Проза

«В тесных видениях жизни

разум выглядывал

возможную стежку».

1. Погружение

В те далекие времена искренне и с большим чувством пели «Бригантину».

Но этот романтический кораблик не выдержал мощного волнения
безбрежного сине-зеленого пространства.

И вот мы погружаемся.

Мерно и приглушенно плещутся звуки.

Легкий звон в висках. Безбрежная стихия, ласково принявшая на свою
поверхность, начинает мягко, но властно сжимать со всех
сторон, сама темнеет и хмурится.

Давление увеличивается. Все труднее дышать. Движения замедляются,
требуя все больших усилий.

Спокойно! Меньше эмоций! И не делать резких движений.

Словно тяжеловесные поезда в узких тоннелях, гулко бегут по сосудам
потоки крови, содрогая все тело и обволакивающую его
странную жидкость.

Ничего, всё будет нормально! Это временные трудности рискованного
перехода в иное состояние. Там внизу постепенно адаптируемся.

«Сначала, приподняв сине-зеленую завесу, изменяющуюся каждый день и
каждый час, нужно сбросить земные путы, преодолеть страх
перед окружающей стихией, освоиться и слиться с нею. И тогда
ощутишь дотоле неведомую свободу и, как отпущенный на волю
раб, станешь дивиться на расстилающиеся перед взором несметные
сокровища, невиданную бурлящую жизнь. Охватывает неописуемое
ощущение благостного одиночества, способствующего
размышлениям, обволакивает мягкая, милостивая тишина. Вновь
обретенная свобода предоставляет человека всецело самому себе….» –
так описывал свои ощущения очарованный странник сине-зеленых
глубин, опускавшийся на дно и поднимавшийся на поверхность
сотни и тысячи раз.

И вот я здесь. Но не чарующие сокровища подводного царства и не
сказочные хоромы, поразившие новгородского купца Садко,
открываются взору. Другие времена – другая экология!

2. Сине-зеленое

В коридоре тяжко затопали. Большое и твердое с треском ударило в
дверь. Стон раздался, затеялась возня и сразу много дыхания. В
низ двери пнули ногой, по верху шлепнули ладонью и, наконец,
задергали ручку.

– Эй! – заорали надсадно. – Мужики!

Там за тонкой дверью клокотала могучая донная жизнь.

– Что вы носитесь с этим хуем?! – донесся из коридора звонкий голос.
– Бросьте его куда-нибудь!

– Как же, нельзя! – напряженно и хрипло кто-то возразил. – Свой все ж-таки!

– Эй! – снова забарабанили по двери руками и ногами, – Открывай!

Действительность неуёмно ломилась туда, где в ней меньше всего нуждались.

Я обреченно шагнул ей навстречу. Преодолев чью-то силу снаружи,
повернул ручку, и тут же дверь, отскочив, распахнулась. Из
темноты коридора что-то большое и лохматое качнулось на меня,
держа наперевес свой огромный оголенный член. Я отступил назад.
Член дернулся было за мной, но упал на порог и заревел.
Мохнатая лапа скользнула по двери, в попытке найти опору, и
большая коричневая масса, теряя равновесие, привалилась к
дверной раме. Остальная часть этого существа, не умещаясь в
проеме, с тяжелым хмельным дыханием перетаптывалась в коридоре.

Через секунду, придя в себя, я рассмотрел в этом «члене» лысую и
немного знакомую голову. Она пошевелилась внизу и забормотала
что-то недоброе и руководящее.

– Грозные мы больно! – сердито крикнула на неё черная лохматая
голова на коричневом и таком же лохматом туловище.

Наконец я рассмотрел и расшифровал этого представителя местной
фауны. То, что лежало внизу, было вовсе не членом, а
самостоятельным телом, а то, что топталось в коридоре, состояло из двух.
Просто все это слиплось в порыве взаимовыручки и почему-то
приперлось ко мне.

– Брось пока, давай отдохнем! – сказал медвежковатый в синтетической
шубе, застегнутой на одну среднюю пуговицу, и с торчащим
наружу бурым мохеровым шарфом.

