Жизнь как есть

 

 

Из письма Л.И. Красовского от 15 июля 1975 года.

 

«Вечер. За день обалдел в издательстве «Высшая школа». Был очередной приступ лихорадки с подготовкой редактируемой книги к набору. Присутствовал сам автор.

Умер В.Г. Гептнер – крупнейший зоогеограф. Случилось это дней 10 назад, а узнал сегодня, хотя о болезни слышал чуть раньше. Сын квистора – какого-то духовного служащего московской лютеранской церкви, которую теперь занимают баптисты. Умер от рака легких. До последнего часа правил рукописи и корректуры. Прожил 70-75 лет. Человек был, по слухам, не идеальный, если не сказать больше.

Слышал мелочные подробности о бывшем отце Черткове. Для меня, чем мелочнее, тем интереснее. Родился он около начала 1930-х годов в семье священника в тогдашней Прибалтике. В конце 1940-х годов поступил в семинарию в Москве и, по всем строжайшим правилам, оженился на какой-то загорской девице. Кончил семинарию в начале 50-х годов, а потом и академию, со званием кандидата богословия. Служил в столице лет пять. Жил с женой недружно, но детей родил, «стругал», как пишет Тендряков в «Кончине». Впал святой отец в блудный грех, да с кем – с внучкой О.Ю. Шмидта. Раньше обожествляли предков, ныне же, без мала, молятся на потомков: внучка Толстого, дочь Менделеева и так далее. Пока в Загорске «старуха» (лет 25 от роду) рожала и нянчила поповичей и поповен, преподобный отец в Москве, «тайно образующе», «стругал» новых отпрысков в тесной компании с «молодой» Шмидихой. В этом деле, вероятно, как ни в каком другом, тесно сплетаются прелесть греховного соблазна с ужасом скорого позора и тяжкой расплаты. А с такой напарницей, ясное дело, шутки были плохи. Возникла опасность грандиознейшего скандала. Фельетонисты, должно быть, уже вострили перья, писатели запасались бумагой, «старая» попадья сберегала загорские помои, начальство готовило ему местечко на задворках одного из уцелевших монастырей…

Быть может, ни один раз подумывал «честный» пастырь о крюке и веревке, но решил дело игрой в перевертыши. Сейчас работает, кажется, в планетарии, как герой нашего времени, платит алименты проклинающей его попадье, откололся от родителей и от идеалов юности и хорошо, если счастлив в любви своей конкубины. С ним вместе учился вятич Созинов Аркадий Васильевич, до духовного сана не дошедший, но вернувшийся назад в КСХИ (Кировский сельскохозяйственный институт), сделавшийся ветеринарным врачом и заведующим лабораторией радиоактивных изотопов на пятом этаже главного корпуса КСХИ. По слухам, сильно пьет. По принятой им обязанности, читает антирелигиозные лекции. Я пытался в 1968 году поставить работу по измерению радиоактивности ондатровых кормов в его лаборатории. Он назначал мне дни и часы, я являлся к сроку со студентами, а он не приходил. Раза три он так сделал и я понял, что работать он или не хочет, или не может. Человек он скрытный, пожалуй, заносчивый, кокетливый, но за бутылкой, может быть, разговорился бы. Впрочем, слышал, что пьяный он воинственный…

И последняя деталь: кандидат богословия совсем не то, что кандидат наук в современном смысле, даже если «кандидатскую» пишут «двумя ногами» или иными, еще менее достойными, частями тела. При окончании духовной академии сдают выпускные экзамены. И этого довольно. Если же студент сверх экзаменов пишет «сочинение», то его выпускают кандидатом богословия. Это сочинение соответствует дипломной работе. Так было и до 1917 года.

В отношении влияния книг на излечение болезней, посредством того, что в них (в книгах) написано, дело совсем уж особенное. Это не агиотерапия. Излечение, вероятно, не исключено, но возможно ли оно более, чем в единичных случаях. Нужна грамотность, понимание написанного, нужны знания, настроение, опять же внешние условия. Читальный зал, купе на пароходе, спина москвича в битком набитом вагоне метро – везде действие должно быть разным. Кажется, еще у Вересаева читал, что студенты-медики обязательно заболевают всеми болезнями, которые они изучают по учебникам. Если можно от книги заболеть, то почему нельзя выздороветь? Но это все приходит в мою седую голову (увы!) впервые за все 62 прожитых года. Объективный опыт в этом деле короткий – читают и сейчас-то мало, а 100-200 лет тому назад совсем не читали. Исцеления же были всегда. Меня интересует как они получались в те отдаленные и безмедицинские времена…».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.87, л.195-197).

