власть и деньги, а она почти не замечала ничего этого, потому что у неё был Женька. Женька, Женька! Как быстро ты вырос!

Вскоре после Женькиного поступления в Бауманку в самом начале нулевых Павел и Ната перебрались в Москву. Ната нашла место финансового директора в небольшой фирме, а Павел устроился в издательство, специализирующееся на исторической и общественно-политической литературе, где очень пригодились его опыт и квалификация учёного-историка.

На первый взгляд, может показаться странным, что сорокалетние люди, обросшие собственностью и связями в родном городе, имея там родственников и друзей, прожив там половину жизни, вдруг сорвались с места и поехали покорять столицу практически с нуля, как юнцы, только-только начинающие жить. Но это только на первый взгляд. На самом деле, переезд был продуман и выстрадан. К этому времени все карты сложились так, что переезд виделся им лучшим выходом из непростого положения.

Долго холостяковавший брат Андрей, который был младше Наты на десять лет, наконец, женился, и они с супругой ждали ребёнка. Бабушкина квартира была приватизирована на Нату и Андрея, поэтому её нужно было как-то разменивать, но на что разменяешь трёхкомнатную сталинку, пускай и с хорошим ремонтом?

После крушения отцовского банка Ната работала рядовым сотрудником в филиале Центробанка на мизерную зарплату и не имела никаких перспектив карьерного роста, несмотря на своё высшее экономическое образование.

У Павла в институте тоже начались какие-то неприятности, Ната сильно не вдавалась в подробности, но, если раньше он бежал на работу, как на праздник, то теперь он шёл туда, как на казнь. Конечно, Ната догадывалась, что главной причиной этого переворота была Римма, с которой он, видимо, серьёзно разругался, и это тоже служило дополнительным аргументом поскорее уехать – чтобы застарелый роман не пошёл по третьему кругу. 

Но главное, что неудержимо влекло Нату в Москву – был, конечно же, Женя. Именно страстное стремление Наты быть поближе к сыну и стало самым главным стимулом к переезду. Павел поддерживал жену в этом стремлении, ему было мучительно ежедневно видеть Римму на работе и не сметь к ней подойти. Одной из любимых тем их разговоров стала мечта о том, как будет здорово, если они смогут поселиться вместе с Женей и снова жить одной дружной семьёй. Как когда-то в Питере.

В начале двадцать первого века Москва стала вожделенным местом для тысяч провинциалов, измученных полунищим существованием в своих городах и посёлках. Москва тянула к себе, как магнит, обещая красивую и безбедную жизнь, насыщенную интересными событиями. Многие из ближнего круга Семёновых пытались перебраться в Москву, но мало кому удалось там остаться, а уж тем более процветать. «Главное – работа, – говорили им друзья, – сможете найти высокооплачиваемую работу – всё у вас получится!»

Начиналась эра интернета, и Павлу с Риммой не надо было бегать по Москве в поисках работы. Они купили IBM-овский персональный компьютер и все вечера посвящали изучению подходящих вакансий и переписке с потенциальными работодателями и кадровыми агентствами.

Павлу повезло первому.

 

В середине августа пришло электронное письмо от кадрового агентства с приглашением на собеседование. К счастью, ещё продолжался отпуск, поэтому Павлу не понадобилось отпрашиваться с работы, меняться с другими преподавателями лекциями и семинарами – он быстро собрался и поехал в Москву.

Москва встретила его жарой и запахом дыма от горящих торфяников. Этот запах стоял повсюду – на улицах, в квартирах, в метро – нигде от него невозможно было укрыться. Павел остановился в пустующей квартире двоюродного брата. Брат уже лет двадцать жил в Москве, прочно в ней осел и закрепился. Безумно жаркое лето 2002 года он отсиживался с семьёй на даче, поэтому согласился помочь родственнику.

Кадровое агентство носило многообещающее название «Надежда». Хотелось верить, что это доброе предзнаменование. Девушка из агентства долго расспрашивала, чем соискателю приходилось заниматься на его нынешней работе, выясняла мотивы, по которым он решил перебраться в Москву, внимательно изучала документы и в завершение разговора благосклонно решила передать резюме работодателю.

– Расскажите немного о работодателе, – попросил Павел.

