Поэзия

В детстве я любил книжку «Лошарик». 
Там рассказывалось о волшебном существе, 
Похожем на лошадку, но состоявшим 
Из множества жонглерских шариков
Разной величины. 
Однажды я остро отравился докторской колбасой, 
И, пока не приехала «Скорая помощь», 
Валялся на кушетке, 
А мама читала вслух стихи про Лошарика... 
Эти стихи сочинил поэт Генрих Сапгир, 
Но в те далекие времена это имя мне ничего не говорило 
И совсем не запомнилось. 
   
Первый раз увидел Сапгира 
В 1988 году в Московском дворце молодежи (МДМ). 
Там проходило чисто перестроечное мероприятие 
Под названием «Новые вечера в Политехническом». 
Кажется, рулил процессом Андрей Вознесенский, 
Что придавало происходящему
Некоторую балаганность. 
Мероприятие собрало немало народу. 
Пошли туда и мы, простые московские школьники. 
Один из моих товарищей, парень по кличке Крюк, 
Был лидером рок-ансамбля под названием The Vegetables&Potates. 
Он славился тем, что во время концертов, 
Проходивших, как правило, в актовом зале школы, 
Снимал свои брюки – а под ними были другие брюки! 
Снимал другие брюки – а под ними были джинсы! 
Снимал джинсы – а под ними были тренировочные! 
Снимал тренировочные – а под ними были плавки! 
И тут Крюк под неистовый рев любителей рока 
Медленно-медленно стягивал, стягивал и стягивал свои плавки, 
А потом вдруг срывал – и АХ! – из-под плавок 
Выплескивались ярко-красные в крупный белый горошек 
СЕМЕЙНЫЕ ТРУСЫ! 
Впрочем, извините, я отвлекся. 
Итак, назад в МДМ! 

Поэтический вечер летел полным ходом. 
Публика аплодировала, свистела, топала ногами – 
Либо встречала выступавших ледяным молчанием. 
И вот там, на той сцене, я и увидел впервые Генриха Сапгира, 
Имени которого до той поры и не слышал толком. 
Должен сказать, он запомнился лучше прочих. 
И будто молния пронзила меня, 
Когда Сапгир стал читать странный, 
Рвано-ритмичный стих, 
От которого сохранилась в памяти лишь одна, 
Довольно-таки нелепая рифма:
«Кресла – чресла». 
   
В следующий раз я встретил его в Париже, 
В марте 1990 года. 
В Москве еще лежал снег, 
А в Париже уже все зеленело. 
 (Климатический фактор – 
Вот в чем заключается фундаментальное, 
Практически роковое различие между Россией и Западом – 
Но о погоде в другой раз.) 
Я случайно угодил на Сапгировское чтение 
В каком-то университете. 
Он читал свои сонеты, а также дописанные им 
Неоконченные стихотворения Пушкина. 
Мне запомнились такие строки Сапгира: 
«Вон там убили человека, 
Пойдем посмотрим на него». 
После чтения все вышли на улицу 
И стояли некоторое время большой компанией 
На ветру возле какого-то парапета. 
Я приблизился к Сапгиру и что-то ему сказал, 
Сапгир вежливо отвечал, но что? 
Вспоминается лишь 
Ощущение легкого электрического разряда, 
Прошедшего по телу с головы до пят.

И то, что было далеко, вдруг стало ближе, 
И навсегда осталось там, в Париже...
   
Прошло лет пять-шесть. 
Я сделался студентом, 
Частенько захаживал в университетскую книжную лавку, 
Где купил однажды журнал 
«Новое литературное обозрение». 
В нем было интервью с Сапгиром. 
И я прочитал, что своим первым учителем 
Таинственного искусства версификации 
Тот называет некоего Арсения Альвинга – 
По любопытному стечению обстоятельств, 
Моего прадедушку. 
 (Альвинг был поэтом и стиховедом, 
С его именем связано несколько 
Вполне мистических историй, 
Которым стоило бы уделить особое внимание. 
Однако они не относятся к данному сюжету.) 
Эта информация меня задела. 
Ведь до этого многих поэтов я слышал и видел, 
Но только Сапгир зацепил 
Неким
Внелитературным
Неповторимым
Образом.
Причем дважды... 
   
И настал день, когда мы столкнулись вновь –
Слякотной, мерзостной зимой 1997 года, 
В Центральном доме литератора. 
Там что-то происходило,
Может, вручение очередной премии, 
Или собрание поклонников какого-то журнала, 
Или творческая встреча с литератором-эмигрантом. 
Уже уходя, я увидел Сапгира. 
В коричневой дубленке и черной меховой шапке, 
Сунув одну руку в карман и на ходу отряхиваясь другой, 
Похожий на притихшего с годами древнего ворона Кутха 
И одновременно 
На прибывшего в Москву по делу срочно сыщика Пуаро, 
Он торопился к выходу. 
«Извините, Генрих Вениаминович, 
Что к вам обращаюсь, – остановил его я, – 
Дело в том, что я – правнук Альвинга...» 
«Да?» – Сапгир пристально взглянул мне в глаза. 
«Знаете, я пишу стихи, – торопливо продолжил я, – 
Может быть, вы взглянули бы на них?» 
«Что ж, это возможно... Я могу дать свой телефон...» 
Вот так и вышло, что я сделался обладателем 
Телефонного номера Генриха Сапгира. 
Вскоре мне удалось передать ему 
Эдакую пачищу своих сочинений. 
Возможно, это случилось в литературном салоне 
Под названием «Классики XXI века», 
А возможно, именно там я встретил Сапгира в следующий раз, 
Когда он сказал мне, чуть отведя в сторону: 
«Знаете, Саша, ваши стихи не произвели на меня 
Особого впечатления. 
Что-то в них, безусловно, есть, 
Но особого впечатления они на меня 
Не произвели, не произвели...» 
Я улыбнулся. 
Сапгир тоже улыбнулся. 
Мы разошлись. 
Но нам была суждена еще одна встреча. 
   
