Красная шкатулка. №8. Батюшка
Батюшка
У полковника Василия Штонда был день рождения. Все собрались в
палатке за накрытым столом. Была тушенка, картошка, сыр, шпроты,
водка и разбавленный спирт. Солдаты то и дело подбрасывали дрова
в походную печку. Печка не дымила, не воняла железом, работала
исправно и по делу, ровно обогревая каждый уголок палатки. Василий
Иваныч, глядя на синее пламя, бушевавшее в открытой дверце, очень
радовался такому положению вещей. Он знал, как мерзнут его люди
в горах, и старался согреть всех и каждого. Офицеры скидывали
у входа мокрые бушлаты, снимали резиновые сапоги с налипшей на
них стопудовой грязью и спешили к столу опрокинуть по «соточке».
Гул голосов становился все слышнее, а тосты в честь Василия Иваныча
все короче. Наконец, перешли к вариантам: «Ну, будем!», «Поехали!»
и «Чтоб х… стоял, и деньги были!». Последним в палатку пришел
отец Никон, огромный пузатый поп, два дня назад прилетевший в
полк из Москвы. Он привез офицерам ящик водки, теплое белье, перчатки
и иконки. Солдатам он привез сигареты, зажигалки, шерстяные носки,
журналы с картинками и крестики. Это был его второй приезд в действующие
войска. В первый раз он приехал пустой, чем слегка разочаровал
начальство. Сейчас, пригладив бороду, он подошел к полковнику,
троекратно с ним поцеловался и снял с себя старинный серебряный
крест. Василий Иваныч стал отнекиваться, но батюшка буквально
заставил его принять подарок. Офицеры захлопали в ладоши, а кое-кто
крикнул — Слово батюшке, пусть скажет слово! — Отцу Никону налили
стакан водки. Он поднял его, посмотрел на преломляющийся в гранях
свет и сказал: — Когда-то я служил срочную, был матросом на подлодке…
Глупый салага, я все мечтал повоевать с настоящим внешним врагом.
А враг оказался — вот он, из своих. Хотя, какие они свои?.. Военной
удачи вам, благословения Господня и Ангела-хранителя. А полковнику
Штонда — новых побед и званий! — Ура! — грянуло вокруг, да так
громко, что «его» услышали двое военнослужащих, бежавших из чеченского
плена, и разведгрупа боевиков из семи человек, двигающаяся по
ущелью вдоль речки Баркылки.— Рядовой, вы слышали, кажется, «ура!»
кричали.— Сказал майор из 245-го МСП, больше похожий на ходячий
скелет.— Так точно, слышал,— отозвался солдатик, у которого за
первый побег чеченцы отрезали ухо,— но откуда, в толк не возьму.
Может, та высота, где лесок?
Беглецы пошли наугад, прислушиваясь к любому шуму. Они миновали
поле со следами орудийных закопов, оставшихся еще с первой чеченской
войны, и стали подниматься на гору. Им нужна была высокая точка,
чтобы оглядеться. Поднявшись на горку, поросшую невысоким прозрачным
лесом, они свалились как подкошенные. Солдатик полез было в карман
за бычком сигареты, (он курил ее уже третий раз), как вдруг майор
придержал его руку и кивнул в сторону ущелья. Бородатые, держа
положенное расстояние, цепью двигались вдоль воды.— Эх, пулемет
бы сюда! — Вздохнул майор, с тоской оглядывая равнодушный мир
гор.— Я бы им припомнил, как мне шило под ногти загоняли… — В
тот же момент сверху снова грохнуло «ура!», только ближе и явственней.—
Наши! — Выдохнул майор.— А что, рядовой, давайте вызовем огонь
на себя, а? Была, не была! — И не дожидаясь ответа, майор вышел
на открытое пространство и, что есть сил, закричал «ура!». При
этом он делал вид, что целится по боевикам из посоха, который
сопровождал его побег. Бородатые остановились. Их разделяло какие-нибудь
сто метров. В сильный полевой бинокль командир группы видел лишь
высокую черную траву, а в ней двух военных в камуфляжных кепи,
целившихся в них из непонятного оружия. Командир снял с плеча
«ручник» и дал по военным две короткие очереди. Беглецы стали
отходить вглубь леса, не переставая кричать «ура!».— Засада или
случайность? — Соображал командир, изучая ущелье и притихшие горы
в бинокль.