– Это издательство «Андромаха», они набирают людей в связи с расширением. Им нужен специалист по истории России с опытом научной и издательской деятельности. Чем конкретно придётся заниматься – это вы уточните уже у них, если, конечно, они пригласят вас на собеседование.

– Они мне позвонят?

– Нет, пока вся связь через меня.

С собеседования Павел поехал на квартиру брата – он боялся пропустить звонок, хотя в принципе этого можно было и не бояться, потому что квартирный телефон был оснащён автоответчиком. Звонка он ждал целых четыре дня. Такого мучительного ожидания он не переживал давно – наверное со времён службы в армии, когда ждал дембеля после приказа. Он до сих пор помнил это тягостное ощущение, когда кажется, что время совсем не движется.

Иногда человеку хочется крикнуть вслед за Фаустом: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!», но, увы, мгновения не прислушиваются к просьбам людей и, как назло, останавливаются, когда этого у них совсем не просят. Проснувшись утром, Павел, как чумной, слонялся по пустой раскалённой от долгой жары и пропахшей запахом гари квартире. Все окна были открыты настежь, но даже ночью это почти не давало прохлады, а в течение уже сильно сократившегося, но всё ещё долгого августовского дня пребывание в помещении становилось настоящей пыткой. Сейчас может показаться странным, почему Павел не воспользовался мобильной связью, но в самом начале нулевых сотовые телефоны и тарифы были ещё очень дороги. Покупка мобильников Нате и Жене проделала большую брешь в семейном бюджете, а оплата их довольно интенсивного общения съедала значительную часть семейного дохода, к тому же скоро у Жени был день рождения, и родители целый год копили ему на ноутбук, деньги были отложены также на переезд – так что не до мобильника!

Звонка всё не было, и с каждым часом падала уверенность Павла в своих силах, в своём профессионализме и в ценности своей личности. До сих пор он шёл по жизни победителем. Да, бывали и срывы, как после третьего курса Средневолжского истфака, но он всегда чувствовал свою значимость для других людей – даже покидая родной пединститут, когда декан долго уговаривал его остаться и не ломать себе жизнь, даже в армии, когда после драки с Голодьрыгой сержанты признали в нём человека, даже в безуспешных поисках работы в Питере – там ему постоянно что-то предлагали, правда, эти предложения его не устраивали. Теперь же получалось, что не такой он и нужный, не такой уж незаменимый, раз можно забыть о нём на долгие дни. В мучительном ожидании проходила неделя, приближались выходные, а звонка всё не было.

Звонок раздался только в четверг вечером. Девушка из кадрового агентства, как ни в чём не бывало, спросила:

– Вакансия ещё актуальна для вас?

Павлу хотелось ответить: «Девушка, не задавайте глупых вопросов!», но он сдержался и просто сказал «да».

– Тогда вас ждут завтра к одиннадцати часам, – и девушка назвала адрес, – не забудьте паспорт для получения пропуска. Пропуск будет внизу на вахте.

Ровно в одиннадцать Павел был в издательстве.

Издательство занимало четвёртый этаж высотного одноподъездного здания, построенного в духе минимализма семидесятых годов. Когда-то оно всё принадлежало одному крупному советскому издательству, а теперь здесь размещалось несколько десятков фирм и фирмочек, большая часть которых по инерции ли, по генетической ли преемственности или ещё по каким причинам так или иначе были связаны с издательским делом.

«Андромаха» сразу понравилась Павлу.  «Я бы хотел здесь работать», – подумал он, только-только выйдя из лифта и сразу ощутив неброский интеллигентный стиль жизни издательства. Это ненавязчиво замечалось во всём: в спокойном тёплом цвете стен, в отсутствии броских рекламных материалов, в добродушной улыбке большого круглого охранника, в элегантном облике женщины на ресепшен. Именно женщины, а не девушки, как это бывает обычно в современных фирмах. Ей было лет сорок, волосы аккуратно пострижены, макияж выполнен с тонким вкусом, взгляд приветливый и строгий одновременно, брючный костюм ладно сидит на хорошо сохранившейся фигуре.

