Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

="09_101.jpg" hspace=7> Dan Seagrave

…"Международный экосферный (циклический) университет" -
отвратительное болото, в которое за маленькие деньги берут всех, у кого
нет ни знаний, ни больших денег, чтобы поступить во что-то
хоть сколько-нибудь приличное...

Петра, ещё учившегося тогда на четвёртом курсе, угораздило наняться
сюда преподавателем дисциплины под названием "Информационные
технологии". К моменту окончания своего института, он уже
вёл в этом "международном университете" добрую половину всех
предметов плюс занимал смешную должность директора местного
филиала. "Университет" арендовал три комнаты на шестом этаже
у проектного института. Господин Деникин,
ректор-основатель, хитрый мужик остапбендеровского типа, брал в оплату за
обучение акции этого самого проектного института, причём по
номиналу. Многие сотрудники, являющиеся одновременно
акционерами, с радостью отдавали ему своих детей и свои акции. Дети
теперь казались пристроенными, а акции - пущеными на реальное
дело: всё лучше, чем получать изредка мизерные дивиденды или
продавать акции за двадцатую часть номинала. Деникин обещал
кембриджские или, как минимум, белорусского
государственного университета дипломы по двум десяткам специальностей в
рекордно короткие сроки. Сомневающимся он рассказывал (вы не
поверите, решите, что это гипербола, но это, тем не менее,
чистейшая правда) о проекте создать в ближайшее время плавучий
факультет на теплоходе вокруг Европы - студенты плывут всю
дорогу, а преподаватели (конечно же, профессора лучших
европейских вузов) сменяются в промежуточных портах. Больше всего
Петра потрясало то, что Деникину верили.

Деникин реально был химическим профессором, раньше преподавал в
политехе и был там даже проректором по науке, но, когда кончился
Совок, внешние тормоза исчезли, а внутренних у него,
похоже, никогда и не было. Сперва ему предложили должность
директора экологического техникума. Он согласился: уровень,
конечно, не политеховский, но зато сам себе голова. Слово
"техникум" вскоре стало смущать его честолюбие, и он начал искать
возможности повысить статус заведения. Сперва обратился в
министерство, кажется, охраны окружающей среды, в структуру
которого официально входил техникум, с предложением сделать из
техникума университет. В министерстве к предложению отнеслись
без энтузиазма: университет требовал бы несравнимо больших
расходов, потребовалось бы открытие новых специальностей, а
новых дипломированных специалистов надо было бы
трудоустраивать. Тогда Деникин решил действовать сам: он учредил - пока
только на бумаге - частный "Международный экосферный
университет", пробил в Москве пару специальностей и предложил
учащимся техникума комбинацию: каждый желающий - за определённую
(весьма небольшую) сумму денег - может, продолжая учиться в
техникуме и не делая никаких дополнительных умотелодвижений,
получить, в довесок к техникумовскому, "университетский
диплом международного образца". Желающие нашлись.

Занимаясь пробиванием своего детища, Деникин познакомился в Москве с
чёкнутым кембриджским пи-эйч-ди, искавшим всемирную
гармонию и универсальный закон в "циклах". Деникина "универсальные
циклы" интересовали мало, но, будучи, как многие махинаторы,
опытным практическим психологом и запасливым от природы
человеком, он, на всякий случай, подолгу слушал безумца,
изображая восхищение и желание самому стать адептом "единой теории
циклов как основы вселенской гармонии". В итоге циклист
пригласил Деникина в гости, в Кембридж, где комбинатор завёл
ещё какие-то знакомства, а заодно подписал какие-то бумаги. В
наименование его "университета" добавилось теперь слово
"циклический", и он получил право выдавать по какой-то
специальности какие-то левые сертификаты какого-то полулевого
колледжа, в наименовании которого, тем не менее, присутствовало
безупречно брэндовое словцо "кембриджский".

Когда Деникин продемонстрировал в техникуме образец "кембриджского
сертификата", число желающих воспользоваться услугами его
липового "университета" резко возрасло - почти все учащиеся
внесли деньги (кто сколько мог: Деникин легко шёл навстречу и
снижал цену по принципу "А сколько у Вас есть?") и стали
студентами "МЭ(Ц)У". В каждой группе было по два списка, по два
журнала, преподаватели фиксировали все оценки в двух
ведомостях. В какой-то момент Деникин перестал ловить мышей и
водрузил вывеску своего детища над вывеской техникума.

В министерстве сразу заинтересовались.