Вытеснив другого, в сером пальто, в коридорный сумрак, он переполнил
собой дверной проем, снял мохнатую шапку, вытер ею потный
лоб и бросил на тело. Двумя пальцами взял себя за нос,
громогласно вытрубил из него длинное желто-зеленое и, оглядевшись,
смаху влепил в коридорную стену.

– Фу-у! – выдохнул облегченно и вытер пальцы о шубу. – Привет! –
удивился. – Это ты штоль?!

– Ну, – я кивнул.

Мы поздоровались. Я тоже его узнал. То ли Витя его зовут, то ли
Мишка, а кличка «Электрик» или «Монтер». Работает у нас на
комбинате, но к электричеству никакого отношения не имеет, просто
однажды замыкание в цеху устроил, с тех пор и кличка. Из
кармана своей шубы он достал чуть примятую пачку «Дымка» с
дыркой в торце, вытряс в неё концы трех сигарет.

– Закурим! – велел.

Тут же из-за его спины возникла рука и потянулась к пачке.

– Во! – удивленно хохотнул Электромонтер. – А я и забыл про тебя.
Чувствую, тяжело стало, ну, думаю, Гена потерялся! А это
оказывается, я вас обоих тащу!

– Без меня б ты донес! – с достоинством сказал Гена, прикуривая из
рук медвежковатого.

Этот невысокий худощавый человек с бледным лицом в сером
демисезонном пальто бывал у нас и раньше. Недели две назад он тоже
помогал кого-то куда-то тащить, но тогда его называли Огурцом, и
он отзывался.

– А это Лёха, – Витя небрежно пнул лежащего ботинком и вздохнул. –
Тяжелый, гад! И бросить нельзя – луноход живо подхватит.

– Лёха? – я усомнился. – Лёха, вроде, не такой лысый!

– Ну, как же! – засуетился Монтер, – Должен быть Лёха! Во, бля, если
не он! Быстро наклонился, повернул крупной чумазой пятерней
лысую голову лицом к свету.

– Лёха! – твердо сказал. – Морда его.

– А сюда вы его зачем принесли?! – я спросил недоуменно. – Он же у
нас не живет!

– Уперся рогом, скотина – «пойдем в общагу!» Вот пришел! – хохотнул
Витя. – Слушай, а у тебя нельзя его оставить? Полежит –
очухается….

– Вить, сейчас гости придут, быстро нашелся я. – С минуты на минуту
жду. Да и сосед у меня, сам знаешь, хрен с горы. Еще и в
вытрезвитель сдаст!

– Да-а, – шумно вздохнул медвежковатый Витя и весело разозлился. –
Пять минут назад как человек шел. Мы только слегка его
поддерживали с боков, – раздраженно сказал, глядя на Лёху. – У вас
в подъезде немного добавили – блям – готов!

– Свою норму не знает! – веско сказал из коридора хмурый Гена.

– Он же рядом живет! – участливо подсказал я. – Красная двухэтажка.

– Я больше никуда не понесу! – категорически отказался Гена Огурец.
– Итак все руки оболтал! У меня и без него растяжение.

– Куда б его деть? – задумался Витя. – У-у, козел! – замахнулся на
лежащего каблуком и тут же рассмеялся. – А что, ему хорошо –
носят, заботятся!

– Да отнесите вы его в умывалку! – я посоветовал. – Проспится, пить
захочет – вода рядом. Попьет – человеком станет.

Веселый Монтер почесал затылок, вздохнул и надел свою шапку.

– Помоги, а?!

Какие вопросы! Свои же ребята – не убили, не ограбили! Просто
пришли, пообщались, принесли Лёху….

На хрена бы он мне сдался!

Я вернулся к столу и закрыл книжку – это маленькое окошко из нашей
действительности в мир других величин и явлений, до которых
нашим обитателям нет никакого дела.

А Вселенная тем временем из своих глубин посылает нам весть. Как и
прежде в преддверии важных событий и больших перемен, на
пороге грозного часа в небе является светящийся знак. И скоро мы
увидим его.

Но сейчас главное – это определить Лёху!