 

Из письма Л.И. Красовского от 18 июля 1975 года.

 

«Посылаю Вам icones Вами изобретенного недавно преподобного отца Черткова. Без Вас мне он совсем ни к чему. Мало ли таких было за две-то тысячи лет! Среди них он не крупнее гниды. Сравнить его, хотя бы с Иудой Искариотским, пусть даже в новейшем варианте М.А. Булгакова. Там хоть есть о чем написать в романе. Интересно, что бывшее Преподобие сделалось Вашим коллегой. Он учит медиков уму-разуму, атеотерапии, если не антитерапии (антирелигиозной терапии). Но больных так много, что не исключено излечение от антитерапии в любом смысле.

Вчера мне звонил А.А. Насимович и ругал моего  Виктора Чащухина за неаккуратность в поданной им в МОИП интересной статье об истреблении растительности ондатрой. Сообщил о смерти В.Г. Гептнера 5 июля (о чем я писал Вам) и еще о смерти И.Г. Пидопличко, отрицавшего четвертичное оледенение.

Редактирую обеими руками. Кажется, спасаю книгу от многих опасностей: перепутанных страниц, искажений рисунков».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.87, л.198).

 

Из письма Л.И. Красовского от 19 июля 1975 года.

 

«Неужели православие – не остаток прежней национальной жизни, как, минимум дважды, пишет Чертков?

Значит Гоголь в «Вечерах» приписал нашему народу то, чего у него не было, было же у других?

Выходит, что братья Карамазовы жили не в России, а бабушка Горького умерла на паперти Вознесенской церкви не в Нижнем Новгороде?

И архирей Чехова служил не в России с ее совсем не русским колокольным звоном от Карпат до Камчатки?

И Виктор Васнецов родился не в Лопьяле и жил не в Москве, и похоронен не на Немецком кладбище, где бываю через день на могилке Ирины и сродников?

И М.В. Нестеров тоже не русский?

А П.И. Чайковский с С.В. Рахманиновым евреи наверно?

А княжна Мария Болконская должно быть немка?

Вспоминаю спор в лагере, в бараке после работы: Лев – еврейское имя. Сомнений не было ни у кого из десятка тогдашних спорщиков – деятелей, осужденных от «гривенника» до «четвертака». Спросили мое мнение. Я возразил: «Ведь Толстого звали Львом». Задумались. Но самый глупый из других по фамилии Хорунжий сразу возразил мне вопросом: «А какой национальности был Толстой?». В 1930-х годах говорили так: культура национальная по форме и социалистическая по существу. В это место и били. В национальности же православия, именно в русской национальности, труднее сомневаться, чем в фамилии большинства Ивановых, или Петряевых, или Чертковых. (У моей Гали Ивановны соавтор еврей по фамилии Орлов и зовут его Михаил Аркадьевич).

Или А. Чертков национально русским считает лишь пьянство, поганое сквернословие и дикий доприматовский конформизм? А Андрей Рублев? А Сергий Радонежский и вси святии, в земле российской просиявшие? А Любищев, Павел Флоренский и иже с ними…

Но пишет расстрига-хамелеон! И ведь печатают. Впрочем, и Трофима печатали и Презента…».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.87, л.178-179).

 

Из письма Л.И. Красовского от 21 июля 1975 года.

 

 

«Сегодня в вагоне метро сидел рядом с красивой девицей лет 20-25. У нее на шее напоказ всем висела Сионская звездочка о шести концах – звезда Святого царя Давида, символ сионизма. Девочка черноволосая, но вряд ли еврейка.

О чудесах и надежной их проверке.

Сам я слыхал о чудесах и видел, пожалуй, их, но при проверке они никогда не подтверждаются, причем при проверке самой надежнейшей.

Первое чудо. В одном из вузов на юге одной очень большой страны проходной балл для абитуриентов был 4000-5000 руб. (в ценах до 1961 года). Причем с 4000 руб. не было никаких гарантий поступления, так как учитывали общественную работу, награды, ордена, рабочий стаж и прочее. Возникает вопрос: неужели это для всех? Ответ (буквальный): «Кошка не пролезет». Если на все факультеты принимали 1000 человек, то годовой доход товарища ректора составлял 5000х1000=5.000.000 (пять миллионов) рублей. А за 10 лет ректорских трудов получалось 50 миллионов рублей. Разве это не чудо? А сделайте серьезную проверку, результат будет один: факты не подтвердились. То есть, никаких чудес нет, не было и не будет. Все это плод фантазии в смеси с невежеством. И под таким актом проверки подпишутся самые солидные имена.