И Деникину сказали: "Ваш университет отнимает у Вас слишком много
сил и времени. Совмещать две такие руководящие должности -
нехорошо: оба дела страдают. Вы уж определитесь, что для Вас
важнее - техникум или университет..." Деникин, естественно,
выбрал свой долбанутый университет (типа, ректором быть круче,
чем директором, хоть и слово короче) и освободил в
техникуме директорское кресло. Новый, назначенный из Москвы,
директор немедленно уволил ставшего теперь в техникуме простым
преподавателем химии Деникина и потребовал от него прекратить на
территории техникума "всякую сомнительную университетскую
деятельность".

"МЭ(Ц)У" остался без крова. Собрав потихоньку своих "студентов",
комбинатор объявил им, что они могут получить сертификат и
диплом "по ускоренной схеме", но это "потребует дополнительных
расходов". Многие согласились и заплатили. В руках у Деникина
собралась некоторая относительно немаленькая сумма, и он
стал искать для своей шарашки подходящее помещение.

Цены за аренду оказались неожиданно слишком, по его представлениям,
высокими, и с планами снять под заведение двухэтажный
особняк в старой части города с коваными решётками на окнах
пришлось, со вздохами и внутренним возмущением, расстаться.
Арендовать под университет то, что он мог бы себе позволить, то
есть небольшое складское помещение в промзоне или квартиру в
многоэтажке казалось ему недопустимо несолидным. Чтобы
собрать сумму на помещение, Деникин продолжал правдами и
неправдами вербовать студентов; и вдруг одна мамаша попросила его
принять в качестве оплаты за дочкино обучение акции какого-то
проектного института. Деникин заинтересовался, разузнал
подробности, и теперь студентами его горе-вуза стали
преимущественно дети сотрудников-акционеров этого самого института, а
он, став держателем приличного, хоть и не контрольного пакета
акций, добился, потрясая этим пакетом, невероятно низкой
арендной платы за вышеупомянутые три комнаты на шестом этаже.

Стремясь собрать контрольный пакет, Деникин хотел загнать в свою
контору как можно больше детей акционеров. Если кому-то из них
было ещё слишком мало лет, если дети ещё учились в школе,
Деникин говорил, что "это ничего", что, пойдите, мол, в
вечерний лицей "Золушка" (тоже та ещё мафия), подойдите к
директору, зовут его Николай Васильевич Обалдай, скажите, что хотите
сдать экзамены за курс средней школы экстерном, пара
месяцев, пара тысяч рублей, и аттестат в кармане... Можно
быстрее... Говорите, Ваш не осилит?.. Не волнуйтесь, все всё
осилят... Скажите, что от меня... Зачем тратить время на среднее
образование, когда можно уже переходить к высшему?

Пётр ещё раз окинул взглядом аудиторию. Учить их чему-то было
совершенно бесполезно. Во-первых, они, достаточно чётко
осознавали, что университет существует за счёт их платы за обучение, а
потому их ни за что не отчислят, во-вторых, их
общеобразовательная база была такой, что они часто просто не понимали, о
чём идёт речь, а растолковывая им подробно каждое второе
слово, Пётр не успевал вычитывать и четверти программы, и,
наконец, в третьих, тяжело обучать работе с компьютером, людей,
которые этот самый компьютер видели только по телевизору...

- Пётр Викторович!..

С галёрки тянулась рука.

- Да?

- Пётр Викторович, мы вот тут поспорили... Маркин говорит, что адрес
интернета - mail.ru, а я точно помню, что какой-то другой,
длиннее...

Аудитория не реагировала совершенно никак. Сидели и безосмысленно
смотрели перед собой... У Петра опускались руки: на прошлом
занятии он как раз довольно подробно рассказывал им именно об
интернете... Но - что делать...

В дверь постучали и в комнату засунулась рыжая кучерявая голова их
общей с Деникиным секретарши:

- Пётр Викторович, Вас Анатолий Иванович просит к нему зайти...

- Да, спасибо, сейчас... Так, Зарицкий... Идите сюда... Вот отсюда
читайте... А вы все записывайте! Буду спрашивать.

Пётр вошёл в кабинет к Деникину. Тот сидел за столом, вобрав в своё
необъятное рыхлое тело небольшой офисный стульчик, и листал
сборник официальных тестов для поступающих в вузы.

- А, Пётр Викторович! - обратился он к вошедшему Петру, - Что Вы сейчас читаете?

- Информационные...

- Хорошо, - перебил Деникин, - Мы сейчас попросим Татьяну, чтобы она
продиктовала группе расписание семинаров по почвоведению на
следующий семестр, а Вы, вот, берите... вот, я Вам тут
закладочки положил... тесты, да... и примите во второй аудитории
у молодых людей вступительные экзамены по русскому языку и
по математике... Химию я у них уже принял.

Пётр взглянул краем глаза на календарь.