Ребятам надо помочь. Они ведь тоже таскают его не потому, что им это
нравится, и не потому, что он сам идти не может – сколько
таких! Говорят, когда Лёха трезвый – он свой в доску, всегда
поможет и всегда выручит! Трезвого Лёху я не видел, но людям
верю.

С мохнатым электромонтером мы взяли его под руки. Хмурый
Гена-Огурец, стрельнув окурком вдоль коридора, глухо выругался и сгрёб
Лехины ноги.

– Нарочно ногами цепляет, чтоб нам труднее было, пояснил Витя.

Тяжелая и безвольная Лехина рука выскальзывала у меня из подмышки, и
я сжал её покрепче. Очевидно, в недрах сознания Лёха оценил
это как насилие над собой. Он зарычал, задергался и твердым
локтем больно ткнул меня в бок. От неожиданности я выпустил
его руку и Лёха снова упал на пол.

– Ты чё?! – закричал на него Витя. – Тебе помогают, а ты?

Продолжая дергаться, Лёха вдруг с напором выдавил из себя короткое,
но целое слово:

– Сам-м-м!

– Да ты стоять не можешь! «Сам» – передразнил Витя.

– М-м-ыгу!

Одно слово могло быть случайностью, но два, причем со смыслом,
однозначно демонстрировали серьезность намерений.

Медвежковатый плюнул и бросил Лехину руку.

– Хрен с тобой! Валяй! А мы посмотрим.

Лёха поднатужился, встал на руки, подумал о чем-то и решительно
шагнул в мою комнату, но дернулся и снова упал лицом на
линолеум. Гена, далеко ушедший в свои хмурые мысли, крепко сжимал
подмышками Лехины ноги и остекленело смотрел куда-то вдоль
коридора.

– Чего ты там размечтался?! – рявкнул на него Витя.

Гена вздрогнул, и Лехины ботинки с грохотом брякнулись на пол.

– А если его вертикально поставить! – я предложил.

– Как?

– Ну-у, как люди ходят.

– А, как люди. Правильно! – воодушевился Монтер. – Пусть попробует!

Втроем мы начали с новым энтузиазмом помогать ожившему телу обрести
новое положение, а потом по частям вправлять его в
символическую плоскость, параллельную коридорной стене. То рукой, то
коленкой, то головой Лёха выпадал из неё, а когда на
мгновение его удавалось вправить – целиком валился на нас. Бросив
шапку на пол, обливаясь потом и задевая всех синтетической
шкурой, шумно дышал и пыхтел Электромонтер. Стиснув зубы, со
злобной добросовестностью действовал Гена. После того, как
Лёха своей безвольной, но тяжелой клешнёй до крови разбил мне
нос, я тоже ощутил серьезность момента и стал вкладывать в
дело душу.

То ли минуты летели, то ли года.

Мы забыли, кто мы, где и зачем. Будто высшими силами была нам
определена святая задача – восстановить Лёху.

Временами, мысленно отвлекаясь, я представлял себя соучастником
божьего промысла на скорбном и радостном пути воссоздания
хорошего человека.

Жизнерадостный Колька-Толька выскочил из кухни с шипящей
сковородкой, помог нам одной рукой, но быстро убежал, рассмеявшись. «Вы
его гвоздями к стенке прибейте! – посоветовал. – А так
бесполезно!»

То ли минуты летели, то ли века, но вот в какую сторону?

Ученые продолжают настаивать, что всё живое вышло из глубин Мирового
Океана. Кто-то, правда, остался – решил не рисковать. Но
многие вышли. Чем и кем нам только ни пришлось перебывать за
это время! Как посмотришь на картинки в учебниках – аж
противно становится! Но дошли. Человек – венец эволюции! А куда
дальше, если уже венец?! И теперь, набирая скорость, каждый
развивается по-своему и в собственном направлении. Но даже,
если Лёха взялся закольцевать теорию эволюции, по небрежности
перескакивая при этом сразу через несколько ступеней – его
можно понять. И многое можно понять. Откуда вышли – туда и
вернёмся!

Но зачем так спешить?!