Второе чудо. Было оно в 1958 году в Центрально-Черноземном заповеднике в 20 км от Курска. Заповедник степной, площадь его 4800 га. Открыт он был В.В. Алехиным в начале 1930-х годов. И с тех пор там не выкашивают 500 га. Остальное косят по путевкам облисполкома. Сена больше нигде нет. Коров тогда было много. Спрос на сено огромный. Директор заповедника Василий Васильевич Дмитриев стал продавать некосимую степь по 1000 руб. за гектар. Расхватали сразу 100 га. И товарищ директор положил в карман 100.000 (сто тысяч) руб. Писал записку леснику: «Прошу отвести для покоса такому-то 1 га некосимой степи». Послал сто таких записок. А после покоса проехал на директорском газике по всем лесникам и отобрал эти записки  «для учета и отчетности». Попробуй, не отдай записку! В результате человечество потеряло 20% некосимой степи северного варианта.Даже при немцах не косили!

Сообщили в Главохоту. Послали комиссию. Выводы комиссии: степь скошена, но в отношении 100.000 руб. чуда «факты не подтвердились». Перевели В.В. Дмитриева «за недосмотр» в другое место, опять же творить чудеса, которые не подтверждаются.

Третье чудо. В течение двух десятков лет преподаватель одного из вузов столицы, принимая зачеты у студенток, клал им на коленку свою ладонь и продвигал ее в желаемом ему направлении. Жаловались начальству. Но он, сознательный товарищ, находился в авангарде класса (был членом партии – А.Р). Факты же не подтверждались. Да и как подтвердить такое чудо? Сейчас начальство предложило ему уйти «по собственному желанию», чтобы обеспечить чудесной «лаской» девиц в другом вузе.

Четвертое чудо. Опять же в вузе, в дамский туалет, заходил мужчина и, как паук муху, ждет девочку, которая туда забежит. Он закрывал дверь на крюк и развлекался чудесным образом. Практиковал несколько лет. Потом какая-то студентка  вытащила его за шиворот и передала дружинникам. При тщательной проверке факты «не подтвердились». Чудотворец был тоже авангардный и будто бы сверхсекретный. А девчонки боятся его чудес и ходят туалет целым колхозом.

Пятое чудо. Был такой медик, профессор А.Н. Рыжих, проктолог. Брал 3000 руб. за наведение порядка на границе эктотермы и эндотермы. Это в старых деньгах (до реформы 1961 года – А.Р.). Не чудо ли – до 9000 руб. в день. Умер Рыжих, но дело его живет и чудесно развивается в заданном направлении. Надо думать, проверяли десятки раз и увы! «Факты не подтвердились» ни разу.

Не довольно ли чудес ничем не подтвержденных при проверке? Не верить людям? Не верить самому себе?

А если чудеса были, несмотря на самые негативные результаты проверок? Боюсь, обидитесь и скажите: «Что общего между дамской ретирадой наших дней и церковным чудом бывшем в городе Слободском  более 100 лет тому назад?». А общее в проверке, которая всегда субъективна в том смысле, что справедливой мы ее признаем только, если она соответствует нашему взгляду, нашему вкусу, нашему желанию. Ведь проверка Аполлоса Вам (да и мне тоже) понравилась только потому, что она была негативна по результатам. Отвергла чудо! Утвердил бы Аполлос чудо, мы сказали бы: ретроград, мракобес, невежда. Мы отвергаем самую возможность церковного чуда и отвергаем всякую проверку, кроме негативной, соответствующей нашему предвзятому мнению. Чем же мы отличаемся от проверяльщиков современных чудес?

В 1957 году я готовил к изданию первый выпуск трудов Мордовского заповедника. Директором там был Василий Александрович Войцехович, будто бы один из «людей с чистой совестью в повести Петра Петровича Вершигоры (чекиста, командира партизанского соединения, писателя – А.Р.). Он усердно воровал и продавал заповедный лес. Суммы получались большие. Разоблачил его парторг и бухгалтер заповедника Тареев. Документы пришли в Главохоту. Не поверили! Послали комиссию с участием воронежского лесовода Скрябина – мастера ловить лесных жуликов. Комиссия нашла спрятанные под мхом пни от свежевырубленных деревьев без клейм и порубочных лесобилетов на них. Жульничество подтвердилось, и размеры его оказались еще больше, чем думали раньше. На коллегии Главка сняли «человека с чистой совестью» и постановили передать дело «органам». Но спустя день или два отправили другую комиссию, собрали потом новую коллегию и уволили не Войцеховича, а парторга и бухгалтера Тареева «за склоку». А потом (при мне) лесничего Николая Семеновича Зюся за то, что в его лесничестве (всего было три лесничества) не было незаконных вырубок в период «склоки» Тареева.