Полковник Штонда только передал слово представителю Главного управления
по воспитательной работе подполковнику Корсаку, как со стороны
ущелья стукнули две короткие очереди. Наступило молчание.— Пулемет,—
определил капитан Власов,— что-то там не чисто, разрешите посмотреть,
товарищ полковник? — Василий Иваныч поставил стакан на стол. Хмель
как рукой сняло.— Посмотри, Власов, и возьмите ребят из спецназа,
что к нам откомандированы из любимой конторы. Интересно посмотреть
их в деле… — Власов выпрямился.— Так может мы сами, без посторонних,
товарищ полковник? — Штонда весело посмотрел на капитана.— Разговорчики,
Власов, выполняйте, что приказано.
Никто не заметил, как отец Никон покинул палатку и, прихватив
из пирамиды автомат, двинулся в сторону леса. Он быстро бежал,
стараясь не быть замеченным патрулем. Что-то подсказывало ему,
что пробил его звездный час. Сегодня он сделает подвиг. Непременно
подвиг, и его будут уважать, о нем будут говорить в церкви. Смотрите
— вот священник, взявший в руки оружие. Он дрался наравне со всеми.
Он не испугался, а Бог любит смелых! Отец Никон влетел в частый
кустарник, царапая лицо о ветки. Черный подрясник треснул в нескольких
местах, но священник этого не замечал. Напевая «Христос воскресе
из мертвых…», он снял автомат с плеча и шмальнул туда, откуда
доносилась стрельба. В то же время к лесу подкатил БТР и солдаты
горохом посыпались с брони на землю. Мгновение, и они растворились
в лесном мареве.
Разведгруппа боевиков уже определила, что выманившие их военные
совсем не военные, а беглые рабы. Решив не испытывать судьбу,
они накрыли их плотным автоматным и пулеметным огнем, и повернули
обратно в ущелье, но тут их ждал сюрприз. Словно из-под земли
перед ними вырос двухметровый поп с крестом и автоматом. Крикнув
страшным голосом «Аллах акбар не пройдет!», он принялся стрелять
с одной руки, но делал это так нелепо, что ни одна из пуль не
достигла цели. Боевики привычно залегли, с удивлением взирая на
чудо. Они видели живого попа впервые, и в их души закралось сомнение.—
Не стрелять,— передал по рации командир,— это трофей. Будем брать!
— Когда магазин был израсходован, священник бросил автомат на
землю и пошел на боевиков с голыми руками. Поведение русского
попа еще больше смутило бородатых. Они даже рты пооткрывали от
такой неслыханной наглости. Безоружный поп в длинном халате черного
цвета, да еще со спутанной бородой, серебряным крестом на груди
и поднятыми в гневе руками — это было уже слишком для одного дня…
Светловолосый пулеметчик Рустем, невысокий крепыш, словно нехотя
поднялся с земли и, смерив попа быстрым взглядом, бросился ему
в ноги. Через минуту отец Никон уже лежал на боку, и его запястья
крутили медной проволокой.— Ироды! Аллах акбары! На кого руку
подняли?! У-у-у! –Мотал он головой. Его несильно стукнули прикладом
автомата по темени, потом дали сапогом в пах. Отец Никон скрючился
и затих.— Так-то лучше,— сказал командир.— Поднимайте его, надо
спешить. Священника заставили подняться и погнали пинками вперед.—
Попробуешь бежать, застрелим, как падаль,— сказал ему в затылок
командир.
