Жизнь как есть

   При просмотре книг из фондов Кировской областной научной библиотеки имени А.И. Герцена (далее – Герценка) мне в руки попала книга Н.В. Гербеля «Русские поэты в биографиях и образцах», изданная в 1888 году. Там есть материал и о Ермиле Ивановиче Кострове.

 

«Ермил Иванович Костров, сын крестьянина (по другим сведениям, дьячка – А.Р.) Вобловицкой волости Слободского уезда Вятской губернии родился в самом начале 1752 года. (Евгений Дмитриевич Петряев установил, что он родился 6 января 1755 года – А.Р.).

Учился в Вятской духовной семинарии, потом в Московской Славяно-греко-латинской академии и, наконец, в Московском университете, где окончил курс в 1778 году со степенью бакалавра. В 1782 году Ермил Иванович был произведен во второй офицерский чин, в провинциальные секретари, и в этом чине он остался до самой смерти в Москве 9 декабря 1796 года.

Он был действительным членом Общества любителей учености при Московском университете, что видно из оды его на день открытия этого общества.

Первым напечатанным стихотворением Кострова было послание к архимандриту Новоспасского монастыря Иоанну, написанное еще в бытность его учеником Вятской духовной семинарии и напечатанное в университетской типографии в Москве в 1773 году.

Затем, будучи студентом Славяно-греко-латинской академии, он напечатал еще три стихотворения: «Идилию Аполлон», «Эпистолу» и «Стихи графу Григорию Александровичу Потемкину».  

Стихотворения Кострова печатались или в «Московских ведомостях», в университетской газете, или отдельными брошюрами. Он был, так сказать, привилегированным поэтом Московского университета, от лица которого отзывался на все замечательные события своего времени, как бы в благодарность за полученное в нем высшее образование.

Костров занимался и переводами. Он перевел стихами «Тактику» Вольтера, «Эльвиру» Арно и восемь с половиной песен «Илиады». Первые два перевода сделаны местами хорошо, местами очень плохо. Но оба – верны. Что же касается перевода «Илиады» Гомера, то его можно смело назвать заслуживающим внимания и в наше время. Для своего же времени он был явлением замечательным.

Забытый нами как лирик, Костров еще не забыт как переводчик «Илиады».

(Гербель Н.В. – Русские поэты в биографиях и образцах. СПБ, 1888, с.46-47.)

 

«В издании Александра Смирдина 1849 года помещены только стихотворные сочинения Кострова и его переводы. Если Смирдин решился не печатать его переводов в прозе, то следовало, по крайней мере, познакомить читателей с переводом Оссиана, оставившим в свое время славу Кострова, к имени которого прибавлялись в виде почетного звания «переводчик Илиады и Оссиана». Не было никакой причины пропускать посвящение в стихах, которое написал Ермил Иванович  А.В. Суворову при подношении ему перевода Оссиана, тем более, что это посвящение принадлежит к лучшим стихотворениям Кострова.

Костров был сыном государственного крестьянина, но, по свидетельству князя П.А. Вяземского («Московский телеграф», 1827, Ч.14, с.71) называл себя сыном дьячка, хотя на первой оде, написанной в 1778 году на день коронования Екатерины II, выставлено, что ода сочинена крестьянином казенной волости.

В университете Костров познакомился с французским языком. Там и родилась его страсть к поэзии.

В 1778 году им была сочинена ода на рождение будущего Государя Александра Павловича.

В 1780 году появился другой перевод Ермила Ивановича. Его заглавие «Луция Апулея платонической секты философа превращение или Золотой осел. Перевел с латинского языка Императорского Московского университета бакалавр Ермил Костров. В двух частях. В Москве, в университетской типографии у Н.И. Новикова 1780 года».

 

Замечательнейший из переводов Кострова в прозе появился в 1792 году в Москве. Вот его заглавие: «Оссиан, сын Фингалов, Бард третьего века, гальский, иначе Эрские или Ирландские стихотворения, издание Макферсона. С французского языка Е. Костров, Москва 1792».

 

В 1802 году вышло второе издание этого перевода. Костров посвятил этот труд А.В. Суворову. Александр Васильевич ответил Ермилу Ивановичу стихами. Это служит доказательством внимания великого человека к Кострову.

В 1811 году отыскалось продолжение перевода Кострова, а именно 7, 8 и половина 10 песни «Илиады», которые и были напечатаны в №14 и 15 «Вестника Европы» за 1811 год.

 

Н.М. Карамзин встретился с Костровым в книжной лавке за несколько дней до кончины Ермила Ивановича. Костров был измучен лихорадкой. «Что с Вами сделалось?» спросил его Карамзин. – «Да вот какая беда» – отвечал он – «всегда употреблял горячее, а умираю от холодного». ( «Московский телеграф», 1827, Ч.14, с.75.)

 

Известный профессор Московского университета и писатель Петр Иванович Страхов сказал о Кострове: «Если бы Костров, как он желал всегда, занял место по способностям, при университете, мы бы еще не лишились его так рано, и поэзия бы наша двинулась целым веком вперед». («Маяк», 1849, Ч.IV.)

 

Отличавшийся беспристрастным, ясным и независимым взглядом на вещи, А.В. Суворов сказал: «Я давно знал Гомера. Короче меня познакомил с ним на природном нашем языке приятель мой Ермил Иванович Костров. Люблю Гомера, но не люблю десятилетней троянской осады. Какая медленность! И Оссиан, мой сопутник, меня воспламеняет». («Собрание разных сочинений Е. Фукса». СПБ, 1827, с.100.)