Проверяют до тех пор, пока задачу не решат в точном соответствии с ответом, хотя бы потребовалось проверять 100 раз. Как на экзаменах, когда надо поставить заранее «рекомендованную» отметку.

Все это, зная не в пяти и не в шести, а во множестве случаев, я и задумался впервые в Герценовской библиотеке над «Вятскими епархиальными ведомостями».  А  не обкрадываю ли я себя, когда по врожденному инстинкту заранее отвергаю вековой опыт моих соотечественников, лишь в ничтожной доле отраженный в печатных изданиях, начавших свое существование 100 лет назад? Не нахожусь ли я в таком же идиотском состоянии, как те, кто всеми печенками и даже кишками отвергают современные чудеса на основании отрицательных выводов их проверок? Такими милыми людьми наполнен высокий берег одного из притоков «Камы полноводной», как называл ее Хомяков! Строчат диссертации двумя ногами, а во всем остальном уверены для спокойного сна и отличного аппетита. Верили во все без исключения «истины» лысенкизма и всего прочего. Готовы верить снова. И снова, если надо, не верить.

Вот и стал я приглядываться к чудесам, особенно к исцелениям. Тот же Лысенко много раз сипел с трибуны: «Практика никогда не ошибается». Да и проверка практикой весьма похвальна вообще. А тут вековая практика лечения, саногенеза, как Вы учили меня. Люди практические лечились. Не станут они дурачиться зря – не господа, не избалованные люди, или от нужды, от горя искать помощи и заступления. Или практика – не критерий истины?

Вот я и занялся исцелениями. Допустил я, что исцеления были. Ведь и Э. Золя признавал исцеления в Лурде.

Конечно, не БОГ в белом халате со шприцем впускал вакцину в ягодицу возле иконы в соборе Слободского монастыря. Как оно было, сказать не могу. Начал заниматься и бросил. Думаю, что ландшафт лечил. Но, что излечивались люди, отрицал раньше. Теперь же свое отрицание считаю абсурдом. 18 июля был Сергиев день. Накануне слышал в акафисте или в молитве: «И немздымны исцеление издавал еси». Оказывается, и деньги брали за исцеления-то в XIVвеке. Сергий же исцелял бесплатно, немздымно. Не потому ли и прославился в веках? Было время при Ирине, когда читал Болотова. Кстати, Ирина моя каждый день считала чудом. Говорит, бывало, утром: «Вставай! Божий день начался. Хорошо как!». Не вращение Земли вокруг оси, не воздушные массы и облака с океана она считала чудом, но ее участие во всей радости человеческой жизни. До 1923 года она не знала этого чуда и в 1973 году снова перестала им наслаждаться. Умела ценить жизнь, как чудо от БОГА. Между прочим, понимала собаку, знала ее язык, имела какое-то шестое чувство, проникавшее в собачью душу. Под Рыбинском копали окопы, и обстреливал ее немец на бреющем полете. И пули выли как осы и гибли многие. И укрыться было некуда. А она уцелела, не чудо ли? А немец делал разворот по третьему, четвертому разу и расстреливал девчонок. Ирине не было и двадцати лет. Чудом считала, когда уже в Вятке купила себе меховые сапожки. Всю жизнь только мечтала о них. Чудом были для нее тазы с ягодами на собственном дачном участке в Зонихе. А разве не чудо, что я жив и пишу Вам не с того света? У Болотова помню казнь Е.И. Пугачева двести лет тому назад. Болотов стоял у помоста. И пишет все в подробностях, жутких своим натурализмом».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.87, л.9-17).

 

Из письма Е.Д. Петряева к Л.И. Красовскому от 25 июля 1975 года.

 

«Был другой Болотов – Василий Васильевич (1854-1900), историк и филолог, удивительный эрудит. В первом томе его «Лекций по истории древней церкви» (СПБ, 1907) есть глава «Работа историка».

Недавно издана книжка об А.Н. Рыжих. Это панегирик, написанный женой ректолога».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.87, л.18).

 

Из письма Л.И. Красовского от 27 июля 1975 года.

 

«Стыдно мне после последнего письма Вам о чудесах. Как ни оговаривался, а приблизил их к объектам уголовного права. Да и грубо все и, боюсь, обидел Вас. Всего одну фразу Вы написали о чудесах и их проверке, а у меня это из головы не лезет.

