Жизнь как есть

Наверное, многие помнят, что одним из перестроечных «козырей»
была критика советской сельской жизни. Громче всех тогда пел этот...
как его... Юрий Черниченко, что ли? Ну и где он теперь – в Америке,
в Израиле? В общем, хрен с ним – «мавр сделал своё дело, мавр
может удалиться». И дело, действительно, было «сделано»: в сознании
граждан было посеяно стойкое неприятие к самому слову «колхоз»,
хотя критиками колхозности были, как правило, тщедушные интеллигенты,
свято верившие в то, что булки растут на деревьях. А что колхоз-то?
Почему к нему испытывают стойкое отвращение... да кто – по большей
части почему-то именно «православные» граждане, хотя колхоз –
это, по сути, всё та же самоуправляемая сельская община, которую
всегда ставили нам в пример господа славянофилы. И, в общем-то,
у колхозов, кроме плохих дорог, была только одна беда – начальство
– районное, областное, центральное. И это, действительно, было
такое практически неразрешимое противоречие, поскольку колхозный
принцип (в отличие от совхозного) предполагал в первую очередь
самообеспечение самой общины, тогда как объективные потребности
централизованной экономики требовали выполнения общих, а не частных
задач в сфере обеспечения продовольствием. Ну да, в деревне Мымрики
всегда сеяли лён, но в данную конкретную пятилетку жизнь поставила
вопрос о кормах для скота – и в общесоюзном масштабе. И председатель
Иван Поликарпыч просто вынужден бывал сеять не лён, а кукурузу.
И ничего смешного, между прочим. Реальное противоречие реальной
экономики.

Но вот наступила перестройка и сельчан стали призывать становиться
«вольными хлебопашцами». В итоге началась такая катавасия, что
реальных работников на селе осталось ноль целых ноль десятых.
Сельскохозяйственные земли массово выводятся из оборота – распродаются
под дачи, зарастают бурьяном. Где они теперь – фермы с бурёнками?
А какое вы покупаете масло? Лично я – финское. Если его не бывает,
то новозеландское. Ну и где он, свободный хлебопашец? Наверняка
не там, где Черниченко, прораб перестройки...

И всё-таки одного независимого фермера, Антона Семёновича, я знавала.
Это такой хрестоматийный фермер, тот самый «хозяин на своей, русской,
земле», которого когда-то пропагандировали не видавшие назьма
патриёты из «Нашего современника». Антону Семёнычу, в отличие
от прочих, удалось-таки взять в банке кредит. Он арендовал несколько
гектаров земли, построил убогую халупку, поселился в ней со своей
бабой. Посыпались ребятишки. В страду к Антону Семёновичу приезжали
братья, помогали. И он, в общем, выдюжил. Антон Семёнович – знатный
картофелевод, и, по части селекции, в сравнении с ним Мичурин
отдыхает. По просьбе моего отца, фаната картошки, он подарил мне
одну картофелину, которая, со стороны Рашита-абы, была удостоена
самых пылких похвал.

И, тем не менее, Антон Семёнович, как и я, пал жертвой собственной
доверчивости. Он, как и я, думал, что если продукты труда отвечают
самым взыскательным требованиям, то они будут котироваться на
рынке. Ни хрена! Рынку не нужна качественная продукция. Некачественная,
впрочем, тоже не очень нужна. А какая ему нужна? – «Своя». А что
значит – «своя»? Эх, спросите чего попроще...

Короче, Антон Семёнович не может продать на рынке свою замечательную
картошку. Потому что её у него не ведро и не мешок, а центнеры
и тонны. И не один оптовик её не берёт. А зачем? Там, на этом
рынке, уже давно всё схвачено. Гноить продукт своего труда Антон
Семёнович не может, рука не поднимается. В России трудно устроить
«бостонское чаепитие». В итоге однажды на стене магазина появилось
объявление: «Приходи, забирай картошку, народ православный!» –
Антон Семёныч – человек не без юмора, хотя положение его, в том
числе и финансовое, донельзя трагическое. И, как ни парадоксально,
сейчас трудолюбивый папа живёт за счёт своего сына-первенца, который
даже и в сельской школе сумел освоить программирование. И достаточно
хорошо, наверное, потому что нашёл себе по интернету работу и
работает дистанционно, на что и кормит своих братьев и сестёр.

Ну вот. А скоро будет принят закон о легальном выведении земель
из сельхозоборота. И тогда у Антона Семёныча скупят за бесценок
его унавоженную землю, а сам он...

Да кто ж его знает...

Горячий привет, Юрий Черниченко!