Уже потом, когда Павла приняли на работу, он понял, как несказанно ему повезло. «Андромаха» оказалась заповедным островом в море дикого капитализма, бушующем вокруг. Вы скажете, так не бывает, Павел сам бы в такое никогда не поверил, если бы не пережил это сам. Атмосфера, царившая в «Андромахе», напоминала Павлу лучшие годы его школьной и студенческой юности, когда они собирались с друзьями на квартирах, или в лесу у костра, или в стройотряде после работы – пели песни Окуджавы, мечтали о будущем, строили планы. В издательстве царило благоговейное отношение к книге как к произведению искусства, здесь доминировал не маркетинговый, а профессиональный подход к делу, и странно – при этом книги издательства прекрасно продавались.

Тон задавал основатель и директор издательства – Андрон Маховой. Собственно, потому издательство и называлось «Андромаха», хотя был в этом названии и намёк на издательский профиль – книги по истории и политике, (которая, в сущности, та же история, только ещё не остывшая). Андрон был порядочным и добродушным человеком, он относился ко всем сотрудникам как к друзьям, в издательстве царил дух свободы и творчества. Никто не следил, во сколько люди приходят и во сколько уходят с работы, но все приходили вовремя, лишь изредка задерживаясь, а вот уходили часто гораздо позднее положенного срока. «Андромаховцев» сплачивали воедино не формальная дисциплина современного офиса, а интерес к общему делу и ответственность перед коллегами.

Павел пришёл в издательство с идеей собственного проекта, посвящённого истории белой эмиграции. Хорошее знание источников и специалистов, работающих в этой области, помогли ему за восемь лет издать тридцать томов этой серии – и почти все они имели коммерческий успех. Но это будет потом, а пока высокий и полный, похожий на русского богатыря,  Андрон Маховой радостно открыл перед ним двери своего издательства, распорядился выдать Павлу аванс – и на полученные деньги Павел в трёхдневный срок снял неплохую однокомнатную квартиру.

Через пару недель к нему перебралась и Ната. На съёмной квартире они прожили около двух лет, а потом, получив от недавно женившегося Наташиного брата Андрея деньги за их долю в бабушкиной квартире и взяв ипотечный кредит, стали счастливыми обладателями двушки в панельном доме на Багратионовской.

 

 

Увы, надеждам Наты и Павла на возвращение сына под родительский кров не суждено было сбыться. Евгений не собирался расставаться со студенческой вольницей и продолжал обитать в общежитии.

Природа играет с нами злую шутку, делая отношения между родителями и детьми совершенно несимметричными. Пока дети маленькие, они безусловно и беззаветно любят своих родителей, причём выражают это так искренне, что родители просто купаются в этой любви и часто перестают её замечать. Им, конечно, льстит преданность и эмоциональная открытость детей, умиляет их беззащитность и зависимость от них, взрослых, но постоянные детские капризы, болезни, непослушание разрушают очарование этой любви. Родители часто кричат на своих детей, даже бьют их, они уверены, что имеют на это право. Им кажется, что такое положение вещей – навсегда. Но дети очень быстро вырастают, и родители с ужасом и запоздалым сожалением осознают, что они больше не нужны своим детям. И роли меняются. Теперь уже не дети, а родители безусловно и беззаветно любят своих детей, а те очень часто отвечают им равнодушием и невниманием, отмахиваются от них, как когда-то молодые и здоровые родители отмахивались от своих надоедливых чад: «Да помолчи ты хоть минутку!»

Иначе говоря, пока дети нуждаются в нашей любви, мы им её недодаём, а когда перестают нуждаться, мы начинаем терроризировать их своей любовью.

Как ни бомбардировала Ната сына звонками, как ни зазывала в гости, как ни придумывала разные увлекательные семейные мероприятия, Женёк под любым благовидным предлогом уклонялся от чрезмерного общения. В лучшем случае, он появлялся в съёмной родительской квартире раз в месяц, иногда исчезая месяца на два-три. Ната полагала, что появление собственного гнезда изменит отношение сына к встречам, но покупка квартиры не повлияла на частоту их встреч: сын по-прежнему пропадал в своих молодёжных компаниях, лишь изредка навещая тоскующих по нему родителей.

