Твари (6)
И вот выхожу я, значит, как-то из своей комнаты по каким-то делам – с кем-то там перетереть вроде нужно было. Возвращаюсь назад, а комнаты нет. Соседские комнаты здесь, а моя не на месте. Ломлюсь во все двери, вхожу – всё чужие комнаты. Что за фигня? Моя вот была между этой и этой!.. а теперь они как бы соседние.. А в комнате подруга осталась.. А, кроме того, там все мои вещи и деньги.. Как же так?.. Так и стою в шлепанцах, шортах посреди коридора напротив участка стены, где предположительно только что была моя комната, стою и охреневаю...
В ночь с 21 на 22-е июня группой хулиганов из числа студентов, проходивших учебную практику в Саблино, было разгромлено занимаемое студентами полевое общежитие № 2. В том числе: разбиты все лампы дневного освещения в коридоре, выбито несколько дверей в жилые помещения, разбито несколько окон в комнатах, разломаны стулья и тумбочки, проломлен фрагмент стены. Если исчислить размер причиненного только материального ущерба, может показаться, что все происшедшее есть результат алкогольного безумия, следствие группового умопомрачения. Такая мысль невольно приходит в голову: настолько бессмысленны и масштабны разрушения. Кажется, что разум человеческий не может участвовать в подобных «свершениях» по самой природе своей. Однако, это не так. Впоследствии стало известно, что акт вандализма не был стихийным - он был спланирован. Согласно некоторым показаниям, накануне хулиганы предупредили однокурсников, что собираются «громко и весело» отметить день рождения певца Виктора Цоя «с возможными неудобствами» для окружающих, посоветовав тем, кто не готов разделить вместе с ними торжество в честь кумира, провести эту ночь не на базе, а в городе. Многие так и сделали. Были и те, кто в трусливом соглашательском равнодушии стали безмолвными свидетелями погрома. Но, как свидетельствуют очевидцы, нашлись и такие, кто, не страшась неминуемой расправы, выступил против распоясавшихся молодчиков. Так, студент географического факультета Константин Малюков, выйдя из своей комнаты на шум в коридор и видя, как одиозная группа сокурсников собралась «выносить» соседнюю дверь, попытался остановить хулиганов жестом, обратив к ним руку с открытой ладонью. Увидев такое, отморозки дружно выкинули в ответ нацистские приветствия, подхватили студента Малюкова и приволокли в свою комнату, где стали принуждать того к распитию спирта «Рояль», насильно удерживая за столом свою малопьющую жертву до тех пор, пока та, потеряв всякую способность к сопротивлению, обессилено не рухнула на пол, едва не захлебнувшись там рвотными массами. Свой загодя спланированный погром нелюди, как показали их же сокурсники, окрестили «перформансом-манифестом», подведя под него в виде идеологической базы какие-то дикие, лишенные смысла, дегенеративные рассуждения, названные «аморальной теорией», понятной и близкой разве что каким-нибудь маньякам или же каннибалам. Их однокурсники, работники студенческой базы и преподаватели университета теперь ознакомились с практическим воплощением данной «теории», они теперь знают, что значит «право», «этика», каковы прочие элементы «философии» вандализма. Обо всем этом свидетельствуют развалины барака №2, еще недавно служившего уютным домом студентам-географам в течение их летней практики. Так в чем же все-таки была цель этой «акции»? Можно ли найти этой дикости какое-то рациональное объяснение? На наш взгляд, осознанной или неосознанной задачей вандалов была попытка дискредитировать такие понятия как «студент», «университет», «высшее образование», «человек»; замарать, зачеркнуть в сознании однокурсников гордый смысл этих слов, подменив его аморальными, извращенными ассоциациями; нивелировать уважаемое звание студента госуниверситета до своего пещерного, неандертальского уровня...
