Литературная критика

В. Перельман (26/06/03)

Здравствуйте, уважаемая Валерия!

Очень интересный, мой любимый вопрос Вы затронули. Что я тут могу сказать?

Как человек, родившийся и большую часть жизни проведший (и даже до
сих пор имеющий тамошнюю прописку) в крупном православном
центре под названием Сергиев Посад (б. Загорск), имевший попа
соседом, нескольких поповен в одноклассницах и даже
Александра Меня в 20 минутах пешего хода от дому, не говоря уже о
прадеде по материнской линии, который был руководителем хора в
Софийском соборе в Новгороде, располагаю сведениями о том,
что Православие вообще ничего не запрещает, а только как бы
рекомендует/не рекомендует.

То есть, конечно, ездил я буквально только что на малую родину.
Отреставрировали там храм и открыли (а был в нём долгое время и
ещё недавно то ли склад, то ли магазин). На входе написали
табличку: "Женщинам в брюках, шортах, без платков, с
накрашенными губами и в нетрезвом виде вход запрещён".

Мужской, очевидно, храм. Про мужчин ничего не написано, что в
платке, например, нельзя, или покурив табаку. Ну куда это годится?

Во-первых, есть юбка-брюки - одежда такая компромиссная – как быть?
Во-вторых, не без платков, а с непокрытой головой. В
третьих, а если помада гигиеническая - губы трескаются? В
четвёртых, как же причащаться?

То есть, я понимаю, люди стараются. Хотят как лучше. Раз культовое
сооружение особо долго подвергалось поруганию, давай теперь
блюсти особо ревнительно все правила. Но так не лучше. В этом
нет толерантности. Никакой.

Меж тем, вполне ясно со всей очевидностью и не нуждается в
объяснениях, что, не будь в русском Православии глубинной
толерантности, едва ли смогло бы оно стать одной из основ столь
обширной империи, каковую на его основе удалось создать и
значительное время поддерживать. О том же говорит и сравнительно
малое, по сравнению с западным христианством, количество
внутренних конфликтов. Точнее, из крупных всего один - со
староверами. Лидер которых, кстати, опять же по моим сведениям,
прибегал активно к ненормативным выражениям. Аввакумовцы, как я
понимаю, были ещё и консерваторы по сравнению с Никоновцами.

Возвращаясь к жившим со мной о бок священнослужителям и членам их
семей, могу заверить, что некоторые из них не утруждали себя
соблюдением не то что каких-то особых норм религиозной этики,
но и соблюдением многих из десяти заповедей не утруждали
себя они. Если к этому добавить монашескую содомию (весьма
нередкую) и тесные сношения с органами глубокого бурения на
предмет тайны исповеди в советское время, то у меня возникал
периодически вопрос – как это лица, должные по своему
духовному сану блюсти человеческую духовность, могут иметь моральные
права на это, ежели они сами не в ладах с моралью и
нравственностью? Он долго у меня возникал, пока мне не объяснили,
что личное поведение - это одно, а обязанности духовного
пастыря – это другое, и что одно на другое не влияет, и что Дух,
раз снизойдя на служителя культа, коего проводником
последний является, никуда уже не девается, и ничего из вреда для
общественной духовности не происходит из-за личной
греховности отдельных служителей культа. И что это личное дело самих
служителей – когда грешить и когда каяться, и что я зря
морочу себе голову этим простым вопросом. То есть вопрос "зачем
он учит тому, чего сам не умеет?" вообще-то оказался
неактуальным. С другой стороны, как известно, первые христиане
грешили ужасно, специально чтобы покаяться и спастись, потому
что, не согрешив, не покаешься, не покаявшись, не спасёшься.
Так что, возможно, священники – они тренируются, чтобы получше
спастись душою. Хотя, конечно, по большому счёту, это
совершенно не моё дело.

Так же, как известно, в Афганистане – стране запрещённого телевизора
в период правления Талибан – там просматривать видеокассеты
фривольного содержания имели право только самые высокие
духовные лидеры этого самого Талибан, но вовсе не простые
граждане. То есть ещё в Риме Древнем всё это было изящно
сформулировано с применением языческих богов и животных в виде фразы
"Что позволено Юпитеру, то не позволено быку".

Я ни в коей мере не хочу показать себя знатоком Православия, хотя
кое-какое представление о поразившем страну неофитстве и
связанном с ним излишнем рвении всё же имею. Это неофитство
касается, разумеется, не только Православия.

Известна достаточно давно следующая шутка.

"Всё глубже проникает духовность в нашу жизнь. Так, третьего дня
отец Онуфрий освятил синагогу".