- Два месяца.

- Что - "два месяца"? - не понял его Деникин.

- Два месяца назад мы прекратили набор новых студентов. Два месяца
уже идут занятия... На какую специальность они поступают?

- Ничего... - улыбнулся Деникин, - нагонят... А со специальностью мы
позже определимся. Сначала надо их в университет принять, а
то забреют их в армию... Много времени им не давайте, но и
не торопите особо... Минут по двадцать на каждый предмет...
И как раз Павел Иванович подойдёт... Перенаправьте их к нему
- пусть примет плату за обучение... Да, и скажите им, какие
документы нужны, пусть в понедельник поднесут Раисе
Степановне, чтобы личные дела сразу оформить, не тянуть... Ну, всё,
кажется... Что Вы встали? Идите, идите...

Пётр пошёл. Во второй аудитории сидели два мальчика. От одного
взгляда на них Петру, во-первых, стало тошно, а во-вторых, обидно
и страшно за державу, за культуру, человечество, генофонд,
себя лично и всё остальное.

Оба абитуриента выглядели в лучшем случае лет на пятнадцать, хотя,
если верить документам, обоим было по восемнадцать. На одном
были синие лоснящиеся грязные спортивные штаны, коричневые
босоножки, серые носки и белая, застёгнутая на все пуговицы,
рубашка. Другой был в покрытых кусками какого-то сухого
говна сапогах, спортивных же штанах, клетчатой рубашке и
невероятно грязной "варёной" джинсовой курточке. Коротко и криво
(но с "кантиком" под затылком) постриженные волосы обоих были
покрыты перхотью, а давно не мытые шеи - пятнами
естественного загара и прыщами. Перед каждым лежал сборник "единых
госудавственных тестов", но ни один даже не пытался его
полистать. Маленькие бесцветные глаза на маленьких низколобых
головёнках с одинаково несущественными чертами лица выражали
какую-то неяркую и незнакомую Петру то ли эмоцию, то ли
протомысль.

"Господи, - думал Пётр, - ну, что они забыли в университете? Даже в
такой богадельне, как наша..."

Глядя на этих без двадцати минут студентов, он вспомнил своего
сослуживца - рядового Ваню Серикова, который стандартный рапорт
дневального разучивал два с половиной месяца... То же лицо...
гхм... если эти мордочки вообще можно так называть... Чёрт
возьми, будь они зверьками, они, пожалуй, казались бы даже
вполне сообразительными...

"Стоп! - оборвал себя Пётр, - Это уже за гранью. Они, конечно же,
люди... И, может быть, где-нибудь на тракторе, за
конвейером... где ещё бывает?.. В общем, там они и смотрелись бы ничего,
и были к месту... Но здесь... Даже здесь."

Он объявил абитуриентам номера заданий, назвал время и стал
наблюдать. Абитуриенты взяли в руки ручки (Пётр узнал ручки из
стаканчика на рабочем столе Деникина) и уставились на Петра.
Прошло минут пять. Они даже не заглянули в сборники и продолжали
пялиться.

- Ну, в чём дело? - спросил Пётр. - У вас есть какие-то вопросы?

- А, это... - заговорил один из абитуриентов, - А чё нам писать?

У него была ужасная артикуляция. Было заметно, что он не умеет
толком даже говорить... Пётр сморщился, прикрыл рукой правый глаз
и почувствовал, что отступивший было, пару месяцев назад,
тик готов вот-вот возвратиться: нижнее веко ещё не дёргалось,
но при моргании в нём ощущалась горизонтальная полоска
неприятного напряжения.

- Вы получили задание, - механически, понимая, что всё бестолку,
сказал он, - прочитайте его и напишите ответ.

- А какое задание?

Пётр собрался сначала повторить страницу и номер, но даже встал,
подошёл к каждому из двоих, пальцем показал им их задания и
вернулся на своё место.

Абитуриенты зашевелили губами. Читать им было заметно трудно, но они
даже не оказались способными к усилию над собой. Через
минуту-полторы их взгляды самопроизвольно соскочили со строчек.
Пётр не сомневался, что в убогой оперативной памяти
поступающих не осталось не то что смысла - даже собственно
буквенно-словесно-звуковой оболочки хотя бы одной фразы задания.

- А откуда писать? - опять подал голос тот же абитуриент.

- Подождите-ка меня здесь, - сказал Пётр и вышел из аудитории.

Деникин шёл ему навстречу.

- Ну, что? Приняли?..

Пётр не успел ответить...

- Вот и замечательно, сейчас я им про документы всё объясню...
Так... Экзаменационные листы мы Татьяну попросим оформить...

