Литературная критика

В издательстве "Библион" (Москва) вышла книга капитана Вячеслава
Миронова "Я был
на той войне. Чечня, год 1995". Из названия ее ясно, что речь
в ней идет о первой чеченской кампании, в которой, во многом "благодаря"
бездарности, чванливости и прямого предательства нескольких небезызвестных
чиновников и политических деятелей, мы потеряли немало лучших
парней своей страны, которую мы, тем не менее, выиграли, но потом
те же чиновники и политдеятели поспешили вернуть выигранное противнику
– а вот зачем, они, видимо, ответят только на Страшном Суде.

Книга В. Миронова, как бы к ней ни относится, первая полноценная
документально-художественная версия этой кампании, если не считать
версий писателя Александра
Проханова, талантливых, интересных, но не "непосредственных".
Проханов не воевал. Миронов воевал.

Вот его "curriculum vitae":

"Вячеслав Николаевич Миронов родился в 1966 году в городе Кемерово
в семье военнослужащего. Поступил в Марийский политехнический
институт, а закончил Кемеровское военное командное училище связи.
Проходил службу в Кишиневе, Кемерово, Новосибирске, в настоящее
время проходит службу (не в ВС) в Красноярске. В различных должностях
находился в командировках в Баку, Цхинвали, Кутаиси, Приднестровье,
Чечне. Дважды был ранен, контузий без счета. Женат, воспитывает
сына. Дома живут две собаки. Студент заочного отделения Сибирского
юридического института".

Полностью достоинства и недостатки книги капитана Миронова могут,
конечно, оценить только участники той кампании. Я же свидетельствую:
книга необыкновенно сильная в художественном отношении. И совершенно
напрасно автор предисловия Яков Гордин отказывается оценивать ее с точки зрения художественной: мол,
оставим это неблагородное занятие критикам. А Гордин-то кто?

Художественность книги капитана Миронова не самоценна, она вытекает
из требований материала, из жизненного заказа, что, на мой вкус,
всегда отличает истинную художественность. Диалогов больше, чем
описаний. Каждая глава начинается строго с той секунды, на которой
остановилась предыдущая – отсюда восхихительный эффект непрерывности
действия, отсутствия отстраненной "авторской" позиции. Время уплотнено
до монолита. И так далее.

Яков Гордин прав: это "страшная книга". Для меня самым страшным
открытием было ясное понимание того, что в той войне солдатами
погибали только и исключительно те наши мальчики, которые были
абсолютно социально не защищены. Это остатки народа, еще не примазавшегося
к элите никоим образом. Грубо говоря, это те мальчики, которых
некому было отмазать от армии. Это потом в Чечне появилась порода
"людей войны", которых нам показывали по телевидению, которые
в фильме Невзорова хвастались отрезанными чеченскими ушами и проч.
В книге Миронова уши еще не торчат.

Книга Миронова, как и любая в порядочной русской литературе, посвященная
войне, антимилитаристская. Откуда вообще могли взяться в нашей
литературе с ее – все-таки! – коренным антивоенным пафосом державно-милитаритские
мотивы – уму непостижимо! Уж не от "Слова ли о полку..." с его
плачем и стоном над павшими, с его черным солнцем, закрывшим белый
свет? Не от "Бородина" ли Лермонтова, где "ядрам пролетать мешала
гора кровавых тел", не от его ли, тем более, "Валерика", где война
с черным сарказмом сравнивается с трагическим балетом, где во
время боя, впрочем, прямо и не один раз названного резней, солдаты
"тащат за ноги людей и громко кличут лекарей", где "ручей телами
запрудили" и "мутная волна была тепла, была красна"?

"Плохая им досталась доля..."

Но вот чего не было в русской классике, в том числе и посвященной
чеченским делам (Лермонтов, Толстой), так это ненависти к "духам".
У Миронова этого много.

"Ну, держитесь, суки, не будет вам пощады, никому не будет, ни
старикам, ни детям, ни женщинам – никому. Правы были Ермолов и
Сталин – данная народность не подлежит перевоспитанию, лишь уничтожению".

Это, конечно, эмоциональный всплеск, последствие увиденного во
время или после боя. Трупы и раненые тела солдат, вывышенные в
окнах дворца Дудаева – щит от наступающих. Отрезанные члены, засунутые
мертвым в рот. И многое, многое другое. И понимаешь, что, видимо,
или "духи" в веке девятнадцатом были другими, или что-то вообще
непоправимо изменилось в мире, в том числе и, простите за оксюморон,
в мире войны.

В прошлом выпуске "дневника" я с некоторым сарказмом рассказал о рекламной акции газеты "Известия", описавшей службу на американском авианосце как рай земной. Но после прочтения книги Миронова сарказм улетучивается. Так правда или нет, что не только солдат, но даже штабных офицеров на войне у нас кормят разогретой на радиаторе БТР тушонкой, что воду они пьют из луж, обеззараживая ее специальными таблетками, что бутылка минеральной воды там за великое счастье, а сигареты типа "LM" неслыханный подарок?

Так воевали в 40-е прошлого века. Читай, например, "На
войне как на войне" Виктора Курочкина.

Предыдущие публикации:

• Какое они право имеют быть хорошими, когда мы плохие?;
• Маленький европейский апокалипсис.;
• Был ли мальчик?;
• Еще три еврея.;