Литературная критика

Евгения Дебрянская, «Нежная агрессия паутины». Сборник прозы. Тверь: “Kolonna Publications”, 2001. 1000 экз.

Евгения Дебрянская – главная лесбиянка Советского Союза,
за что её мэр Нью-Йорка ещё в 1990 году наградил квартирой. Но
почему-то в Москве.

Наверное, теракты предвидел, защитить пытался.

Книга прозы Дебрянской (два небольших романа + интервью) интересна
повышенной метафизичностью.

Объясняю.

Главная претензия, которую критики обычно предъявляют женской
прозе – «отсутствие метафизики», и поэтому «укоренённость
в быту». То есть, грубо говоря, писательниц интересует только
кто кого любит, но не интересует – как и почему.

И тут приходит она, красивая и смелая.

Фантасмагорическая проза этого любовно изданного томика переполнена
трупами и грубым сексом, всевозможными извращениями и фекальными
водами, которые и призваны, видимо, победить в данном конкретном
случае всю эту розовую женскую чушь. Дебрянская призывает относиться
к себе, как к крутому пацану с наколкой на каком-нибудь интимном
месте.

Возле левого соска, например.

Однако покатость бёдер выдаёт страну происхождения.

Конечно, женщины тоже могут мериться письками, но тогда, пожалуй,
не в длину, а в глубину…

Авангардное письмо с блёстками сюжетов и нормально прописанными
персонажами.

И при этом – бездна агрессии, пропасть отчаянья и звенящие
в тишине колокольчики пустоты.

Даже если у тебя лужёная, глубокая глотка.

Сборник прозы Евгении Дебрянской вышел в «Kolonna Publications»
практически одновременно со сборником «Дезинсектор!»
Уильяма Берроуза в переводах Мити Волчека.

Про Берроуза подробно объяснять не надо: дюжина его книжек имеется
на любом прилавке.

Кому надо – тот знает.

Для начала отметим аккуратность подачи, любовность оформления
этих книжек: в Твери находится одно из самых стильных и внимательных
к своим авторам издательств.

Неужели такая приятность продукции «Колонны» вызвана сугубо корпоративными
причинами – «свои» издают «своих»?

Маргиналы – маргиналов?

И значит ли это, что в большом мире, в «обыкновенных» издательствах
не хватает ощущения причастности к изданию важных для самих издателей
текстов?

И значит ли это, что «обыкновенные» издательства издают совсем
не то, что хотят читать сами?

Берроуз и Дебрянская создают странную, дуальную пару мужественной
женщины и несильного мужчины, подавленного-задавленного своими
страстями.

Отсутствие психологии – вот, что не даёт Берроузу быть традиционно
мужественным. Книга состоит из разнонаправленных отрывков, которые
(создаётся ощущение) автор собрал в разных ящиках письменного
стола и объединил в книгу.

Наличие (хотя и пунктирное) причинно-следственных связей –
вот, что делает прозу Дебрянской не окончательно женской. Хотя
и не совсем ещё мужской, мужеской: тональность агрессии выдаёт
страдания по поводу «кастрационного комплекса».

Всё остальное, кажется, на месте.

Реальность Берроуза плывёт вместе с его сексуальной идентификацией.
Дело уже даже не в наркотиках: гормональный уровень заставляет
склеивать коллажи, прерывать вполне добротные реалистические описания
всевозможными лирическими вставками, окончательно размывающими
содержание.

В «Голом завтраке»,
посвящённом «джанки», всем этим неправильным ребятам и их наркотическим
грёзам, подобные «плывуны» как бы оправданы.

Я помню, как читал первое издание «Голого завтрака», вышедшее
в «Глаголе» и думал: наверное, так и надо – субкультура-с,
однако.

Но здесь тональность и тематика вроде бы меняются, а раздражающие
своей внезапностью и непонятностью «плывуны» так и не исчезают.

Почему я, такой нежный, должен всё это слушать?
(К.Д. Бальмонт)

И главный вопрос: что мне Гекуба? Чему здесь я могу сопереживать,
если ни с кем не могу идентифицироваться?

