Онтологические прогулки

Первое действие пьесы Чехова «Чайка» начинается с того, что один из
персонажей пьесы, Треплев, пробегая глазами рукопись,
говорит: «Афиша на заборе гласила... Бледное лицо, обрамленное
темными волосами... Гласила, обрамленное... Это бездарно
(зачеркивает)».

Реклама на стене вагона петербургского метро с фотографией
футболиста Дэвида Бекхема с лицом, обрамленным вздыбленными
белокурыми локонами и яростно напряженным в победном крике, гласила
крупными буквами: «НЕВОМОЖНОЕ ВОЗМОЖНО».

Полный рекламный текст содержал следующее маркетинговое
детище:
«Невозможно — это всего лишь громкое слово, за которым
прячутся маленькие люди.
Им проще жить в привычном
мире, чем найти в себе силы его изменить.
Невозможно —
это не факт. Это только мнение.
Невозможно — это не
приговор. Это вызов.
Невозможно — это шанс
проверить себя. Невозможно — это не навсегда.
НЕВОМОЖНОЕ
ВОЗМОЖНО».

Жиль Делез в своей статье «Общество контроля. PostScriptum» (1990
год) рассматривает
эволюцию общества с точки зрения функционирования его властных
структур. В ней он ссылается, в частности, на работы Мишеля
Фуко, где описывается возникшее в восемнадцатом и
девятнадцатом веках «дисциплинарное общество», которое достигло своего
расцвета в двадцатом веке.

Цель структур власти дисциплинарного общества заключалась, согласно
Фуко, в следующем: «концентрировать, расставлять в
пространстве, упорядочивать во времени, располагать производительную
силу в пространственно-временном континууме», добиваясь при
этом максимальной эффективности ее использования.

Исходя из этого, пространство взаимодействия общества и составляющих
его индивидуумов структурировалось как множество
«пространств заключения», регулируемых соответствующими
дисциплинарными законами.

Индивидуум со дня своего рождения непрерывно переходил из одного
пространства заключения в другое — семья, детский сад, школа,
иногда вуз, работа, армия, «время от времени госпиталь,
возможно тюрьма, преимущественная и самая законченная форма
заключения».

Таким образом, функционирование дисциплинарного общества
осуществлялось поэтапно, путем пропускания индивидуумов через
последовательные пространства заключения.

На каждом этапе законы дисциплинирования различались, начинаясь
каждый раз как бы с нуля, хотя и строились по определенной
аналогии.

Вследствие этого процесс дисциплинирования индивидуумов был
длительным и разрывным, с использованием различных техник
манипулирования индивидуумом, его воспитания и обучения, с включением
изредка моментов его «временного оправдания», возникающих
между двумя заключениями.

При этом морфология индивидуума, проходящего через пространства
заключения, имела два полюса: «личная подпись, которая относится
к индивидуальности, и номер (номер документа), который
указывает его (или ее) позицию в массе».

В настоящее время, считает Делез, происходит трансформация
дисциплинарного общества в общество контроля, обусловленная
современными информационными технологиями.

Для общества контроля, в отличие от дисциплинарного общества,
характерно замена последовательных этапов пространств заключения
на единое тотальное пространство контроля, переход от
многообразия законов дисциплинирования к единой структуре
континуального контроля с использованием единого цифрового языка.

Возникают «ультрабыстрые формы свободно парящего контроля» (здесь
Делез цитирует Поля Вирильо), осуществляемые «через
краткосрочные операции и молниеносные прибыли», наряду с «бесконечным
откладыванием рассмотрения дела», как в «Процессе» Кафки.
«Человек отныне не человек-заключенный, но человек-должник».

Морфология индивидуума в обществе контроля также меняется. Для него
уже важны не его индивидуальная подпись и номер, место в
массе, но код, который «допускает вас к информации или
отказывает вам в доступе».

Общество контроля использует в качестве базовой мотивации действий
индивидуума «личное соперничество как самую здоровую форму
мотивации, как самый сильный импульс, который
противопоставляет одного индивидуума другому и управляет за счет этой
разделенности, которая, в свою очередь, начинает разделять каждого
индивидуума внутри него самого». Таким образом, в оппозиции
масса-индивидуум индивидуум становятся «дивидуумом»
(«dividuum» по латыни значит «делимый»).

