Жизнь как есть

 

 

В книгу «Серебряное кольцо России» вошли исторические легенды о двадцати древних городах Северо-Запада России – от Калининграда на западе до Усть-Выми на востоке, от Великих Лук на юге до Архангельска на севере. Вас ждут предания ста­рины глубокой, летописные сказания - и портреты великих созидателей русского государства от Александра Невского до Петра Великого.

 

 

ПРОРОЧЕСТВО КРИВЕ-КРИВАЙТИСА

 

Давным-давно жили два брата Брутен и Видевут. На юго-восточном побережье Балтийского моря они основали страну, которую младший брат Видевут, почитая старшего как языческого жреца, назвал Брутенией или Пруссией. В 573 году от Рождества Христова король Видевут поделил Пруссию между сыновьями. Королевичу Само досталась земля в устье реки Прегель, нареченная в честь него Самбией. Здесь на вершине большой горы, которая возвышалась над темными водами Прегель, он построил город Тувангсте. Спустя сотни лет эту вершину облюбовали тевтонские рыцари, чтобы воздвигнуть на ней немецкий замок Кенигсберг, что значит – Королевская гора.

 

***

 

Ранней весной 1255 года отряд крестоносцев под предводительством рыцаря Бурхарда фон Хорнхаузена выступил в поход на независимое королевство Самбию. Накануне великий магистр Тевтонского ордена назначил Бурхарда правителем Самбии. Теперь знатному воину предстояло с помощью меча и креста обратить местных жителей в христианскую веру и заложить новый замок, который должен был стать столицей покоренного прусского края.

Отряд крестоносцев переправился через реку Прегель и остановился у подножия горы. Перед завоевателями предстал древний прусский город Тувангсте. В давние времена великий король Само укрепил его только частоколом, ибо больше полагался на защиту верховных прусских богов Патолса, Потримпса и Перкунса. Их деревянные изваяния стояли неподалеку в священной дубраве, где владычествовал верховный жрец Криве-Кривайтис.

Тувангсте был сказочно богатым городом, поскольку издревле находился на перекрестке торговых путей. Сюда стремились негоцианты со всей Европы. Пруссы везли душистый мед и дорогие меха. Франки доставляли кованые мечи и боевые топоры. Норманны привозили рабов и драгоценную утварь. Бойкое торжище приглянулось Ганзе – мощному союзу немецких городов. Ганзейские купцы обратились к папе римскому с просьбой объявить крестовый поход на Самбию, на что блюститель святейшего престола охотно отозвался. Прусский король Гланда Камбила, потомок Видевута, смело выступил против крестоносцев, но после страшного разгрома был вынужден покинуть Тувангсте и выехать на Русь под защиту великого князя Александра Невского. Здесь он принял православие и, согласно родословной Бархатной книге 1687 года, стал родоначальником царского дома Романовых.

 

Прибытие Гланда Камбилы в Великий Новгород. Летописная миниатюра.

 

Свободолюбивые пруссы остались без предводителя. Это было на руку рыцарю Бурхарду, которому предстояло их подчинить. Рыцарь был человеком решительным и жестоким. Войдя в Тувангсте, он потребовал немедленно собрать крепких здоровых мужчин для предстоящей вырубки леса и расчистки места под строительство замка. Пруссы нехотя повиновались. Вынув из кожаных ножен длинный меч, Бурхард взял его за сверкающее лезвие и вскинул над собой грозное подобие креста.

– С нами Бог и крестная сила! – воскликнул он и указал в сторону горной вершины. – Истинно сказал Иисус Христос: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете сей горе: «перейди отсюда туда», и она перейдет, и ничего не будет невозможного для вас. С верой отправимся в лес на вершине горы, повергнем деревянных истуканов и восславим Господа нашего Иисуса Христа и святую церковь. Отныне да будет именоваться это возвышенное место не Тувангсте, а Кенигсберг – Королевская гора – в честь нашего короля Отокара, внука германского императора Фридриха Барбароссы.