А вот интересно, подумал я, глядя на читавшую нам приговор секретаря деканата, вот она, Элеонора Ефимовна, какой была в молодости? Лет сорок назад? Симпатичной, или тогда уже страшной? Девственницей, или шпилилась направо-налево? Да шпилилась, скорее всего! Тот же Сан Саныч, наверно, и драл ее. Да на клык по субботам давал. Брал так за щеки, еще тогда не висячие и без этой нелепой растительности, перехватывал затем за клубок на затылке (он и раньше мог быть, клубок тот), другой рукой за шею, еще не пятнистую и без этой висячей херни бородавчатой, и давай ее это.. своим. Мда.. Какая же все-таки гадость. А ведь так все скорее и было…
- Таким образом, считая нашим долгом защиту принятых норм и недопущение попрания устоявшихся ценностей, мы требуем исключения хулиганов из числа студентов первого курса географического факультета Санкт-Петербургского государственного университета с возмещением с них в полном размере материального ущерба, нанесенного имуществу базы. Рапорт подписан старшим преподавателем учебной практики Рукомойниковым К.В., замдекана по учебной работе Валиевым Т.А. и комендантом учебной базы Паниной Ж.О.
Закончив читать, Элеонора Ефимовна взглянула на нас поверх очков и положила бумаги на стол. Мы стояли здесь вчетвером в фокусе коллективного осуждения членов совета. Возникшая в аудитории многозначительная тишина подчеркивала небывалую, нездешнюю чудовищность преступления.
- Кроме того, - нарушил наконец безмолвие декан факультета Сан Саныч, - Кирилл Валентинович жаловался, что во время изучения данного дела по горячим следам, понимаете, в бараке там кто-то сквозь щели вверху, в потолке, что ли, как-то.. облили его нечистотами, понимаете. По всем признакам это опять были вы.
- Просто утром тогда он так прямо нам и сказал, что сделает все, чтобы вышвырнуть нас с универа. С позором. Да! Нам хотелось его проучить. И когда мы следили за ним с чердака, Павлуше как раз захотелось отлить, ну и…
Нет, конечно, ничего похожего мы не сказали.
- Это были не мы, - ответили мы, строго взглянув друг на друга, чтоб сквозь маски праведного возмущения не пробилась чья-нибудь предательская улыбка.
Худощавый черный ротвейлер поднялся с подстилки в прихожей, увидев одетой хозяйку и надеясь отправиться с ней. Надя наклонилась, обхватила голову собаки, приблизившись к ней лицом:
- Ты ведь гулял уже, Марк! – гладя морду двумя руками, напомнила псу она, - Я не могу сейчас, нет, - голос Нади звучал виновато, но твердо, - Он придет и с тобой погуляет.
Квартирная дверь звучно хлопнула, приглушив дробь спускавшихся с лестницы ног.
– Паспорт, - оказавшись на улице, спохватилась Надежда. – А, ладно, значит, просто придется вернуться за ним. Но потом.. А сейчас.. а сейчас можно все!
Нам нельзя было здесь ночевать. Как и многое из того, что мы делали. Мы прибыли вечером в Кузнечное, чтобы завтра продолжить здесь практику, начатую в Саблино месяц назад. Практику до окончательного рассмотрения нашего дела условно пройти нам позволили, но настрого запретили пребывание на территории базы в неурочное время - ночевать мы теперь должны были в городе. Нам шили вандализм, несовместимый с гордым званием студента университета, и вешали на нас круглую сумму, столь же несопоставимую с материальными возможностями студентов-первокурсников.
Все шесть кроватей, что были в комнате, стояли бок обок, стремясь разместить на себе максимальное число тел. Постпраздничные флюиды исходили от спящих друзей и подруг, наполняя пространство кисло-сладким умиротворением. Легкомысленным посвистом льнуло к ушам коллективное дыхание. Вот кто-то всхрапнул, словно хрюкнул. Это Андрюха. Глядя в Оксанин затылок, на тонкую шею с пушистыми завитками, я вышел из нее и сдвинул нижнюю часть ее трусиков на место. Слегка подтянув их вверх, отпустил слишком резко - так, что услышал хлопок от резинки - не знаю, проснулась она или нет. Меня самого уносило куда-то...
Когда я открыл глаза снова, по всему было утро. Сквозь штору к нам в комнату сочился неуместный утренний свет. Оксана, по-видимому, вернувшаяся из туалета, пробиралась надо мной к своему спальному месту. Она уже успела перенести через меня одну ногу и руку, когда я крепко схватил ее за бока.
- Ну что ты делаешь, - с притворным возмущением простонала она, увлекаемая притяжением моих рук.
- Подожди, - прошипел я в ответ, сдвигая куда-нибудь в сторону невозможно тугую ткань ее трусиков. Рядом кто-то крутился. Плевать...
Сквозь сон я слышал стуки и крики извне – вероятно, наши добрые однокурсники звали нас, непутевых, в поля. Кто-то лягнул меня в ногу. Открыв глаза, в зашторенном комнатном полумраке я увидел, что все на местах - так же дрыхнут, но справа, упершись в бедро мне стопами в серых носках и повернувшись ко мне пышным задом, стоит на коленях Светка и колдует над пахом Данилы. Данила лежал на спине с закрытыми глазами и открытым ртом и шумно дышал. Был он почти недвижим. Только правая рука его, словно живя своей жизнью, то незряче касалась пушистого желтого хвостика Светкиных волос, прыгавшего не только вверх-вниз, но и влево-вправо, а то взмывала вверх над ее головой, будто бы дирижируя.
- Смотри, - услышал я слева шепот Оксаны и тут же ощутил густой аромат перегара, - Видел такое? - я не совсем понял, о чем она именно, но она продолжала, - Никогда не видела, чтоб минет поперек делали. Отвернись, не смотри.
- Минет поперек, - так же шепотом повторил я ее выражение, хмыкнув. Я действительно повернулся к Дане и Светке спиной, стиснул Оксану, слегка наклонив ее голову и прижав к своей груди, выражая тем самым неостывший к ней интерес и щадя наше с ней обоняние от нашего обоюдного выхлопа. Она продолжала шушукать мне в грудь:
- Ну да. Что смеешься? Не, я врубаюсь - это чтоб заслонить.. Все равно необычно. У нас одна девочка, когда я в больнице лежала, странная была - засыпала всегда поперек. Сидя в наушниках. Она вообще их не вынимала, и в туалет, и на обед - всюду в них. В общем, будили ее - тогда она раздевалась, ложилась нормально. Вдоль. Лежала так, ворочалась, скрипела, блин, кроватью, а заснуть не могла. Снова садилась и скоро опять вырубалась. Такая вот странная. Но там вообще странных много. Если не наркоманка, то тронутая.
- Нас музыкой там лечили. Надевали повязки всем на глаза и включали этого.. Грэя. Нет, подожди.. Грина! Точно, вспомнила - Грига! Им главврач фанател. Говорили, он сам как-то раз чуть не съехал, и Григ его спас...
«Алмазный КамАЗ с колесом из сна въехал в нас, и пришла весна» - напевала Надя песню из детства, стараясь двигаться в ее ритме и даже слегка пританцовывая. Порой тротуарная снежно-грязная жижа выстреливала озорно из-под ее каблуков в сторону недоуменно сторонящихся прохожих, и тогда она виновато наклоняла голову вниз и давилась неудержимо рвущимся изнутри весельем. Повернув голову влево к большой магазинной витрине, она всмотрелась свое отражение. «Глянь, что за дура там, видишь?» - ткнула она пальцем в сторону стекла, скорчив при этом глупую рожицу. «Она тронутая», «не в себе» - вспомнились Наде когда-то обидные ярлыки, тайком наклеиваемые ей на спину одноклассницами и знакомыми. Сейчас-то ей было смешно, а раньше, узнав о таком, она непременно расстраивалась. Многие сверстницы просто завидовали, чувствуя, что ей дано больше - пусть и «на другом языке». Да и чем провинилась она - красотой?