 

Однако, самые интересные подробности жизни Ермила Ивановича удалось отыскать в книге Михаила Александровича Дмитриева «Мелочи из запаса моей памяти», изданной в 1869 году в Москве.

«Кострова мой дядя знал лично. Но анекдот, написанный Д.Н. Бантыш-Каменским в его «Словаре», будто бы Дмитриев привез пьяного Кострова в Санкт-Петербург, совершенная небылица. А ее повторяли в журналах!

Костров – кому это неизвестно! – был действительно человек пьяный. Вот портрет его: небольшого роста, головка маленькая, несколько курнос, волосы приглаженные, тогда как все носили букли и пудрились. Коленки согнуты, на ногах стоял нетвердо и был вообще, что называется, рохля. Добродушен и прост чрезвычайно, необидчив, не злопамятен, податлив на все и безответен. В нем, говаривал мой дядя, было что-то ребяческое. У меня есть его гравированный портрет.

Он жил несколько времени у Ивана Ивановича Шувалова. Тут он и переводил Илиаду. Домашние Шувалова обращались с ним, почти не замечая его в доме, как домашнюю кошку, к которой привыкли.

Однажды мой дядя пришел к Шувалову и, не застав его дома, спросил: «Дома ли Ермил Иванович?». Лакей отвечал: «Дома, пожалуйте сюда!». И привел его в задние комнаты, в девичью, где девки занимались работой, а Ермил Иванович сидел в кругу их и сшивал разные лоскутки. На столе, возле лоскутков, лежал греческий Гомер, разогнутый и обороченный вверх переплетом. На вопрос, чем он занимается, Костров отвечал очень просто: «Да вот, девчата велели что-то сшить!» – и продолжал свою работу.

Костров хаживал к Ивану Петровичу Бекетову, двоюродному брату моего дяди. Тут была для него всегда готова суповая чашка с пуншем. С Бекетовым вместе жил брат его Платон Петрович. У них бывали: мой дядя Иван Иванович Дмитриев, двоюродный их брат Аполлон Николаевич Бекетов и младший брат Н.М. Карамзина Александр Михайлович, бывший тогда кадетом и приходивший к ним по воскресениям.

Подпоивши Кострова, Аполлон Николаевич ссорил его с молодым Карамзиным, которому самому было это забавно. А Костров принимал эту ссору не на шутку. Потом доводили их до дуэли. Карамзину давали в руку обнаженную шпагу, а Кострову ножны. Он с трепетом сражался, боясь пролить кровь неповинную. Никогда не нападал, а только защищался.

Светлейший князь Потемкин пожелал видеть Кострова. Бекетов и мой дядя принуждены были, по этому случаю, держать совет, как его одеть, во что и как предохранить, чтоб не напился. Всяк уделил ему своего платья, кто французский кафтан, кто шелковые чулки и прочее. Наконец, при себе его причесали, напудрили, обули, одели, привесили ему шпагу, дали шляпу и пустили идти по улице. А сами пошли его провожать, боясь, чтоб он, по своей слабости, куда-нибудь не зашел. Но шли они за ним на некотором расстоянии, поотдаль. Для того, чтоб идти с ним рядом, было несколько совестно. Костров и трезвый был не тверд на ногах и шатался. Он во всем процессе одевания повиновался как ребенок. Дядя мой рассказывал, что этот переход Кострова был смешон. Так проводили его до самых палат Потемкина, впустили в двери, и оставили, в полной уверенности, что он уже безопасен от искушений.

Костров под действием своего упоения не был весел, а более жалок. Иногда в этом положении, лежа на спине, обращался он мыслию и словами к какой-то любезной, которой, вероятно, никогда и не было. Называл ее по имени и восклицал: «Где ты? – На Олимпе? – Выше! – В Эмпирее? – Выше! – Не постигаю!» – и умолкал.

В 1829 году была напечатана книжка под названием: «Некоторые любопытные приключения и сны из древних и новых времен». Я думаю, она пошла у наших журналистов наряду с сонниками, но она замечательна во многом для тех, которые верят, что есть связь этого мира с другим миром, которого мы не видим. Там на странице 173 напечатана статья под заглавием «Необыкновенное приключение, бывшее в Москве в конце предшествующего столетия, с г-ном К…, русским ученым – и им самим описанное». Сообщаю тем, которые не знают, что этот русский ученый К… - наш переводчик Илиады, Ермил Иванович Костров. Не полюбопытствует ли кто прочитать это необыкновенное приключение? – Кто хочет, может принять его за бред, а кто хочет, может принять за истину. Но и бред такого рода остается замечательным. Я знаю только, что оно описано действительно самим Костровым. Хотя он и был поэт, но не отличался слишком живым воображением. А обмана нельзя ожидать от такого простодушного человека!».

(Дмитриев Михаил Александрович - Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869 – 297с. №254046 в Герценке.)

 

Издание под названием: «Некоторые любопытные приключения и сны из древних и новых времен» еще предстоит отыскать.

Автор сообщения выражает сердечную признательность Леониду Алексеевичу Юфереву за указание на книгу М.А. Дмитриева.

 

Замечательную презентацию о жизни и творчестве Ермила Ивановича Кострова подготовил учащийся гимназии города Слободского Кировской области Вадим Дубницкий под руководством Нины Александровны Ситниковой,  учителя русского языка и литературы МКОУ гимназии города Слободского, заслуженного учителя России.

Презентация была впервые представлена на I областной научно-практической конференции «Духовно-нравственные заветы Ермила Ивановича Кострова – поэта и переводчика XVIIIстолетия», проходившей в городе Слободском 19 января 2013 года.

 

Посмотреть можно здесь: