Литературная критика

/Уильям Берроуз "Порт святых", Тверь, Kolonna Publications/Митин
журнал, 2003/

В интригующей серии "Сосуд беззаконий" вышел еще один текст Берроуза
- "Порт святых". Это автобиография, вернее, ее
интрапсихический эквивалент, и в таком качестве книга завершает
лондонский цикл писателя.

По большому счету, это тот же самый Берроуз, что уже переведен на
русский и издан. Знакомая топология, узнаваемые персонажи,
характерные ходы, композиционные маневры. Стоит отметить, что
переводы Берроуза Дмитрием Волчеком способствуют более
адекватному прочтению классика-маргинала, не делают из без того
непростых берроузовских текстов сущую головоломку.

"Порт святых" - это наглядное, глава за главой, раскрытие мотивов к
изложению мыслей на бумаге. Берроуз, кажется, достаточно
прозрачен для того, чтобы читатель не увяз в собственной
читательской паранойе. Вышеупомянутая "непростота" этих текстов
связана с самой манерой письма, но композиционная
раздробленность и фрагментированность повествования вполне объяснимы
самими сюжетами и сквозящими через них мотивами. Все это уже
выстраивалось в романах "Дикие мальчики" и "Дезинсектор!", все
эти акценты расставлены Буйволом Ли, кажется, уже навсегда.

В письмах Керуаку и Гинзбергу в 1950 г. Берроуз сообщал: "Глядя на
все отсюда, прямо не знаю, захочется ли мне когда-нибудь
возвращаться в Штаты..." По большей части "Порт святых"
описывает опыт психологической эмансипации индивида в декорациях
т.н. третьего мира, а с учетом особенностей берроузовского
восприятия - в множественностях третьих миров. Опыт многолетней
жизни в изгнании - в Мексике, Южной Америке, Северной
Африке, затем Европе - и постоянный интерес к
социально-политической информации из США - служат прозе Берроуза мощнейшим
смысловым стержнем. Помимо этого, третий мир рассматривается в
книгах прославленного битника как место, еще не целиком
зараженное контролирующей цивилизацией белых
("альбиносов-мутантов" по теории Б.Гайсина). Области психической и физической
свободы - место, где Берроуз предпочитает разворачивать свои
сцены борьбы контроля и спонтанности; как правило, скепсис и
антиутопия в этих сценах имеют больший вес. Другая опорная
колонна лондонского цикла и "Порта святых" в частности - это
шизоидное расслоение всех идентификаторов человеческой
личности. В "Порте святых" снова упоминается редкий по своей силе
южноамериканский галлюциноген "яхе" ("яге"), способный
вызывать, помимо видений, ощущения распыления эго и трансгрессии
привычного "я". Параноидальность ситуации в том, что "яхе" -
освобождение-от-пут-культурной-тюрьмы - в то же время может
служить средством тотального контроля над личностью,
условиями помещения "я" в новую тюрьму. С шизоидной темой у
Берроуза тесно связана тема гомосексуальности, когда гендерный,
социальный, идентификационный конфликт решается лишь на
внутреннем уровне личностного раскола. Исторически определение
женоподобности доминировало в западных дискурсах
гомосексуальности на протяжении всей первой половины ХХ века. Берроуз, как
очевидный и яркий представитель гей-литературы, после
знакового "случайного" убийства собственной жены Джоан Воллмер
оказавшийся в изгнании на маргинальных с американской точки
зрения территориях, попадал под определение экзистенциальной
жертвы: наркоман (шизоидный идентификатор), гей (нарушитель
гендерной модели), преступник (социальная опасность). Все
произошло именно в первой половине века, на изрядном фоне
политической паранойи и под звуки нарождающейся в муках новой,
более эмансипированной культуры (культуры восприятия,
употребления, общения и деяния вцелом). Здесь, ради воссоздания
атмосферы, можно вспомнить недавний фильм "Вдали от рая" с
Джулиан Мур. И то, что можно наблюдать в берроузовских романных
эпопеях - это решение гамлетовского вопроса альтернативной
культуры. Облепленный оценивающими ярлыками маргинал,
оттесненный на периферию политической карты и общественного
сознания, пытается противостоять давлению по всем своим
направлениям: он борется против женственного определения гомосексуализма
(настаивает, что его роман называется "П***р", но не
"П***к", затем декларирует подчеркнутую мизогинию), настойчиво и
авторитарно описывает наркотический опыт (меняя ориентиры от
опиатной аддикции к экспериментам с галлюциногенами), строит
проекты революционного противостояния цивилизации контроля.
"Порт святых" - это отстраненная имморалистская биография,
отправленная с территорий отклонения, аномалии, инверсии и
извращения (с общепринятой точки зрения). Описанные "дикие
мальчики", на роликовых коньках совершающие рейды смерти
против американских военных, живущие переездным интернациональным
лагерем-фестивалем, исключительно гомосексуально
ориентированные, практически первые всходы новой расы - эта почти
спартанская утопия отвечает от имени Берроуза сразу по всем
статьям его обвинения.

Именно эксклюзивный единоразовый взлет всех табуированных культурой
тем у Берроуза, утрированный до безобразия,
нафантазированный со свифтовской язвительностью, собственно говоря, и сделал
писателя героем и фигурой. Достаточно вспомнить времена
общественного поругания "Голого ланча" - бостонский процесс
1965 года, где автор обвинялся в непристойности. Достаточно
провести условную параллель и вспомнить В.Сорокина, которого
могли и не читать, но о котором уже все услышали.

Безусловно, "Порт святых" - не самое важное, но необходимое звено в
протянутой Берроузом цепочке культурных причин и
антикультурных следствий. Известный американский маргинал и
гомосексуальный литератор вызывает интерес у русского читателя
(неподготовленного) вначале просто как образчик экзотики (культовой
субкультурной экзотики). Если же за всеми берроузовскими
положениями, сатирой, юмором, гротеском, сублимациями и
провокациями станет видна суть противостояния, смысл использования
культуры против косности самой же культуры, то, вероятно,
читательский интерес будет простираться чуть дальше
примитивного экзотизма.

Особенность Берроуза также и в том, что его ментальность во многом
принадлежит довоенным десятилетиям - отсюда все его проекты
силового противостояния тотальному контролю цивилизации имеют
уловимый привкус старых прокламаций, привкус строгой
серьезности и нешуточности, что вообще-то идет вразрез с
признаками постмодернизма, к которому Берроуза традиционно
причисляют. И, кажется, только метод разрезок, шизофреническая
фрагментация текстовых потоков и пародийно-сатирические скетчи
вместе с цитатами и яркими художественными образами вуалируют
берроузовскую сухую жесткость, его неудовлетворенность
(возможно, сексуальную), его прямолинейность. И вуалируют, надо
сказать, совсем неслабо.

"Я разбил лагерь в верховьях реки в Малайе с группой из сотни
кули, которые под моим руководством якобы прокладывали железную
дорогу... в конце концов, дорогу так и не построили... // Я
позаботился о расписании смен. Бывали прохладные голубые
ночи яхе с музыкой флейт и нежными отстраненными
совокуплениями. Случались и дикие ночи с гашишем и кокаином, сотрясавшие
весь зал, когда под бешеную музыку выстраивались ***
хороводы. Бывали и спокойные рассудительные ночи на втором
номере, опиуме - тогда каждый делал, что хотел.

Итак, вы видите, моя система основана на чередовании наркотиков, и
тот же принцип применим к любой деятельности. Тот, кто постиг
вершину сексуального наслаждения, постарается все повторить
при первой же возможности и, стало быть, скоро выдохнется,
а ощущения, которые он испытывает, притупятся. Так что на
следующий день после бешеной оргии я вколю каждому большую
дозу морфия и буду повторять инъекции несколько ночей,
постепенно смягчая кокаином, чтобы предотвратить запоры и вялость, а
затем подлечу гашишем, пока люди снова не придут в норму.

Так мы прокладывали железную дорогу пять лет, и до чего ж веселые
это были годы".

"Наши агенты, работающие поварами, кондукторами автобусов,
официантами, поставляют американским военным бор-бор. Этот наркотик,
к которому дикие мальчики относятся с отвращением и
используют только как средство против врагов, погружает человека в
состояние вялого самодовольства и благодушия, возникает
теплое доброе чувство, что для американцев все закончится хорошо.


- Мы любим яблочный пирог и любим друг друга, вот и все тут.

Трясясь в грузовике...

- Ох, Боже, ведь мама - замечательный человек. У нее самые лучшие
качества, - бормоча, дергаясь, внезапно затягивая
сентиментальную песню:

Мама твоя и моя...

Сколько доверия в сердце...

- Вот бы *** ее два раза в месяц, нет на свете ничего лучше, ну
разве что наш старый добрый полковник. Когда помру,
похороните меня в одном гробу с этим славным голубоглазым парнем, он
всегда нам руки на плечи клал и называл сынками и плакал,
как ребенок, над погибшими и ранеными, прирожденный
скаут".

Спрашивается: а хватит ли военных на все бесконечные множества
самозарождающихся третьих миров? Добро пожаловать в Интерзону?