Вдруг что-то черное отделилось от окна первого этажа и прыгнуло под ноги.. Кошка! Совершив два прыжка поперек тротуара, словно не видя людей и машин, она замерла перед сточной решеткой у края дороги, вытянув шею, а, затем, развернувшись, гордо посеменила обратно, сжимая в зубах сучащую лапками мышь. Какая ты ловкая умница! - похвалила кошку мысленно Надя, - Поймала такую красавицу, жирненькую! Все было мило ей, все ее радовало. Сизые струи вились спиралями из выхлопных труб машин, поднимались к небесам, кружась, словно в танце, и растворялись в потоке лучей. Терпкие газы тепло щекотали ноздри, дышалось свободно и весело. Было прохладно, но радостное предвкушение чего-то нового, важного, хотя и неведомого, желание что-нибудь совершить, выкинуть, отчебучить согревало ее. Сознание ликовало, и в груди, нежно трогая струны, звучал уже целый оркестр, тот, сокровенный, изредка обнаруживавший себя ранее - то одним, то другим инструментом, но никогда - всем ансамблем. Под небом голубым и высоким пугливо уносились прочь последние облака, подобно ошметкам в пух и прах битой некогда могучей орды. По правую сторону улицы металлические и стеклянные элементы домов, принимая фасадами солнечный свет, слепили прохожих неистовым пламенем. Все вокруг теперь бдело и пело, подчиняясь другому закону. Надя шла, слегка наклонив вперед голову, и с улыбкой смотрела, как снежная грязь летит в стороны в удобном для ее ходьбы ритме. Она шла, чем дальше, тем быстрей, торопясь оставить опостылевший район позади. Глубинная, неутолимая жажда творить свою жизнь пенилась и шумела, закипая внутри. Наконец, Надя вышла к набережной и встала у гранитного парапета, учащенно дыша после быстрой ходьбы и слушая свое неспокойное сердце. Возбужденная ветром рябь на обычно тяжелой и хмурой воде теперь голубела, играя яркими бликами с какой-то южной беспечностью. Надя стояла, впившись большими глазами в тот берег с чувством будто все, чего она жаждала и о чем мечтала, делалось там, по ту сторону.
Впереди ждала переправа. И кто-то ей должен был в этом помочь. В сумке запел телефон…
Архип подвел Степана к крыльцу, развернув его так, чтобы я мог забраться с перил. Когда я залез ему на спину, его повело, но только на пару секунд. И то - не от веса, конечно, а от моей неуклюжести. Вообще, Степан был привыкшим - едва ли не каждый второй практикант норовил прокатиться верхом на коне коменданта базы Павла Эдуардыча, большого поклонника Бахуса. Я вот тоже собрался за водкой. Пешком до станции далеко: туда семь км, и обратно не меньше. Верхом-то, должно быть, поближе.
- Ну вот, а боялся, - подбодрил меня Архип, когда я принял что-то близкое к позе наездника, - Шлепнешь по заду - вперед, нужно налево - слева за гриву потянешь, направо - справа. Ну, давай! - хлопнул он сам по крупу коня, и Степан со мной на спине как-то игриво потанцевал к воротам базы.
- Бери «осланова». А если не будет, то «черную смерть». Или «зверь». Но нормальную только бери, не цитрон, - летели мне в спину последние напутствия.
У ворот стояла Оксана.
От базы наш путь шел налево. Я изготовился дернуть за гриву с соответствующей стороны, но не успел. Конь сам повернул куда нужно и посеменил с краю дороги в правильном направлении. Не впервой, соображает. Степан слыл толковым конем - флегматичным, но, в целом, послушным. Говорили, он был слеповат, чурался быстрой езды, но, главное, был дружелюбен к седокам без седла, без узды да других лошадиных приблуд, и без опыта.
На этом отрезке дорога вела прямо. Степан шагал, мерно бряцая копытами, мой пустой рюкзак за спиной мягко елозил в такт, наверху было хмурое небо, а вокруг темнел лес. Серо-зеленые елово-сосновые полчища грозно возвышались по обе стороны дороги, снизу переплетаясь с березой, ольхой и каким-то кустарником, а меж папоротника у самой земли скалились хищные валуны.
Мы ехали так минут двадцать, когда справа открылась тропа. По главной дороге нам тоже было направо, но позже. Тот поворот был на перекрестке, а эта лесная дорога, углубляясь в чащу извилистой гипотенузой, вселяла надежду срезать по ней прямой угол. Особо спешить смысла не было - до закрытия магазина оставалось еще часа два, но и шанс сократить маршрут упускать было глупо. Настойчиво дергая конскую гриву правой рукой, я убедил не желавшего отклоняться от основной магистрали Степана ступить на неведомый путь.