Мой вот бывший товарищ, Камиль – карачаевец, не рядовой даже, а из
знатного рода, - не посмотрел, что предки были мусульманами,
выпил, и спьяну пошёл, окрестился (в нетрезвом виде, как мы
помним, только женщинам нельзя). Теперь на родину и носу не
кажет. Его там ждут исламская мама и исламский старший брат.
Интересно, что единственным, кто возмутился данной
несообразностью – что карачаевец, да ещё не рядовой (дядя у него
начальник Карачаево-Черкесии, дед – известный исполнитель
религиозных песен, другой дед – из князей и т.д.) вдруг не
обрезание сделал (в хорошем, имеется в виду, смысле, в исламском),
а окрестился, вот, единственный, кто возмутился, был я. Я
даже написал письмо на исламский сайт "Ислам.ру", где в
сердцах призвал мусульман образумить этого идиота (или даже
выродком я его назвал – в сердцах).

Модератор, однако, ответил мне, что ислам запрещает сквернословить и
(я так понял, поэтому) никто никого образумливать не будет.

То есть, как Вы, очевидно, представляете, именно я, скромный В.
Перельман, выступал в данном случае с консервативных и
государственных позиций, поскольку именно в Карачаево-Черкесии, как
нигде, расплодился ваххабизм, и чуть ли не все взрывники
московских домов – из Карачаево-Черкесии, и именно там нужен
умеренный ислам, и кому как не представителям уважаемых родов
(а род моего бывшего товарища действительно уважаемый)
подавать пример своим соплеменникам.

Понятно, что лихим джигитам хочется полихачить. Однако что бывает,
когда лихие джигиты будят "русского медведя", известно,
например, из грустного произведения "Розы и нефть", имеющегося в
бумажном альманахе "Топос", и лучше вообще-то, чтобы кто-то
лихих джигитов как-то направлял примером в сторону от
лихости. Однако же вот – напился, окрестился…

И в этом смысле, конечно, встаёт вопрос:

Как быть, если малый грех (например, сквернословие) помогает
остановить больший грех (например, смертоубийство)?

Это я не про себя, это я к тому, что существует известное
высказывание, говорящее о том, что человеку, который первым выругался
вместо того, чтобы бросить камень (и тем унял свой гнев),
надо бы поставить памятник.

То есть, я всем этим хочу сказать ещё и то, что, очевидно, не только
Православие и Ислам не приветствуют сквернословия своих
верующих, скорее всего, то же самое делают и Иудаизм, и
Буддизм. И даже, возможно, другие естественные конфессии России.

Однако я что-то не припомню, чтобы они (конфессии) делали это
(запрещали, т.е. не приветствовали) на литературных сайтах,
особенно декларирующих толерантность и не имеющих при себе
приписки "сайт православного авангарда" и т.д.

С другой стороны, религия вообще и Православие в частности содержит
глубокий резерв для оригинального развития литературных
ресурсов. Например, от сквернословия можно обратиться к другим
человеческим порокам, а то и к заповедям, допустим, можно
обратиться. Соответственно не мучиться, ничего не придумывать,
а последовательно изымать произведения, содержащие
упоминания:

убийства (потому что не убий)

воровства (не укради)

прелюбодеяний (не прелюбодействуй)

внутренних любовных терзаний (не возжелай жены ближнего своего),
зависти (и вола его)

конфликтов с родителями (почитай отца и мать)

Б-га (не суета ли литература?)

интервью со знаменитостями (не сотвори кумира)

изобразительного искусства (хотя это ближе иудеям и мусульманам – но
что бы ни использовать практику и родственных религий и
запретить упоминание алкоголя, к примеру, и/или свинины и
прочего некошера?)

и т.д.

А вот есть ещё и смертные грехи.

После смертных грехов можно будет от толерантности плавно переходить
к политкорректности. Благо перед глазами у всех пример
Большого Старшего Брата, где изымают из школьной литературы
упоминания, типа, о барсуках, потому что у какой-то
девочки-инвалида барсуки вызывают аллергию, а девочку жалко и зачем ей
лишний раз страдать. И изымают какую-нибудь капусту брокколи
из картинок, потому что какому-то
психоаналитику-гомосексуалисту эта брокколи напоминает вагину, испугавшую его в
глубоком детстве и т.п.

Т.е. резервы есть. Для движения в этом направлении.

Если же перейти от высоких духовных материй к низким вопросам
бытования художественной литературы, то нет, очевидно, никакого
смысла напоминать никому на "Топосе", что традиция применения
нецензурных слов в российской словесности имеет настолько
давнюю историю, что допустимость их применения как-то даже
бессмысленно обсуждать. И обсуждается это при полном серьёзе
разве что на личном сайте общественно-политического движения
"Идущие вместе", где идеолог движения, г-н Якименко, мощно
доказывает самому себе и своим пацанам из ПТУ, что АС Пушкин и
другие знаменитые русские литераторы матерились как бы не
на самом деле и понарошку, и что это не считается. А
современным русским литераторам материться вообще не след, и за это
на них надо в суд.