Придумал так. При проверке необходимо доказать последовательно:

Если доказано, что не было этих помех, то, при достоверности фактов (с этого надо начинать), можно признать чудо:

Можно ли все это проверить во всей последовательности от простого жульничества до тончайших контуров науки бесконечного будущего?

Первая задача разоблачения жульничества практически невыполнима в бесчисленном множестве случаев, несмотря на существование специалистов, учреждений и науки по этому делу в течение нескольких тысяч лет.

Остальные задачи решаются самоучками кустарными, рутинными способами без накопления и обобщения опыта каждый раз по-своему заново, с примитивнейшей отсебятиной.

Вчера видел «Братья Карамазовы» по телевизору. Митя не убивал и это знали все, кто руководствовался верой: Алеша, Грушенька, Екатерина Ивановна. Судебная же проверка исказила объективную реальность, и Митю отправили на каторгу «без состава преступления».

В 1801, если не в 1800, году граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин открыл памятник литературы XIIвека «Слово о полку Игореве».  А.С. Пушкин поверил, вся литература поверила. (Не верил Лев Толстой). В наши дни Роман Якобсон в США, Мазон во Франции, профессор Зимин в Москве доказывают, что в XIIвеке никакого «Слова» не было, что оно сочинено в конце XVIIIвека как стилизация под «Задонщину» XVвека. Проверка посеяла сомнение в вере. Усилия ортодоксов, в их числе А.К. Югова, отстоять старую позицию не восстановили прежнюю «веру несомненну». «Слово» ошельмовано проверкой.

Вероятно, оно написано в XIIвеке, а может…

В начале 1960-х годов ученик Д.А. Сабинина, А.А. Любищева и Т.Д. Лысенко – Павел Александрович Генкель – открыл «обособление» протоплаазмы от стенок клеток в период глубокого покоя у зимостойких сортов фруктовых деревьев. Посыпались диссертации по всем культурам. В Кирове тоже сделана диссертация по пшеницам. Автор получил государственное свидетельство на открытие. Спустя несколько лет, ленинградский фитоанатом Александров с Шухтиной опубликовали сообщение, что никакого обособления не бывает, что оно артефакт, результат работы в теплой комнате. Повторили опыты на морозе, но обособления не нашли. А диссертации по обособлению идут.Есть обособление или нет его? Что толку от проверки?

А «Не хлебом единым» В. Дудинцева! Каких чудес не наделала проверка в техническом изобретательстве! И это не в отношении XIIвека, а наших дней, да еще в воспроизводимых экспериментальных фактах. Дудинцев же, насколько мне известно, писал на основании огромного числа спорных дел, собранных им при работе по сектору изобретательства в «Комсомольской правде». Если уж в воспроизводимых опытах проверка беспомощна выяснить истину, что же говорить об исторически неповторимых (хотя бы и вчерашних) фактах, какими должны были бы быть церковные чудеса?

Если в суде над Митей (Карамазовым – А.Р.), над Катюшей Масловой вера точнее отражала объективную истину, научная же проверка ее искажала, то тем более единственный путь познания чуда – вера в него, и единственный путь отрицания – неверие. Но никак не проверка, ни в том, ни в другом случае. Вспоминаю постулированную бесконечность познания. В бесконечности научатся отличать вора от не вора и, быть может, без ошибки. Но чего не может быть в бесконечности? Почему бы, не случиться воскрешению Лазаря, даже если бы оно не произошло 2000 лет тому назад.

Получил письмо от В.Н. Скалона и посылаю Вам. Опять путают жуликов с честными людьми и опять реабилитация… А Василий Николаевич, похоже, помог выяснить правду. Удалось с трудом. Печатают, значит, событие. Вырезку и письмо не возвращайте».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.87, л.183-186).

 

Из письма Л.И Красовского от 28 июля 1975 года.

 

«Всего 12-14 часов назад отослал Вам вчерашнее письмо, а сейчас получил Ваше с вырезками.

Скалону ответил почти Вашими о нем словами. Спас человека и не побоялся спасать. Насколько он выше «крапивного семени».

Владимир Геннадьевич Хржановский тот самый, над которым я тружусь. Выхлопотал он к 50 еще 5 листов, но дамы в редакции нас напугали, и мы сжали рукопись, исключили более 100 рисунков. А когда перепечатали к набору, вряд ли получилось 50 листов. Автор решил добавлять перед набором и хвост рукописи лежит у меня на столе. Сам же он в Карпатах, отдыхает. Ученик М.Г. Попова, который закончил жизнь в Иркутске и которого хорошо знал В.Н. Скалон.

Панегирик Рыжиху – памятник атеистической, минимум, ректологии.

Спасибо за Болотова II. Совсем не знал».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.87, л.190).