Литературная критика

/Ч.Паланик, «Уцелевший» М.: «АСТ», 2005/

Паланик у меня всегда на ура. Приступаешь к чтению очередного
романа и чувствуешь, что будет та же самая манера, те же приемы,
что и прежде, но при этом никуда не девается предчувствие непредсказуемого,
неожиданного т.е. интерес не гаснет. Даже если главное действующее
лицо зачастую у Паланика – то же самое. И общая интонация. Странно:
вроде бы ничего нового, кроме мелочей и сюжетного орнамента, не
жди, а скучно не будет. Дело скорее всего в динамике письма Паланика.
Она тоже – константа в его творчестве. Высокая скорость всего
– коллизий, сопутствующей информации, роста напряженности, эмоциональных
вспышек. Чак Паланик – это не «Берроуз нашего времени» (с чем
я уже устал не соглашаться), но – группа «The Who» своего поколения.
Поскольку группа «The Who» была самой динамичной и самой боевой
в свое время (с этим можно не соглашаться, хотя для меня это сопоставление
наиболее точно).

Паланика читать скучно тем, кто улавливает в его письме один только
экшн, один боевик, один галоп; тем, кто не замечает, что практически
каждый абзац романов Паланика содержит в себе черный юмор или
особый саркастический подтекст. В то же время в этих романах все
достаточно просто и понятно – никто из прочитавших книгу Паланика
до конца не почувствует в итоге себя дураком. В лучшем же случае
– читатель вынесет из повествования достаточно высокий градус
драматизма, трагичности и энергии страсти.

И вот он – динамизм Паланика. Еще около 1999г, в пору создания/издания
романа «Уцелевший» у себя на родине, Паланик нашел наиболее адекватную
форму своей рваной, импульсивной и тем не менее четко структурированной
манере. Запись исповедального характера, производимая на «черный
ящик» авиатранспорта, когда уже на 99% несомненно, что шансов
выжить нет. Подобное когда-то презентовалось другим американским
прозаиком «черного юмора» и «трагической сатиры» Куртом Воннегутом
– в виде «шизофренически-телеграфического стиля» (или как-то близко
к тому). Но – безумно истошное и предельно искреннее сообщение
по телеграфу можно представить себе легче всего, например, во
время цунами, наводнения, ураганов, землетрясения т.е. изменений
в крупных сегментах мира, перекрывающих размеры и полномочия маленького
человека. Так, наверное, было. У Паланика с его «черным ящиком»
чуть иначе: изобретение рук человеческих Самолет, на борту которого
имеется созданное человеком же записывающее устройство «Ч. Ящик»,
вместе иллюстрируют ситуацию, где герой сам изобрел для себя катастрофу,
средство спасения из нее и драматическую невозможность что-либо
изменить. В «Уцелевшем» самолет угнан, на борту один лишь угонщик,
узнавший, что угонщик – это он сам буквально уже в воздухе, топливо
в двигателях верно и планомерно выгорает, автопилот держит аэробус
в небе, атмосфера и игра солнечного света прекрасны, главный герой
– он рассказывает неживому, но транснадёжному «черному ящику»
предысторию этого полета, цепь роковых взаимосвязанных событий,
увлекших за собой скромного человечка, напрочь лишенного самоопределения
и свободы воли.

В ряду этих событий немалое место занимает история о том, как
СМИ и шоу-биз лепят религиозных звезд, духовных лидеров и вообще
Мессий. Ходульно, конечно же, но не более, чем в фильмах наподобие
«Хвост машет собакой». Захватывающая духовность – так я определил
бы динамику этого романа. Человек родился где-то на ферме в Небраске,
и всё, что он видел и знал – это только мир общины так называемой
Церкви Истинной Веры. Такие общины называют сектами, а описанная
секта – из тех, что обязывают своих членов однажды всем вместе
дружно покинуть тела, отравившись, к примеру, цианидом.

Тема особенная, и кто скажет, что она утеряла остроту и актуальность?
Самосожжения староверов были давно, но «Небесные врата», «Ветвь
Давидова» – не столь давно. А так ли давно стихла шумиха вокруг
«Белого братства»?

В общем, Паланик знает, с чем ему работать. Это – еще один плюс
к несомненности интереса в отношении всякого его романа. Минус
– что в русском переводе теряется большой объем игры слов, на
котором немало сосредоточен автор.

«Уцелевший» – американская антропологическая трагикомедия. А также
– яростная и остроумная социальная издевка. Энциклопедически информативная
оперетта с психиатрически-пародийным уклоном. Странно-красивая
история любви. Шарж на религиозную притчу. «Уцелевший» – остроумное
название для романа о парне, единственном оставшимся в живых после
самоубийства всей его общины, а в конце концов падающем в пустом
самолете на австралийские равнины.

Более подробно описывать сюжет, – а сюжета в романе немало, –
не хотелось бы. Достаточно того, что «Уцелевший» – не просто не
худшая книга Паланика, а такая же отменная, как и все другие.
Есть момент, когда в районе середины романа начинаешь сомневаться
во вдохновенной скорости автора, предощущаешь спад энергии. Это
быстро проходит, когда чуть далее всё проясняется и ты снова мчишься
с сумасшедшей скоростью. Мчишься по мастерски придуманной композиции.
Именно поэтому в отношении «Уцелевшего» важно было начать с того,
за что любим его автор. А теперь, пожалуй, добавить, что у Паланика
нет совершенно никаких «понтов», самолюбования, писательского
кокетства, вкрадчивого бахвальства. Речь его доступна и проста,
как будто нездоровых игр с постмодерном в мире никогда не было.
С Пелевиным все наоборот: так же устойчив стиль и приемы, но новые
творения разочаровывают – не только повторами, но той знакомо
«навороченной» манерой письма, которая на деле всегда держится
у мейнстрима, выдавая себя за что-то большее. Это бросается в
глаза, и это малоприятно. Впрочем, Пелевину – гениальнейшему из
компиляторов – надо дать шанс. До того, как его начнут разводить
на собственное ток-шоу в «цветном ящике». Насчет Паланика, повторюсь
– не сомневайтесь.

«Журналистка сидит напротив. У нее коротковатые ноги.
Уши скрыты под волосами, видны только мочки с серьгами. Все свои
трудности и проблемы она держит в себе. Все ее недостатки тщательно
скрыты. От нее пахнет только лаком для волос. Даже ее дыхание
пахнет лаком для волос. Она сидит, положив ногу на ногу. Руки
сложены на коленях. Она вся свернута и уложена, как оригами из
плоти и крови.»

« – Члены «Ордена храма Солнца» сжигали себя заживо, облившись
бензином. Они взрывали пропан, потому что, по их поверьям, взрыв
унесет их на Сириус, к вечной жизни. – Он тычет пальцем в ночное
небо. – По сравнению с этим в Церкви Истинной Веры все прошло
очень культурно и чинно.»