Однако, возможно, стоит обратить внимание на то, что кроме двух
функций ненормативной лексики, которые обычно вспоминаются –
агрессивно-энергетической, когда ругаются для снятия
напряжения, и культово-мистической, когда ругаются с некими
магическими целями, а также кроме междометийного использования
ругательств, существует и просто-напросто обозначительная функция,
поскольку большинство матных слов связано с половой сферой
жизни человека, а других слов, способных заменить мат, кроме
как научных, иноязычных, эвфемических и архаических, нет в
русском языке.

Потому что знаменитое слово из трёх букв полноценно не заменяется ни
греко-латино-тюркскими "пенисом-фаллосом-кутаком", ни
детским словом "пиписька", обозначающим орган для мочеиспускания,
ни конструкциями "половой член", "детородный орган" – суть
эвфемизмами, потому что и членов и органов у человека на
самом деле много, ни тем более эвфемизмами "хер" – (старинное)
название первой буквы слова, "хрен" – растение, "краник",
"конец" "инструмент" и проч., в обозначении того, что оно
(слово из трёх букв, знаменитое) обозначает.

И есть, конечно, версия, что российское общество и его язык
находятся уже где-то на такой стадии развития, что пора заняться
десакрализацией, легитимизацией так называемых матерных слов.
Т.е. версия намекает на то, что мат, как явление, является
скорее не лингвистическим, а социальным феноменом, и что даже
может быть пускай людям разрешить называть половые процессы
и органы своими именами, пока нас окончательно не
ассимилировали китайцы. Ведь после ассимиляции думать об этом будет
уже поздно, а думать, скорее всего, придётся о другом – как
выучить такую прорву иероглифов. А (возвращаясь к надмирным
вопросам) не Всевышний ли указал своим чадам "плодитесь и
размножайтесь"?

И вот, в этом аспекте, я хотел бы обратить внимание на два момента.

1. Как же быть с другими моими произведениями, опубликованными на
"Топосе", причём, в том числе, и в бумажном виде, где также
используются нехорошие слова? В том числе и неологизмы моего
собственного сочинения, которые формально нехорошими словами
не являются? Где список нехороших слов, подвергаемых
звездочкованию? И являются ли нехорошими по мнению редакции слова:
"ХХХ", "ХХХ", "Х-ХХХ", "ХХХ-Х-ХХХ", "ХХХ ХХХ" и "ХХХ ХХХ
ХХХ" (пишу на всякий случай звёздочками – вдруг и правда
нехорошие)?

2. В большинстве случаев, у меня матерные слова используются как раз
в самом что ни на есть прямом и первом своём значении, а
именно для обозначения плотских удовольствий и их частей (а их
– плотские удовольствия - я вполне могу себе позволить,
потому что не монах и соответственно ни заниматься ими, ни
описывать их мне не запрещено и не грех). Соответственно, нету
тождественной замены применённым мною словам. А тексты эти
мои порнографией не являются, поскольку, смею скромно
надеяться, несут в себе художественную ценность.

Я, впрочем, если дело только в том, что в стихотворении

"ХХХ

с надписью

ХХХ"

где "ХХХ" – неприличное знаменитое слово из трёх букв, якобы
невозможно заменить неприличное знаменитое слово из трёх букв на
звёздочки, готов на публикацию с цензурными изъятиями (и с
указанием на наличие таковых изъятий). Я даже не просто на это
готов, а всеми руками за, потому что предвижу зависть
коллег-литераторов, которые сразу начнут думать, очевидно,
примерно следующее: "Это что же такое надо было умудриться сочинить
скромному В.Перельману, чтобы в стране, где знаменитое
слово из трёх букв написано практически на каждом заборе, на
каждом третьем сайте и в каждой пятой книжке, где это слово
показывают по телевизору в исполнении вицепрезидентов,
губернаторов, генералов и вицеспикеров Государственной Думы, где
выпускаются промышленными тиражами словари и научные труды про
это слово, и открываются кафедры в государственных
университетах, обучающие говорить матом, потому как многие в стране
матом именно уже говорят,…, что же такое надо было умудриться
сочинить, чтобы это отцензурировали, да ещё в месте, так
декларирующем свою толерантность?"

И я, конечно, этот секрет, что я умудрился сочинить, задёшево уже
никому не отдам. Я этот секрет постараюсь продать как можно
подороже, для собственной рекламной раскрутки.

Если дело только в этом, а само произведение "Перформенсы и другие
схожие игры" действительно показалось редакции достойным слов
"Сам по себе "Перформанс" - переливающаяся, забавная,
остроумная работа."

Закончить же этот мой открытый текст хотелось бы стихотворением
собственного же сочинения, которое, вот, могло бы послужить и
автоэпиграфом, однако же стало ещё более уместным финалом.

Все слова

имеют равные права.

В. Перельман