Женя учился на программиста. С детских лет он испытывал неодолимую тягу к гаджетам и девайсам. Компьютерные программы были его слабостью. Сначала он просто любил их устанавливать и разбираться в функционале, потом ему захотелось понять, как это всё работает. Школьная информатика мало чем могла помочь, но были увлечённые друзья, на глазах развивался интернет, а вместе с ним крепло страстное желание писать свои коды и взламывать чужие. Он ночами зависал в интернете, чтобы вечером не занимать телефонную линию своим тихо стрекочущим, как кузнечики в летней траве, модемом.

Уже со второго курса Евгений начал подрабатывать программированием в различных мелких фирмах, которые росли в Москве, как грибы после дождя. Родители купили ему новейший и очень дорогой ноутбук MacBook Pro, и эта машина стала его главным орудием производства. Вскоре он зарабатывал уже больше, чем отец, и чуть меньше, чем мать, продолжая при этом успешно учиться.

Молодость – удивительное время. В старости только проснулся, вышел прогуляться, почитал книжку, посмотрел телевизор, глядишь – день прошёл; а в молодости за сутки успеваешь и на лекции сходить, и новый код написать, и в ночном клубе тусануться, и с девушкой встретиться – жаль на сон остаётся часа четыре, в лучшем случае пять, ну да это не беда! Здоровья-то ещё много!

Несмотря на серьёзное отношение к учёбе и работе, Женя был обычным молодым человеком, который любил и повеселиться, и выпить, и покурить (причём не только табак), хорошо знал и постоянно слушал современную музыку, отслеживал новинки кино, у него было много друзей и подруг. Девушки любили его, и он отвечал им взаимностью, не торопясь остановиться на одной – единственной. Лишь на четвёртом курсе он по-настоящему влюбился – в первокурсницу Юлю, бойкую и смешливую девушку, приехавшую в Москву из Орла.

Примерно год он старался расположить девушку к себе, приглашая на разные тусовки, вводя её в круг своих друзей, при этом скоротечные романы с другими девушками продолжались. У Наты вставали волосы дыбом, когда она узнавала, что её сын одновременно встречается с двумя или тремя девушками. Отец его лучше понимал и сильно не осуждал, полагая, что сын скоро перебесится.

Так и случилось. На пятом курсе (Юлином втором) Женя и Юля начали встречаться. Свидания происходили в общежитии то в его комнате, то в её, когда удавалось спровадить куда-нибудь своих соседей.

Чем дальше продолжалась эта связь, тем больше Евгений чувствовал, что не может жить без этой девушки. Все предыдущие романы поблекли и потеряли  для него всякую ценность. Юля тоже к этому времени определилась, расставшись со своим школьным бой-френдом и отвергнув несколько назойливых предложений от однокурсников и приятелей Жени.

Конечно, за два года встреч случалось всякое: были и попытки разрыва то с его, то с её стороны, ссоры, скандалы, уходы-приходы. Опасаясь того, что он теряет свою свободу, Евгений пытался возобновить отношения с другими девушками. Юля, в свою очередь, одно время увлеклась его хорошим другом Максимом. Но, пострадав и поскандалив, молодые люди решили, что всё-таки они идеально подходят друг другу, и, поступив в аспирантуру, Евгений снял квартиру на Бауманской для них двоих. Молодые люди начали жить вместе.

Их дом мало напоминал семейный очаг, как это представляли себе родители. В квартире постоянно толклась какая-то молодёжь: курили, выпивали, слушали музыку, играли в компьютерные игры, обсуждали новые гаджеты и программы. Время от времени кто-то из друзей или подруг оставался ночевать и спал на кухне на надувном матрасе, приобретённом специально для этих целей. Так продолжалось все три года, пока Женя учился в аспирантуре, а Юля заканчивала универ.

Казалось, этому образу жизни не будет конца, как вдруг раздался этот звонок.

 

– Привет, ма, не разбудил?! – зазвучал в динамике смартфона голос сына.

– Привет! Хорошо, что ты позвонил! Я немного задремала, и мне начинал сниться какой-то дурацкий сон. Ты меня просто спас!

– Ну вот видишь, как замечательно получилось! А у меня для вас с папой новость!

– Что за новость? – насторожилась Ната, и в её голосе послышались тревожные нотки.

– Мы с Юлей решили пожениться, – немного смущённо ответил Женя, – Извините, что раньше не сказали, но мы хотели избавить вас от забот по организации свадьбы. Регистрация в пятницу. Мы вас приглашаем.