В 1999 году по весне 
Вовсю шла подготовка 
К торжественному празднованию 
200-летнего юбилея 
Со дня рождения 
Великого русского поэта 
Александра Сергеевича Пушкина. 
Мы с друзьями решили организовать 
Музыкально-поэтический фестиваль, 
Для которого придумали задорное молодежное название 
«Пуш Пуш Кинг». 
 (Об этом был написан
Специальный концептуальный текст, 
В котором, среди прочего, значилось: 
«Россия – страна поэтов. 
Пушкин – их король, king. 
Push по-английски – «толкать». 
Пушкин действительно так толкнул русскую поэзию 
И весь русский язык вместе с ней, 
Что они до сих пор в полете».) 
Фестиваль должен был проходить 
Возле Минералогического музея имени Ферсмана, 
На границе с Нескучным садом. 
(Там он и проходил, 
Но это совершенно иная история.) 
Я предложил позвать Сапгира. 
Никто не возражал. 
Раскопав тот телефон, позвонил. 
Сапгир пригласил в гости. 
Он жил в большой квартире в сталинском доме, 
На той широкой улице, что идет в сторону области 
Мимо метро «Новослободская» и «Менделеевская». 
В подарок Сапгиру я притащил журнал «ПГ», 
Который выпустила наша шальная компания. 
К журналу прилагались 4 открытки, 
На каждой из которых имелся смешной коллаж 
И по четверостишию моего сочинения. 
Рассмотрев все это, Сапгир очень развеселился. 
Ему явно понравилось. 
«Ну вот смотрите, Саша! – воскликнул он, – 
Это уже гораздо лучше, чем то, 
Что вы мне показывали в прошлый раз!» 
 (Это было как раз то же самое.) 
Сапгир выглядел постаревшим и ослабевшим. 
Он перенес тяжелую болезнь,
Сильно хромал и опирался на палку, 
Но улыбался и шевелил усами. 
Я предложил ему выступить на нашем фестивале. 
Он сказал, что уезжает в дом отдыха, 
Но если мы организуем для него машину, то он готов. 
«Ходить-то мне трудновато...» – усмехнулся он, 
Сидя в своем кресле и потрясая палкой. 
   
«Слушайте, Саша, а вы в компьютерах разбираетесь? – 
Спросил вдруг Сапгир. – 
А то я тут купил себе ноутбук, 
А у меня там завелся вирус!» 
Он неожиданно резво поднялся из-за стола, 
На котором громоздился PC, 
И проковылял к маленькому столику, 
Где покоился ноутбук. 
Я встал у него за спиной. 
Взгляд мой упал на две коробочки с дискетами. 
«Удивительное дело: все, что написал за всю жизнь, 
Умещается на нескольких маленьких дискетках!» – 
Весело воскликнул Сапгир, 
Проследив за моим взглядом. 
Тем временем ожил ноутбук. 
Сапгир показал зараженные вирусом файлы – 
Специальная программа выделяла их названия красным. 
Увы, я не знал, как справиться с вирусом. 
Наступила пора прощаться. 
Хотелось спросить про Альвинга, 
Про старые времена, 
Про какие-нибудь веселые дела – 
Но надо было уходить. 
На прощание Сапгир подарил мне 
Первый том своего собрания сочинений 
С такой надписью: 
«Саше Дельфину. 
Очень меня порадовали 
Ваши стихи на открытках. 
С симпатией, 
Генрих Сапгир. 
7.6.99». 
Мы договорились созвониться, 
И я ушел. 
   
В силу многих обстоятельств 
Пришлось отказаться от идеи 
Пригласить на фестиваль «Пуш Пуш Кинг» поэта Сапгира. 
Ограничились альтернативными поп-группами. 
Было весело. 
Народ змейкой хороводил перед сценой. 
(Мой приятель Кузьма, студент ГИТИСа, 
Признавался впоследствии, 
Что, необычайно развеселившись, 
Чуть было не вступил в половой контакт 
С одной совершенно ему незнакомой любительницей Пушкина.)
В центре поляны плясали, взявшись за руки, 
Упитанные брадатые мужчины М. Гельман и Д. Ицкович. 
В нескольких шагах от них
Пускали по кругу бутылку с водкой 
Неизвестные молодые панки. 
Чуть подальше, уже почти в кустах, 
Раскуривали джойнт любители музыки реггей. 
Милиции практически не было. 
Хозяева площадки сделали хороший бар и ходили довольные. 
Много чего можно вспомнить о том празднике, 
Но хватит об этом. 
   
В октябре того же года прозрачный троллейбус 
Подхватил Генриха Сапгира 
Прямо с московской серой мокрой улицы 
И повез над сталинскими домами, 
Над ветшающими хрущобами, 
Над новорусскими новостройками, 
Над Кремлем, над Останкинской башней, 
Над бесконечными крышами бесконечных Парижей, 
Над городами и океанами, 
И теперь мы встретимся с ним уже в другом мире. 
Там обитает живой Лошарик и другие фантастические существа, 
И дети в этом мире неотличимы от взрослых, 
И все то чудесное, о чем вы сейчас не совсем подумали, 
Но чуточку почувствовали – 
Оно есть там, в мире Сапгира, конечно, есть. 
Такая вот получилась немного грустная 
И довольно реалистическая история. 
Спасибо за внимание.  
Всего доброго! 

[Ноябрь 2003]