Ночь свалилась на горы перевернутым ведром, накрыв лес и палатки
тьмой. У полковника Штонда продолжали отмечать день рождения.
В очередной раз были подняты к брезентовому потолку стаканы. Василий
Иванович ждал тоста, но вдруг махнул рукой.— Капитан Власов, Андрей
Юрич, молодцы, чисто сработали.— Потом, повернувшись к трем молчаливым
парням из спецподразделения ФСБ, добавил.— И вам, товарищи, спасибо,
как говорится, настоящие дьяволы! А вот вы, батюшка… — Тут все
дружно рассмеялись.— Вы, батюшка, настоящий супермен. С голыми
руками на бородатых — это посильнее лечь на рельсы! И ведь, надо
же, все попробовал за один час — и в бою побывал, и в плену, и
пулю в голову получил, и живой остался. Только ребятам моим сильно
мешал. Лег бы себе в траву, и лежал, а то бегать стал, с боевиками
бодаться.— Офицеры снова рассмеялись, при этом каждый потянулся
чокнуться с отцом Никоном, сидящим с краю стола с забинтованной
головой. Василий Иванович вдруг посерьезнел.— А теперь отставить
смех. Третий тост за двух героев, что вызвали огонь на себя и
тем обнаружили противника.— Офицеры поднялись и молча выпили.
За плечами у каждого была своя война, и что такое подвиг, они
знали не понаслышке.
Ночь отец Никон промаялся в медпалатке под присмотром военврача
Николая Николаича и медсестры Лидии Иванны. Пуля обожгла его голову
по касательной, выбрив полоску кожи надо лбом. Купеческий пробор
на всю жизнь,— шутили офицеры… Часам к пяти, когда медицина задремала,
батюшка вышел наружу. Поставленные правильным квадратом ряды палаток
вперемешку с техникой, генератором, кухней, банями и рембазой,
окруженные пушками, нацеленными в горы, и выносными постами, только
прокашливались утренним кашлем. Везде слышалось вялое утреннее
шевеление. Люди, ежась от холода, выскакивали в туалет, закуривая
на бегу, боец в двух бушлатах на плечах и в шерстяном шарфе, надетом
на голову, грел паяльной лампой движок командирского «уазика».
Ночь действительно выдалась морозной. Отец Никон, встретив ночной
патруль, шедший с докладом в командирскую палатку, козырнул и
направился в сторону леса. Ему очень хотелось побывать на месте
вчерашнего боя, помолчать, подумать, помолиться. Что-то перевернулось
в его душе со вчерашнего дня.
Он поравнялся с БМП, около которой у костра грелись два «патруля»,
поздоровался, присел и протянул руки к огню. Солдаты смотрели
на него с интересом.— Батюшка, а вы нас крестить можете, а то
мы некрещеные? — Отец Никон поднялся и сгреб солдат в охапку.—
Обязательно могу, как же не могу, а для чего я, по-вашему, здесь,
а? Вот вернусь, епитрахиль и поручи надену, воду освящу, и покрещу
вас во имя Отца, Сына и Святого Духа! Приходите до завтрака к
палатке.— Потом вдруг спросил, оглядываясь.— А куда мертвых-то
дели? — Так вот же они,— заулыбались бойцы,— их вон в тот окоп
посклали. Там — боевики. А вон там наши двое, в фольгу завернутые.
И тощущие же какие, одни кости!
Священник стал на краю окопа и долго смотрел на убитых боевиков.
Одного из них он узнал сразу. Это был красивый светловолосый парень,
что свалил его на землю каким-то мудреным приемом. Пуля попала
ему прямо в глаз, изуродовав лицо. Отец Никон широко перекрестился
и выдохнул паром в звенящий морозный воздух.— Прости им, Господи,
их прегрешения, вольная и невольная. Потому что ведь тоже Твои
создания, Господи, хоть и «Аллах акбары».
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