Надя стояла, слегка опершись о парапет и повернувшись спиной к реке с поднятым воротом пальто. Прижав ладони к ушам (в одной из них был телефон), она улыбалась словам далекого абонента.
- Да.. могу.. Да плевать.. А зачем?.. Ну конееечно!.. В Питер? Да. Хорошо. Да, найду. Без проблем. Слушай, ладно, спасибо. Ого! Хорошо, передай - я согласна!.. Ну давай, буду ждать!
Закончив говорить, Надежда издала торжествующий взвизг, закрепленный триумфальным «Йеесс!». Набрала смс, получила ответ. Улыбнулась на миг. Отослала еще, получила опять, и наверно с минуту стояла, просто глядя в дисплей телефона. Затем, совершив необходимые манипуляции при помощи большого пальца правой руки, вновь поднесла его к уху.
- Здравствуй. Удобно тебе?.. Ну как ты? Что нового? Как дела в мастерской?.. Ну, у такого спеца и не может быть по-другому.. Нет, не смогу, не получится.. Я хотела бы к тебе заскочить.. Но, видно, уже не успею.. Знаешь, ты мне дорог. Как друг, а может, и больше.. Я уеду на днях.. далеко. Только ты не говори никому.. Да, он не знает. А ты теперь знаешь.. Я сама не знаю все точно: ни дня, ни часа, я даже не знаю куда. Завтра в Питер, а дальше… Больше пока ничего сказать не могу. На всякий случай - прощай. Не волнуйся, со мной все в порядке. Да, даже более чем обычно.. Ты всегда был готов мне помочь. Я буду скучать. Ну, пока.
Надя шумно выдохнула и, убрав телефон, вновь развернулась к реке. День, принесший весну, отцветал, покрываясь вуалью сумерек. Близилась ночь, и рельсы судьбы уже понесли свой груз.
Здесь было заметно темнее. Лес все назойливее трогал нас ветками, и мне приходилось порой пригибаться, чтобы избегнуть наиболее болезненных прикосновений. Степан чуть прибавил, возможно, желая быстрее разделаться с этим участком дороги и вернуться к привычным асфальтовым ориентирам.. А наша тропинка сужалась, терялась, будя беспокойство, снова угадывалась среди валунов, тут же ныряла под папоротники и, наконец, просто выродилась. Степан, видно, тоже встревоженный, теперь перешел на рысь. Я крепко обнял его шею, согнувшись, и стиснул ногами конские бока. Мы забрались в какие-то дебри. Ветки деревьев хлестали теперь все сильней, верно, подстегивая Степана, который все больше наращивал темп. Впившись, прилипнув к коню, я утешал себя мыслью о том, что он знал (чувствовал, наконец), куда несся. Проклиная себя за глупость, приведшую нас на тропу истязаний, я молил об одном - чтобы все это кончилось как можно быстрей. Рельеф пошел волнами. Мы то взмывали на вал, то ныряли в ложбину, то снова карабкались вверх. Низкие ветки бьют сверху, кусты колют снизу, серые валуны рвутся из-под земли, норовя угодить под копыта.. Лес все густел и темнел. Огромная черная ель внезапно прыгнула нам навстречу, тряхнув все вокруг, и я устремился в ее распростертые лапы. Я, видно, зажмурил глаза, так как тьма стала вдруг абсолютной.
Бордового цвета такси завернуло с улицы в темный двор и остановилось напротив второго подъезда.
- Я быстро, - пообещала водителю девушка и вышла из машины. Шофер, немолодой мужчина лет 55-и, нащупал в боковом кармане олимпийки зажигалку и сигареты и, приспустив боковое стекло, закурил. Выпуская дымные кольца вслед обаятельной пассажирке, он проводил ее взглядом до подъездной двери и прежде, чем девушка скрылась за ней, успел мысленно сгенерировать небольшую пикантную сценку, рассчитанную на двоих, полную пылких страстей и морального раскрепощения.