- Анатолий Иванович, - перебил его Пётр.

- Да?

- Я не принял у них экзамен.

- Ещё пишут? Ну, ничего. Я им пока заодно расскажу, какие документы нужны...

- Нет, Анатолий Иванович... Нет. Они не пишут. Они не умеют писать.
Я не приму экзамены у этих абитуриентов. Если Вам нужны их
несчастные восемь тысяч, примите у них всё сами и не просите
участвовать в этом фарсе меня...

Деникин состроил укоризненное выражение лица.

- Хм... Вот что, - сказал он, - Вы сейчас идите к своим студентам и
продолжайте лекцию... И запомните, студент - это сырой
материал. Умеет он читать и писать или не умеет - это не важно. И
потом, читать - они умеют. А ваша задача - как
преподавателя, как педагога - научить их остальному.

- Но дело, конечно, в восьми тысячах. Здесь не начальная школа и
даже не рабфак, но мы примем этих грязных больных детей...

- Пётр Викторович! - тихо, но с интонациями возмущённого крика
оборвал Петра Деникин, - Вы тоже получаете зарплату из этих
денег. И за аренду мы платим из этих денег. И компьютеры для
университета, купить которые Вы так меня убеждаете, когда они
будут куплены, будут куплены именно на эти деньги...

- И пароход, - завершил его речь Пётр, - Именно на эти совхозные
восемь тысяч... Извините, Анатолий Иванович, сорвался. Пойду
заканчивать лекцию.

Деникин пробурчал недовольное, натянул на свою пространную фигуру
имидж удачливого лохотронщика и пошёл во вторую аудиторию.

И Пётр быстро вошёл в первую.

Студенты почему-то толпились у открытых окон и с интересом
выглядывали куда-то вниз...

Заметив появление Петра, нехотя расселись по местам, не закрыв,
впрочем, окон, из которых доносился визгливый женский голос:

- Где ставропольская казна?! А?!! Фирма веников не вяжет! Она
гарантирует!.. Где ставропольская казна? Зачем Ленину памятник
чинят??! Памятники чинить - грех... Нельзя памятники чинить...
Фирма веников не вяжет!! Она гарантирует!!! А?? Все телефоны
вам поломаю палкой... Поломаю!! Где ставропольская казна?
Фирма веников не вяжет. Она гарантирует...

Пётр подошёл к окну, выглянул. Кликуша оказалась дородной тёткой в
светло-голубом спортивном костюме и с огромной корявой палкой
в руке. Она шарахалась туда-сюда вдоль стены здания и,
поглядывая куда-то в окна второго этажа, который арендовала
какая-то чиновничья контора, выкрикивала про казну, фирму и
веники.

- А где, правда, ставропольская казна? - спросила вдруг одна из студенток.

Пётр закрыл окно, рядом с которым стоял, и повернулся к аудитории.

- Какая казна? - с чувством глубокой безнадёжности в голосе спросил он.

- Ну... ставропольская...

Говорила студентка не от мира сего Птицына. Она была одной из
немногих, чуть ли не единственной здесь, родители которой не были
акционерами института, которой не нужна была отмазка от
армии, которую не интересовал "кембриджский" диплом и которая
уже имела высшее образование. Она закончила питерский
"текстиль" и была, кажется, модельером. Что она делала в МЭ(Ц)У,
Пётр не понимал. Сама она говорила, что прочла объявление на
столбе и её заинтересовало слово "почвоведение".

Она выжидательно смотрела на Петра. Остальные тоже - кто на него,
кто на неё. Ждали.

- Что такое "ставропольская казна"? - спросил Пётр.

- Ну, деньги. - Ответил один из "студентов-школьников" (пациент
"вечернего лицея «Золушка»", совсем мальчик).

- Какие деньги? - продолжал уточнять Пётр.

- Ну, бюджет, наверное, какой-нибудь... или фонд...

- Ой, короче, хватит, блин! Дура какая-то орёт - все слушают...
Казна-мазна... Она ж ёб... двинутая на всю голову. С палкой
ходит вон... "Где казна, где казна"... Где надо, там и казна! -
Это взорвался ещё один студент, молодой человек с
мужественным лицом, работающий где-то водителем.

"Слава богу, - подумал Пётр, - хоть бытовой разум тут у кого-то есть..."

Заканчивать лекцию не было уже ни малейшего желания. Пётр
продиктовал задание и всех, в первую очередь себя, отпустил.

Сбегая по лестнице вниз, он думал о том, что надо немедленно купить
и выпить банку колы, о том, что хорошо бы в ближайшее время
сменить место работы, а ещё о том, что "казна", если
порассуждать, конечно, вовсе не там, "где надо".