При этом, в отличие от фиксированных эталонов, определяющих
поведение индивидуума в дисциплинарном обществе, как, например,
золотой стандарт денежного обращения, эталоны дивидуума в
обществе контроля становятся зыбкими, размытыми, как, например,
плавающие рейтинги обмена валют в той же монетаристской
области.

Все становится относительным, категория истины утрачивает свое
содержание, ее поиск заменяется формированием суждений,
манипулированием мнений.

Используя образную форму, Делез пишет, что если крот, малоподвижный
и грузный, представлял собой фигуру обитателя пространств
заключения, то животное, витающее в пространстве общества
контроля, является змеей, скользящей и волнообразной.

«И поэтому повсюду «серфинг» вытесняет иные виды спорта» — делается
им вывод, несколько неожиданный и легкомысленный.

Возвращаясь к упомянутой выше рекламе с футболистом Дэвидом
Бекхемом, отметим, что в данном случае маркетинг эксплуатирует такое
спортивное коллективное действие, как футбол, который пока
к разряду серфинга не относится. Можно это рассматривать как
простую местечковую оплошность маркетинга.

Маркетинг в обществе контроля становится центром и «душой» деловой
деятельности корпорации. «Мы научены тому, что корпорация
имеет душу, что является самой страшной мировой новостью» —
эмоционально пишет об этом Делез.

Реклама в петербургском метро является результатом «душевной»
деятельности маркетинга, реализуемого именно в обществе контроля,
что показывает детальный, по-фразовый анализ самого текста
рекламы.

«Невозможно — это всего лишь громкое слово, за которым прячутся
маленькие люди».
Первая фраза является образной
констатацией того, что в современном обществе контроля масса как
целое не существует. Общество состоит из «маленьких людей» —
дивидуумов, некоторые из которых, пока еще по инерции,
оставшейся от дисциплинарного общества, прячутся в пространства
заключения — коконы громких слов.

«Им проще жить в привычном мире, чем найти в себе силы его
изменить».
Вторая фраза содержит негативную оценку образа
проживания кротов дисциплинарного общества в привычном мире
пространств заключения по сравнению со струящимся и текучим
миром змей, где все меняется или, как это подразумевается, все
может быть целенаправленно изменено.

«Невозможно — это не факт. Это только мнение».
В этой фразе
подчеркивается релятивистский аспект категориального
инструментария, используемого обществом контроля, для которого нет
достоверных фактов, а существуют только расхожие мнения.

«Невозможно — это не приговор. Это вызов».
Здесь текстуально
воспроизводится такой упомянутый выше аспект общества
контроля как «бесконечное откладывание рассмотрения дела»
дивидуума, который более не выступает как приговоренный
заключенный, а скорее как должник, призванный ответить на вызов
заимодавца погасить свой долг.

«Невозможно — это шанс проверить себя. Невозможно — это не
навсегда».
Здесь, по-видимому, затрагиваются такие аспекты,
характерные для общества контроля, как идентификации
дивидуума через процедуру считывания и проверки его кода, а также
сжатие временной протяженности процедур ультрабыстрых форм
контроля.

Ну, и наконец этот слоган: «НЕВОМОЖНОЕ ВОЗМОЖНО».
Он
содержит в себе предощущение грядущих изменений структур власти в
наступающем обществе контроля, «прогрессивной и дисперсной
инсталляции новой системы доминирования».

Делез дает наброски возможных изменений в различных сферах
деятельности общества.

В бизнесе «будут применены новые модели оперирования деньгами,
прибылями и человеческими ресурсами с полным исключением старых
производственно-торговых циклов».

В образовании это может быть «переход к непрерывному нескончаемому
обучению, что повлечет за собой отказ от всех университетских
исследований и превращение школы в корпорацию».

Введение в медицине новой модели «без доктора и пациента», «которая
оставляет больного наедине с самим собой и математическими
показателями медицинских аппаратов, так что лечение
производится исключительно на страх и риск самого больного».

«Кольца змеи еще более сложны, нежели подземные ходы кротовых нор».
Этой фразой заканчивается статья Делеза, ибо все невозможное
возможно в обществе контроля.

У читателя может возникнуть законный вопрос — следует ли уделять
такое внимание какой-то рекламе в метро и, тем более, писать
статью в связи с этим ?

По-видимому, стоит, поскольку эта реклама несет в себе сообщение о
том, что общество контроля уже здесь, рядом. Нам предстоит
жить в нем.

Поэтому желательно понять, каким новым фигурам власти мы будем
служить и какими методами мы будем принуждаемы к этому служению.