На регистрацию в ЗАГС кроме родителей с двух сторон пришли многочисленные друзья. Юля была в изящном кремовом платье без рукавов, а вместо фаты, в духе современных веяний, на её модно уложенных золотисто-пепельных волосах красовался венок из живых цветов. Женя щеголял в дорогом костюме из блестящей серо-голубой ткани, бабочка благородного бордового цвета и такой же карманный платок довершали картину. Ната не могла оторвать взгляда от своего сына: какой он красивый! Какой взрослый! Настоящий мужчина. На невестку она поглядывала с недоверием: станет ли она ему хорошей женой?

 После ЗАГСа был заказан столик в итальянском ресторане на шесть персон. В число приглашённых входили сами молодые, а также Ната, Павел и родители невесты из Орла. На вечер и ночь намечалась большая молодёжная вечеринка, куда родителей уже не приглашали.

Общение за столом началось с детских воспоминаний. Родители наперебой вспоминали смешные словечки и проделки своих чад, как будто сегодня, наконец, кончается их детство, и они переходят во взрослый статус. Молодые охотно поддержали тему, стараясь оживить в памяти свои детские воспоминания. Часто вспыхивали споры: одно и то же событие мама, отец и сын или дочь могли помнить совсем по-разному, кто-то из них, кому верили меньше, вдруг начинал горячиться, краснел, обижался, но атмосфера за столом была настолько дружеская и весёлая, что все остальные тут же шутками и тостами сглаживали острые углы.

После детских воспоминаний перешли к студенческим и аспирантским годам. Не только молодым, но и родителям было что вспомнить, ведь все они заканчивали различные вузы, а двое – отец Жени и мама Юли – были даже кандидатами наук. Тема была более чем уместна, поскольку кроме свадьбы сегодня одновременно отмечалось как минимум ещё два события: окончание Юлей университета, а Женей аспирантуры.

– Когда защита? Где думаете работать? – наперебой спрашивали родители. И тут Женя просто огорошил всех известием:

•  Защиты не будет.
•  Почему?! – ахнул стол.
•  Потому что мы уезжаем.

За столом повисла гнетущая тишина.

– То есть как уезжаете? Куда уезжаете? – переспросил отец Юли, полный, одышливый мужчина с красным широким лицом.

– В Канаду, – включилась в разговор Юля, – мы уже нашли работу. Там большой спрос на программистов.

«Вот и всё, – подумала Ната, – и зачем теперь жить?» Ей стало до боли жалко своего сына, который уезжает от неё на другой континент, даже в другое полушарие, за бескрайний Атлантический океан, но ещё больше ей стало жалко себя, остающуюся здесь без него.

 

После отъезда Жени Ната потеряла к жизни всякий интерес.

Если раньше её настоящая жизнь была в Москве, то теперь она перемесилась в Канаду, в маленький городок под Торонто, где осели Женя с Юлей. Она старалась как можно чаще общаться с сыном по скайпу, но из-за разницы во времени и напряжённой работы это удавалось разве что на выходных, да и то не всегда, поскольку у молодых постоянно были какие-то свои дела: то церковь, то встреча с друзьями, то поездка на Ниагарский водопад. Общение становилось всё отстранённее, всё холоднее. Сын жил теперь совсем другой, далёкой и непонятной жизнью, в которой ей отводилось совсем немного места.

Она автоматически вставала утром, автоматически готовила завтрак, автоматически красилась и одевалась, потом садилась в свою «Мазду», которую раньше так любила, и по московским пробкам отправлялась на работу.

Её фирма снимала несколько комнат в современном бизнес-центре, возникшем на месте какого-то советского завода. Где прежде работали станки, выдавая на-гора детали для машин и механизмов, теперь стояли офисные столы с непременными мониторами, и офисные клерки напряжённо всматривались в них, как будто пытались найти что-то крайне интересное и важное, но ничего интересного для ума и важного для души там не было – только бесконечные колонки цифр, стандартные графики, шаблоны документов и прочая мишура современной эпохи, за которой мы привыкли прятаться от бессмысленности и пустоты существования.

Фирма производила упаковку. На самом деле она ничего не производила, а оказывала посреднические услуги для разных, чаще всего не очень крупных, производителей, помогая им вывести на рынок свою продукцию за счёт яркой и запоминающейся упаковки. Бизнес фирмы заключался в том, чтобы найти потенциальных заказчиков, заключить с ними контракт, разработать для них дизайн упаковки и связать производителя продукции с упаковочным производством, при этом дизайн упаковки тоже заказывался на стороне, таким образом, сама фирма вообще ничего не создавала, но в ней работало почти восемьдесят человек, и бизнес процветал.

Будучи финансовым директором компании, Ната рулила всеми финансовыми потоками, которые год от года только росли, и даже кризис 2008 года не очень отразился на чистой прибыли. Пришлось немного сократить персонал и предпринять другие меры финансовой оптимизации, благодаря чему прибыль только возросла, а Ната получила по итогам года солидный бонус.

Просто удивительно, как много внимания и сил тратит современное человечество на упаковку. На неё уходит гораздо больше времени и ресурсов, чем на сам товар. Без упаковки ничего невозможно продать. Покупатель смотрит прежде всего на внешний вид товара и скорее купит какую-нибудь ерунду в красочной обёртке, чем качественную вещь, завёрнутую в промасленную бумагу. Упаковывается всё: вещи, идеи, отношения, люди, государства. Чем более удачную упаковку придумает для себя человек, тем лучше он продаст себя на шумном рынке, в который превратился наш мир.

Суть не в том, кто ты есть, а в том, как ты упакован. За обёрткой дорогих вещей от ведущих брендов Ната с трудом различала саму себя – и только теперь, когда самый любимый её человек уехал от неё за тысячи километров, она поняла, что та упаковка успешной и уверенной в себе бизнес-вумен, которой она старательно отгородилась от себя самой, – не стоит и ломаного гроша.

Она по-прежнему приходила в офис к одиннадцати, готовила себе кофе в кофе-машине, выпивала одну чашечку, восстанавливая в памяти сложную и запутанную картину финансовых дел фирмы, а затем целый день просматривала таблицы и графики, визировала договоры, отвечала на десятки звонков, сама всё время куда-то звонила, писала и отвечала на множество электронных писем, проводила совещания и переговоры, принимала ответственные решения, обсуждала с генеральным директором наиболее существенные проблемы – но при этом у неё было такое чувство, что это делает кто-то другой, а она смотрит на этого человека со стороны, смотрит и не понимает – зачем это всё, когда Жени больше нет рядом?

Домой она возвращалась поздно, Павел, как обычно, сидел со своими книгами и бумагами, в последнее время к этому набору добавились смартфон и ноутбук. Было забавно смотреть, как он сидит, то уставясь в монитор ноутбука, то начинает лихорадочно скроллить экран смартфона, то вдруг хватается за книжку – и всё это повторяется по кругу с десяти-пятнадцатиминутными интервалами. После её прихода они обычно пили чай, перебрасывались несколькими словами, к этому времени Ната была уже такой уставшей, что ей хотелось поскорее принять душ и лечь спать. Павел обычно ложился, когда она уже крепко спала.

Выходные без Жени тоже потеряли своё очарование. Раньше это было время встреч с сыном, а если не встреч то подготовки к встрече на следующих выходных, а если встреча всё-таки (и очень часто) срывалась – это было поводом для длинных разговоров с мужем, в ходе которых снова и снова обсуждалась несостоявшаяся встреча, с разбором, почему так произошло и как не допустить, чтобы подобное повторилось в будущем. Теперь же главное содержание выходных исчезло, и Ната заполняла их шопингом, салонами красоты, фитнес-клубом – но всё это не грело душу, это была всего лишь красивая упаковка для бесцельного времяпровождения.

Отъезд Жени кроме всего прочего выбил главную скрепу из брака Наты и Павла. Они давно ощущали друг друга как соседей по коммунальной квартире, спали в разных комнатах, жили каждый по своему графику и со своими интересами, но сын оставался тем центром, вокруг которого, так или иначе, вращались их жизни – и вот теперь этот центр исчез.

Ната почувствовала внутри себя торичеллиеву пустоту, которую необходимо было чем-то заполнить. Тут-то в её жизни и появился Вадим.