Вооружившись топорами, пруссы угрюмой толпой молча направились к святилищу. Солнце поднималось над горой, осеняя светлыми лучами дубраву, посреди которой возвышался старый священный дуб. Под его сенью гордо стояли изваяния прусских верховных богов. Седобородый бог смерти Патолс глядел исподлобья и, казалось, непрестанно жаждал человеческих жертв. Лик юного бога света и жизни Потримпса озаряла радостная улыбка. А главу бога молнии Перкунса венчали языки пламени. Перед его статуей горел вечный огонь, который поддерживал верховный жрец Криве-Кривайтис. Он жил рядом со старым дубом, денно и нощно молясь о счастье и благополучии своего народа.

Подойдя к святилищу, пруссы остановились перед широкими красными полотнищами, натянутыми между шестами. Дальше идти было нельзя – там находилась священная земля, по которой мог ступать только верховный жрец и его помощники. Бурхард окинул насмешливым взглядом деревянных идолов и сложенные под ними черные камни, впитавшие в себя жертвенную кровь. Неожиданно из-за полотнищ вышел седовласый старик. Это был верховный жрец Криве-Кривайтис.

– Остановитесь! – старик поднял вверх руку. – Никто из вас не должен переступить незримую черту, проведенную свыше. Страшитесь попирать наших богов, ибо в противном случае их месть будет жестокой и неотвратимой. Возвращайтесь в свои замки и забудьте дорогу в края, освященные пеплом Брутена и Видевута.

 

Верховный жрец пруссов Криве-Кривайтис. Летописная миниатюра.

 

Пруссы, виновато опустив глаза, отступили от святилища. Никто не отважился поднять топор и повергнуть наземь изваяния верховных богов. Бурхард махнул рукой, и по его знаку за дело взялись сами крестоносцы. Они сорвали с шестов красные полотнища, выкорчевали из земли деревянных истуканов, а затем принялись рубить старый священный дуб.

Пруссы со страхом наблюдали, как падают наземь божества, и ожидали, что с минуты на минуту грянет гром и смертоносная молния поразит святотатцев. Но ничего не происходило: истуканы беспомощно распростерлись ниц, как покорные рабы. Тогда пруссы обратили разочарованные взоры на Криве-Кривайтиса, грозившего страшными карами, если кто-то переступит незримую черту и посягнет на богов. Верховный жрец понял, что надобно что-то сделать, что-то сказать, чтобы укрепить древнюю веру своих соплеменников. С побелевшим лицом он выступил вперед и взметнул вверх правую руку. Казалось, его грозный перст вознесся к самим небесам.

– Я, Криве-Кривайтис, верховный жрец пруссов! – торжественно сказал он, начиная вещую речь. – Обращаюсь к вам, кто силой и хитростью заставляет нас отречься от своих богов и поклониться кресту, на котором скончался ваш Небесный Царь. Вы осквернили своими стопами наше святилище, вы низринули наземь святые образы наших божеств, давших нам неодолимую жизненную силу. Поэтому да будет проклято в веках это место, попранное вами. Настанет роковой час, и яростный огонь Перкунса упадет сюда с небес, и выжжет дотла эту землю, и камня на камне не оставит от вашего замка, который вы здесь собираетесь воздвигнуть. Так будет, и слово мое твердо. И лишь после того, как это слово исполнится, проклятие будет снято. Сюда, на землю Тувангсте, вернутся наши потомки, посадят новый дуб, зажгут под ним вечный огонь и поклонятся ему. И вновь возродятся наш край и наша вера. Это сказал я, Криве-Кривайтис, верховный жрец пруссов.

Только отзвучало вещее слово, как в небесах заклубились темные грозовые тучи. Побросав топоры, пруссы в страхе разбежались. Крестоносцы прекратили рубку и спрятались под широкой сенью священного дуба. Под ураганными порывами ветра подрубленное дерево скрипело и раскачивалось, угрожая падением на людей.

