Литературная критика

/Иэн Бэнкс «Канал грёз» М.: Эксмо, СПб.: Домино, 2003/

Поскольку важнейшим из искусств в наши дни все-таки является кино
плюс-минус цирк (а упоминать об этом уже вошло у меня в
привычку), то для краткого описания романа Иэна Бэнкса «Канал
грёз» наиболее подходящим будет воскрешение в памяти фильма
«Крепкий орешек» с Брюсом Уиллисом в одноименной роли. Особенно
подходяща первая часть фильма. Помните, как герой Брюса
Уиллиса в одиночку мочит международную банду
грабителей-псевдотеррористов? Босой, раненый, обожженный, побитый и
исцарапанный, плохо одетый и сносно вооруженный. Бэнкс создал подобный
же триллер — с залетом в политику и даже частично в дамский
роман. Разница лишь в том, что «Крепкий орешек» знают
миллионы, а «Канал грёз» прочитают только поклонники Бэнкса или
те, кто соблазнится заманчивым названием (сколько таких в наше
время?).

Однако, стоит сразу отметить, что «Канал грёз» — первый явный провал
прославленного шотландского певца инцеста, аберрации и
виртуальности. Флагман российской книжной рецензии критик Лев
Данилкин известен тем, что в отличие от многих иных критиков и
рецензентов всегда полностью читает то, о чем впоследствии
пишет. И писал он в частности о «Канале грёз» Бэнкса. Не
важно, что там писал прославленный флагман, но то, что он
прочитал эту тягомотину до конца вызывает чувство жалости,
смешанное с чувством восхищения. Триста страниц скуки и ужасающих
литературных штампов — данный роман служит ярким примером
того, что и у любопытных, добротных, оригинальных, актуальных
западных авторов, переводимых на русский язык, бывают книги
халтурные, бессмысленные и мелкие.

Хисако Онода — сорокалетняя японская виолончелистка, что-то вроде
Ванессы Мэй т.е. мировая знаменитость среди ценителей
классической музыки. Боится летать самолетами. В Европу поэтому
плывет через Панамский канал. В Панаме происходит путч. Суда
застревают в канале на долгие недели, чтобы в конце концов
попасть в руки «венсеристов»- революционеров. Далее — «Крепкий
орешек», только вместо небоскреба здесь акваланги, а вместо
облигаций — самолет с американскими дипломатами. То, что
мировая звезда классической виолончели еще и ас каратэ, дзюдо и
кендо — в порядке вещей, вернее, в порядке удобства для
комиксового финала.

В романе есть любопытные куски, где описываются очень сильно
накренившиеся в фрейдизм сны героини. Написано так, чтобы читатель
не сразу различал, где события яви, а где поток сновидений,
но отчего-то различаешь этот фокус сразу, и потому
становится невероятно скучно. Скука одолевает с самого начала,
поскольку первая иz трех частей романа медлительна, небогата
событиями и открытиями, и вообще заторможена. Во второй части
скорость чуть увеличивается несколькими убийствами, а в третьей
идет уже просто какая-то «королевская битва», но скука от
первой части уже — увы — никуда не уходит, как ни пыжится
Бэнкс обрушить на читателя лавину своих «бэнг-бэнгов!». В итоге
совершенно непонятно, зачем все это придумано и написано,
кроме того, что «а вот и так я могу!» и «а вот и так в жизни
бывает!». Но все же: не может и не бывает.

В романе много всякой сносочной информации о японской кухне, о
японских выражениях, о традициях, но ради этого читать роман до
конца явно не стоит. Уж лучше узнаешь Японию, скажем, у
Мураками, хотя его и считают прозападным писателем на его родине,
ну или у более кондовых японцев — Оэ, Абэ, Рюноске. В
романе целая глава посвящена историко-политической ретроспективе
государства Панамского, но читать роман целиком ради
познаний в области американистики явно не стоит. Короче говоря,
существуют энциклопедии и имеются телепередачи «Вокруг света».
А то, что в романе используется такой наезженный (если не
сказать разъезженный) ход, как ЦРУ, убивающее собственных
граждан ради политических интересов США — и вовсе помещает книгу
в один ряд с наилучшими образцами малобюджетных боевичков
пафосных и наивных 80-х.

Беда Бэнкса в «Канале грёз» проста: желая, скорее всего, расширить
свою потребительскую аудиторию, он перешел собственно от
литературы к маркетингу, от метафоры к бизнес-плану; слог его и
его образность остались, но сквозь их прозрачность видна
только овладевшая этим писателем в 1989 г. (год написания)
творческая импотенция (надеемся, временная). Случай настолько
известный, что более говорить об этом и нечего.

Разве что еще одна вещь, существующая уже помимо Бэнкса, но в связи
с его романом. В русском издании название книги набрано так,
что первая буква «К» прикрыта черным перевернутым силуэтом
виолончели, а сама буква от этого стала белой в отличие от
остальных (кажется, это называется буквицей). И, если сразу
не воспринять виолончель в качестве фона для первой буквы, то
название романа и по-русски, и по-английски читается
как-то, знаете, жутковато: «анал грёз» и «anal dreams»
соответственно.

«Она снова склонилась над грудой оружия, сложенного на дне
катамарана, нашла и подняла то, что искала. Отвернулась от
далеких огней горящего понтона и, достав из нагрудного кармана
зажигалку, исследовала устройство».

«Озеро тоже было кровавым. Она подняла взгляд, оторвав его от
красных волн, плещущихся у ног, ее взгляд скользнул по спокойной,
ровной поверхности навстречу островам и черным лодкам. Вдали
из-под красной поверхности с протяжным, тоскливым стоном
возникла женщина; между указательным и большим пальцами она
держала что-то малюсенькое, но яркое. Картинка приблизилась в
глазах Хисако, словно при увеличении длиннофокусным
объективом: жемчужина была цвета облаков и тумана».