На лестничной площадке было темно. Надя встала у двери квартиры, прислушалась. Размеренный тон рассуждений, доносившийся изнутри, на фоне спокойной музыки указывал на работающий телевизор. Других звуков не было. Спят.. Вдруг что-то грохнуло там, звонко ударившись о паркет.. Послышались какие-то шевеления. Марк? Или он? Вдруг не спит? Ну и пусть. Мне-то что? Заберу паспорта.. Что мне нужно еще? Паспорта, права - вот и все. «Вот и все» - повторила она, и вставила ключ.
Когда я открыл глаза вновь, то сразу почувствовал боль - жгло локоть, и дико ныл бок. Встав на четвереньки, я выполз из-под ели и сразу ощутил на себе освежающую дробь грибного дождя. Степана поблизости не было. Я громко позвал его несколько раз, надеясь услышать сначала треск веток, а после увидеть и его самого, верного друга-конягу, радостно выпрыгивающего из зарослей в объятья нерадивого ездока. Но никто ниоткуда не вышел. Ни через пять, ни через десять минут, ни вообще.
Я заметил, что лес потемнел еще больше - по всему выходило, что с момента падения прошло какое-то время - день таял. К слабому шуму дождя прибавился шелест деревьев - порывистый ветер раскачивал их надо мной, то заслоняя скопленьем ветвей, а то вновь запуская сюда тусклый свет сумеречного неба. Я осмотрел себя лучше - левый рукав легкой куртки на локте был разорван, сквозь дыру алела здоровая ссадина с прилипшими к ней иголками, травой и землей. Но больше тревожил бок - когда я чихнул, болью пронзило все тело - я невольно присел. Взяв зубами за край футболки и приспустив штаны, я обнаружил на боку огромный синяк с малиновым центром на выступе тазовой кости. Прошелся, осторожно массируя место ушиба.
Вокруг был лес. Темный, манящий, живой и пугающий. Размеренные движения веток напоминали ровное дыхание великана, сидящего на земле и с терпеливым любопытством следящего за копошащимся у ног жалким в своей обреченности существом. Внезапно что-то дернулось там, вдалеке, выведя из общих монотонных колебаний одну или несколько веток, сообщая им новые фазу и ритм. И тут я увидел ее. Со спины. Тем не менее, сразу узнал. Черная короткая куртка-косуха, синие джинсы, между воротом куртки и коротко стриженным черным затылком белая веточка шеи, словно вьющимся хмелем обвитая двумя черными проводами. Девушка не от мира сего. Девушка с электрички. Руки в карманах, она удалялась. Эй! - крикнул я, когда она скрылась из вида, - Эгегей! Подожди! Налетел порыв ветра, и сквозь лиственный шум, я как будто услышал ответ. Да, она отвечала! Я пошел, а затем побежал. Где ты? Эй? Небо стало немного светлее - ветер разогнал облака. Я бежал и кричал на бегу, но теперь я не слышал ее. Неужели мне все показалось? Я застыл, вслушиваясь в лес. Лес шуршал и скрипел, понуждаемый ветром. Нет, опять ничего. Только лес.. И вдруг - чей-то голос.. Он пел!.. женский голос. Не так далеко. Знакомый мотив.. Я пошел, продираясь сквозь ветви, в направлении звука. Я здесь, я иду, подожди! - заклинал я лесную тьму, лавируя между деревьев и боясь не успеть. Я бежал, спотыкался, вставал, замирал и прислушивался, вновь бежал непонятно куда…
В какой-то миг я очутился на поляне, залитой лунным светом. Деревья, трава и кусты – все вокруг было в каплях воды, блестящих теперь под луной подобно каким-то кристаллам или тысяче глаз. Ничто не тревожило их – ветер стих. Одежда моя была мокрой. Я провел рукой по лицу, стирая зудящие следы недавнего дождя, и тем самым смахнул наваждение. Я понял, что я здесь один. Здесь нет никого, да и не было. Никто не кричал, не звал и не пел. Я просто носился кругами, одержимый фантомом.. Но теперь все прошло. Я стоял на поляне, одинокий как уд, в этом черном волшебном лесу. Я стоял и не ждал. Ничего.
(Продолжение следует)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