– Уходим! – приказал Бурхард и, взобравшись на коня, первым покинул разоренное святилище. Крестоносцы поспешили за ним, с опаской оглядываясь на низвергнутых истуканов. Казалось, они вот-вот встанут с земли и начнут метать молнии в обидчиков. Когда рыцари спустились с горы, послышался страшный треск – это священный дуб рухнул наземь, сраженный последним ударом бури.

На следующий день вырубка леса на Королевской горе продолжилась. Следом за священным дубом пали другие могучие деревья. Птицы покинули свои гнездовья, и звери оставили логовища. Зловещая тишина повисла над горой – ни звонких птичьих песен, ни диких звериных рыков отныне не звучало на пустоши.

Лишь старая волчица Герра каждый вечер приходила сюда и наблюдала издали за строительством замка Кенигсберг. Братья-рыцари, поглядывая на нее, говорили, что это, должно быть, старый колдун Криве-Кривайтис обернулся в матерого хищника, и теперь сторожит разоренный холм.

Наступила зима, и грянули жестокие морозы. Реку Прегель сковало льдом. Все чаще стражники Королевской горы видели, как по снежному склону спускается волчий выводок, устремляясь к логову. Волчата шли след в след за волчицей Геррой. Однажды под вечер они уклонились с тропы и побежали к только что возведенному замку. Стражники стали бросать с крепостных стен куски мяса, чтобы заманить голодных волчат на расстояние арбалетного выстрела. Вскоре снег вокруг замка окрасился кровью...

Внезапно ужасный вой оглушил рыцарей. Это выла старая волчица Герра, оплакивая своих щенков. На этот вой сбежалась волчья стая и окружила замок со всех сторон. Мощные дубовые врата стали содрогаться от ударов лап. Стражники зажгли факелы и обнаружили во дворе замка волчицу Герру. Она металась от стены к стене, пытаясь достать клыками кого-либо из крестоносцев. Никто не осмелился обнажить меч или метнуть в нее копье. Наконец, решили открыть ворота и выпустить волчицу на волю. С угрожающим урчанием она покинула замок.

С тех пор на заснеженных берегах реки Прегель частенько находили рыцарей, разорванных на куски мощными клыками. Правда, Герру больше никто не видел, но ее следы и по сей день украшают некоторые камни на Королевской горе…

 

Средневековый Кенигсберг. Картина XVI века

 

 

*  *  *

 

Прошло семьсот лет, и в самый разгар второй мировой войны 30 августа 1944 года пророчество верховного жреца пруссов сбылось. В ту ночь британская воздушная армада нанесла страшный бомбовый удар по старинным дворцам и зданиям, торговым домам и складам Кенигсберга. Как и предсказывал Криве-Кривайтис, яростный огонь, упавший с небес, выжег дотла проклятое место. Королевский замок и Кафедральный собор были превращены в руины.

 

Разрушенный Королевский замок Кенигсберга. Фотография 1945 года.

 

«Когда я выбежала из подвала в неожиданную тишину, – вспоминала дочь немецких колонистов Агнес Мигель, – то увидела лишь красное, отраженное дымом и облаками, пламя, в котором погибал наш город. А затем над шумом и треском рушившихся стен услыхала похоронный псалом, которым колокола гибнущего Кафедрального собора, раскачиваясь от огненного урагана, отпевали Кенигсберг». Это апокалиптическое видение навсегда запечатлелось в ее памяти. Покидая разрушенный город, немецкая поэтесса Агнес Мигель (1879–1964) поклялась никогда не возвращаться на пепелище:

 

Ранней весной 1945 года начался штурм Кенигсберга. Цитадель германского духа, где короновались прусские короли и владычествовали великие магистры Тевтонского ордена, пала под натиском русских войск, в рядах которых сражались и потомки тех, кто когда-то был вынужден покинуть Тувангсте. 9 апреля 1945 года над старинной башней Дона вознеслось красное знамя победы. Позднее в честь всесоюзного старосты Михаила Калинина покоренный город был переименован в Калининград. Отныне он стал неприступной российской твердыней на Балтике.