Проза

Катя Берестова. Илл. к рассказу Д. Убыза "Спор о боге"

Федор и Василий пили водку.

Делали они это в привычном молчании: они давно знали друг друга и не находили, о чем говорить.

Оба погружались в какое-то дремотное оцепенение, как бы растворялись в алкогольном тумане; работа их мысли делалась тихой и вялой.

Сидеть и молча пить водку было их излюбленным занятием.

Делали они это по-разному. Василий прихлебывал водку мелкими глоточками, как вино, и ворочал головой, словно вновь и вновь осматривал комнату по кругу.

Казалось, что он искал в помещении ключ к ответу на какой-то вопрос, не дававший ему покоя, но не мог толком сосредоточиться и продолжал эту работу машинально, даже без надежды и намерения завершить ее.

При этом движения его постепенно замедлялись, он словно бы впадал в прострацию, которая прерывалась, когда заканчивалась очередная рюмка. Тогда Василий наливал себе вновь, при этом бормоча что-то себе под нос – но Федор его не слушал и не пытался понять, есть ли смысл в его словах.

После первого глотка Василия из рюмки его бормотание замолкало, и он опять приступал к осмотру комнаты. Начинался новый круг.

Федор пил прямо из бутылки, жадно, большими глотками, так что у него в горле булькало, затем вытирал рот рукавом и по нескольку минут сидел неподвижно, молча, с отсутствующим видом.

Можно было подумать, что водка, которую он выпивает, поступает ему в лоб: верхняя часть его лица казалась плотной, набухшей, производила впечатление чего-то вышедшего из берегов. На ней образовывались большие капли пота, которые стекали через брови и нос ко рту и которые Федор слизывал.

Крупная, выступающая верхняя половина его лица так массивно нависала над нижней, что казалось, будто она может обрушиться.

Оба собутыльника были грузными, темнолицыми, бородатыми и обросшими. Они напоминали двух медведей.

После длительного молчания Федор, очнувшись, посмотрел в окно и, глядя на залитый солнцем лес, сказал:

«А день хороший! И бог-то сегодня глядит на свой мир и радуется!»

«Как глядит? Бога-то нет», – ответил на это Василий.

Оба удивленно посмотрели друг на друга.

Они были знакомы чуть ли не с детства, но речи о боге у них до сих пор не заходило, и они не знали, что в этом вопросе между ними существует разногласие.

«Ты чего это, Василий? – сказал Федор, погрозив собутыльнику. – Не дури! Накажет тебя бог за такие слова».

«Нету никакого бога», – вновь сказал Василий, щелкая в воздухе пальцами – видимо, иллюстрируя свою мысль этим жестом.

Оба вновь посмотрели друг на друга с удивлением и уже с некоторым раздражением; лица их, прежде скорее желтоватые, наливались кровью и становились лиловыми.

«Да как нету-то, Василий! – с нажимом сказал Федор. – Не дури! Вот я сейчас тебе двину – увидишь, как бога-то нет!»

«Давай биться головами, – предложил Василий. – У кого внутри правда, тот и победит».

Федор не ожидал такого предложения, но согласился.

Они сошлись в центре комнаты, встали друг напротив друга и приготовились.

Затем, вместе воскликнув: «раз, два, три!» они взмахнули головами, словно молотами, и сшиблись в первый раз.

У обоих потемнело перед глазами, но стояли они прочно. Голова Федора была более массивной, но у Василия – более твердой и костистой; кроме того, его шишковатый лоб усиливал для противника боль от удара.

Убедившись, что победитель не выявлен, Василий и Федор ударились во второй раз.

Оба покачнулись, но вновь устояли.

«Признаешь бога, Василий?» – спросил Федор.

«Нет бога! – упрямо ответил Василий. – Признай, что нет; а то, глядишь, голову расколю».

«Ну, значит, будем биться», – ответил Федор.

Оба размахнулись во всю силу и сшиблись головами в третий раз.

Теперь Василий упал, а Федор остался стоять.

«Ну что, Василий? – сказал Федор, тяжело дыша. – Есть бог?»

«Есть, Федор, есть! – признал Василий свое поражение и добавил. – Ишь ты, какой крепкий стал! Прежде я бы тебя растрескал».

«Укрепился», – важно ответил Федор.

С той поры что-то в Василии изменилось, и вера в бога действительно пришла к нему.