Конечно, в живописи были кубизм и поп-арт, но так ли важно создавать
«междисциплинарные» аналоги вранья о жизни?

И ещё один интересный момент.

Подобную экспериментальную прозу любит публиковать «Митин
журнал». Так вот там – маленькими порциями и в окружении
текстов разной талантливости и направленности – такие метафорические
сгустки, будь это Батай
или Берроуз, проглатываются легко.

Будто так и надо: слюна контекста делает несъедобные продукты
удобными для употребления. Здесь же, в книжке, никаких перепадов
внутритекстуального давления не происходит, выходит монолог (бормотание)
некоего выжившего из ума и вышедшего на пенсию джанки.

Хуже ситуация обстоит только с другим писателем на «б» –
Чарльзом
Буковски.

Вот уж кто точно опоздал родиться по-русски.

Первые русские тексты Буковски, опубликованные, кажется, в перестроечном
«Огоньке» – вперемешку с ужасами про Берию и подпольные публичные
дома, – ещё как-то канали…

Но потом – после Довлатова и Ерофеева, после всеобщего похмелья,
вызванного невиданной информационной травмой (ужасы про Берию
не прошли даром), после фильмов с Микки Рурком, наконец, Буковски
как-то сморщился и сжался.

Паровозик из Ромашково ушёл в свободное плаванье уже без этого
пассажира.

Но его к, своей чести, «Колонна публикейшенз» вроде бы не печатает.

Цитата из книги Евгении Дебрянской:

«Лиданька работала в медвытрезвителе и работой своей дорожила.
Она любила прохладу кафельных коридоров, любила ходить по ухабистому,
обдуваемому ветрами пустырю, отделявшему старое здание от жилого
массива. Ей нравилось хозяйничать среди мертвецки людей. Народу
перевидала всякого: и писателей, и артистов, и конструкторов самолётов,
и мелких воришек, и юношей, что тыкались в стену, словно слепые
котята, и буйных, жестоко приводимых в чувство. Отдавая приказы
– Встать! Раздеться! – наблюдала за суматошными жестами,
частенько помирая со смеху. Но больше всего любила тайком подсматривать
за голыми мужиками. Сколько мужиков – столько членов. Горячо
возбуждаясь, гнала всех в душ и в дверях, заслонив животом проход,
жадно щупала каждого. В женском отделении не церемонилась, хлёстко
лупила по голым ляжкам, забывала про единственную сигарету перед
выпиской, штрафовала без оглядки или отправляла в суд, не вникая
в объяснения. Утром, покидая свою вотчину, уносила лёгкий запах
хлорки в волосах и под мышками; вдыхая его уже дома, в постели,
закрывала глаза, и вереница хуёв уносила её в сладостный, маетный
сон».

Цитата из книги Уильяма Берроуза:

«память умирает когда их фотографии заливает дождь капли
грязной воды под деревьями в тумане тени мальчишек на рассвете
на полях пионов потерялись холодные мраморные шарики в комнате
гвоздИки три ампулы морфина маленькие голубоглазые сумерки смеются
у него между ног жёлтые пальцы синие звёзды хуястые мальчишки
сна замёрзли сны теперь я подросток передайте дальше плоть и кости
давно затаились да сэр oui oui»

• Фрагмент книги "Нежная агрессия паутины".
• "Я не совсем уверена, что я - женщина". Интервью Евгении Дебрянской сайту Gay.Ru
• Евгения Дебрянская. Учитесь плавать

Предыдущие публикации:

• Знаки препинания #8. "Национальный бестселлер": в поисках самого лучшего (3).
• Знаки препинания #7. "Национальный бестселлер": в поисках самого лучшего (2).
• Знаки препинания #6. Пятерка аутсайдеров или в поисках лучшего
• Знаки препинания #5. В чертогах зла
• Знаки препинания #4. Год спустя. "Аполлон-2001": взгляд изнутри