Литературная критика

Рис. А. Капнинского

«Удивительное дело,— продолжал Базаров,— эти старые романтики.
Разовьют в себе нервную систему до раздражения... ну, равновесие
и нарушено. Однако, прощай! В моей комнате английский рукомойник,
а дверь не запирается. Все-таки это поощрять надо — английские
рукомойники, то есть, прогресс!».

Покидая поместье Одинцовой и направляясь к родителям, Базаров
хмурился и стискивал зубы...

Недавно мой друг Лев Пирогов (отчаянный башибузук, настоящий «базаровец»,
даром что из Ставрополя, а уж московские городовые ему честь отдают,
и в ФээСБэ, на всякий случай, выяснили, что он потомок того самого
хирурга, что резал русских солдат в Крымскую кампанию) подарил
мне журнальчик. Название, признаться, я не разобрал, там по-английски,
но внутри-то всё русские буковки. А было это так.

Встретились мы с Пироговым подле Пушкина. В последнее время я
вообще-то подозрительно часто встречаюсь с «нашими» возле Пампуша.
Подозрительно не для нас, разумеется. Пошли мы с ним по Бронной
куда не скажу, выпили по дороге не скажу чего, и тут, как бы между
прочим, сует мне Лев Пирогов журнальчик...

— На тебе,— говорит.

— Зачем? — спрашиваю.

— А ты позвони по такому-то телефону, тебе ответит такой-то. Это
самый редактор этого журнала и есть. А ты скажи: я, мол, такой-то,
а телефон мне дал Пирогов. А он тебя сразу в этом журнале пропечатает
и денег даст.

— А много ли? — спрашиваю я, глотая сухой ком и покрываясь потом.

— А столько-то.

Небольшое отступление. Есть две породы литературных журналистов.
Одни рубят капусту так, что брызги во все стороны стоят, но при
этом считаются «идеалистами» и «подвижниками». Раз в год-два они
«из принципиальных соображений», с оглушительным скандалом уходят
из какой-нибудь газеты или журнала в другую или другой. После
этого главного редактора покинутого «идеалистом» издания сажают,
снимают, взрывают, издание закрывают, а персонал распускают. «Подвижник»,
меж тем, рубит капусту в другом месте и снова косит глазом.

Второй тип литературных журналистов напоминает персонажа из «12
стульев», который обворовывал бабушек, но делал это со стыдом...

— Сколько? — спрашивает он работодателя тихим голосом и краснеет,
словно пукнул.

— Столько.

— А,— говорит он и летит к знакомым журналистам справляться: это
мало или нет?

— Конечно, мало, старик! — говорят ему.— Ты что, задаром хочешь
пахать? Вон такой-то (произносится имя «идеалиста») за меньше
двух штук даже кофе с редактором пить не сядет. Надо, коллега,
себя уважать!

— Ой! А я уже согласился.

Так и мучается всю жизнь.

Итак, звоню. Как Левин протеже. Называюсь.

— А, Пашка! — радостно хрипит трубка.— Я тебя вообще-то ни хрена
не знаю, фамилия твоя мне ни хрена ничего не говорит, но ты, Пашунь,
все равно побыстрей приезжай, выпьем бутылку водки, познакомимся,
в глаза друг другу серьезно поглядим...

«Ничего себе,— подумал я,— во нарвался!»

И стал читать журнальчик.

Больше текстов меня поразила в нем реклама недвижимости. Я-то
наивно полагал, что все эти «апартаменты» с тремя туалетами и
пятью спальнями придумали киношники, чтобы создать мифологию «нового
русского». Нет, выходит.

«Рублево-Успенское шоссе, 23 км. Элитный коттеджный комплекс на
Николиной горе с развитой инфраструктурой. Кирпичный дом общей
площадью 680 кв. м. Расположен на участке 15 соток. В доме: 6
спален, 5 с/у, бассейн, бильярдная, гараж на 2 а/м. «Под ключ»,
все коммуникации». Ого-о!

«Жуковка, 10 км. Новый жилой комплекс в лучшем месте Подмосковья.
Планировка дома площадью 550 кв. м. включает 5 спален, 5 ванных
комнат, сауну, гостиную с камином и т. д. Отделка и инженерные
системы выполнены с высочайшим качеством и применением суперсовременных
материалов. На лесном участке также построен дополнительный дом
площадью 270 кв. м., в котором размещен гараж на 3-4 а/м, котельная,
помещение охраны и прислуги. Все коммуникации центральные, 3 телефонных
номера».

Песня! Особенно эти «и т. д.», а также дополнительный дом, где
гараж и помещение для прислуги одновременно. Графья не догадывались
селить прислугу с лошадьми. Просвещение — потому что.

Но больше всего меня поразила фотография «усадьбы». На фотографии
очевидно изображен дом отдыха сталинских времен, либо санаторий
каких-нибудь медиков и инженеров. Очень уж характерные колонны,
крыша, лестница. И тут становится понятно, откуда взялся дополнительное
дом площадью 270 кв. м., с гаражом и проч. Хозчасть. Ах вы, лапушки!

Чубайс с Немцовым, говорите, в Думу не прошли? Жириновский, говорите?
Павлины, говорите?

Ха!

И — на закуску. Вдруг разом посыпались все литературные премии.
«Аполлона Григорьева», «Ивана Белкина»... Из журналов тоже сообщают,
что меценаты больше денег на ежегодные журнальные премии не дают.
А почему?

Редактор «Нового мира» Андрей Василевский объяснил все просто.
Оказывается, раньше у банков и проч. была некая обязательная «квота»
на культуру. Причем «квота» жестко расписанная. То есть, отдай
столько-то на литературу и всё. А то мы твой банк закроем. Ну
и, конечно, удобно им было сразу все деньги отдать приятным людям
из Академии критиков. Как в «Брильянтовой руке»: без шума и пыли,
опись, пропись, отпечатки пальцев. И голова ни у кого не болит.

А тут власти возьми да «квоты» и отмени. Или не прописали их как-то
четко. Или еще что. Ну и всё. Фигу вам!