Кто будет достраивать большой голубой дом, куда мы все мечтаем
переселиться и начать новую правильную жизнь?!

– Тихо! – вдруг резко и настороженно сказал Витя, вытирая мохнатой
лапой пот со лба.

Лёха стоял! Сам! Прислоненный к стене и почти выпрямленный Лёха
застыл в загадочной позе, несообразной ни с какими законами
анатомии и гравитации. Слабый отблеск джокондовой улыбки блуждал
на его лице.

– Он же издевается! – удивленно воскликнул Гена-Огурец и
подозрительным взглядом впился в Лехину улыбку. – Ах ты, гад! – озлев,
хрипло выдохнул. – Придуриваешься, да еще и смеешься!?

Его бесчеловечные намерения еще оставались неясными, когда он смаху
въехал восставшему Лёхе в челюсть, и, хрюкнув, тот, не
сгибаясь, уже валился вдоль стены, строго в плоскости, куда мы
его с таким трудом вправили. Упав, он вывалился из неё,
подергался, издал несколько грозных звуков и смолк.

– Здоровый больно! – недовольно сказал Электромонтер, и устало
махнул коричневой лапой. – Ладно, – разрешил, – бери!

Гена склонился к упавшему, расстегнул его пальто, пошарил за полой и
вынул оттуда бутылку водки. Даже просветлел на миг, но
вовремя спохватился и снова нахмурился. Молча передал бутылку
приятелю.

– Цела! – удивлённо и одобрительно хохотнул тот и сунул её в карман шубы.

– Что ей сделается! – хмыкнул Гена, потирая суставы неожиданно
увесистого для его комплекции кулака.

– Оставишь – враз ноги приделают! – весело объяснил Витя. – А этому
на сегодня хватит! Правильно я говорю? – засмеялся и
успокоил, – Мы его завтра опохмелим, ты не думай!

Втроём мы перетащили уже ненужное тело в умывалку. Я вынес ребятам
стакан, кусок хлеба и половинку сырка. От предложения
присоединиться, отказался, чем вызвал к себе настороженное уважение
и, усталый, вернулся в свой батискаф.

Кто мы здесь и зачем? Где наши настоящие имена? Где цели и смысл
нашего существования? И кто нас будет носить, когда мы все
станем горизонтальными?! Нужны ли мы такие Природе?! Не отсечет
ли она нас как ненужный, больной нарост, как деградировавший
вид?!

3. Афродита

Вместе с обломками своих плавсредств мы опустились на дно.

Оказывается, и здесь можно жить! Здесь тоже люди, какая-то бурная
деятельность. Многие даже здесь родились и знают об иной жизни
лишь понаслышке. Также надо ходить на работу, есть и
выходные. Нам выдают зарплату, правда, деньги какие-то жидкие – не
успеешь получить, тут же вытекают из карманов и сливаются с
общей средой. Здесь все плывет и колышется, одно без труда
переходит в другое. Размыты понятия, расплывчаты цели и
смысл. Лучи света, если и попадают к нам, то, преломленные
многометровой толщей сине-зеленого, лишь искажают
действительность. Здесь нет времени, двоятся люди, мысли, предметы….

Какая-то странная среда. Не жидкость и не воздух. Что-то среднее и с
градусами. Для праздника маловато, надо добавлять, но с
избытком для трудовых будней. Однако официальные данные о
химическом составе среды, в которой мы обитаем, строго
засекречены.

Мы на дне. И над нами хмельное море. Никаких усилий – рот открыл,
сглотнул и уже лучше.

Но тревожная весть в ореоле неземного свечения идет нам навстречу. К
лучшему или худшему, но её приближение – это всегда
перемены. Она зависла грядущим разрушением над беспокойным
Иерусалимом. Под её бледным светом вызрело величайшее в Европе
прошлых времен столкновение народов – трупами покрылась равнина,
и сгинул «бич божий Аттила». Она стала провозвестницей
странной смерти Вещего Олега, и новая вера под её неверным
светом, где лестью и обещаниями, а где огнем и мечом пошла по
Руси.

«Явилась звезда превелика с хвостом и зависла над землею. Послана в
наказание за грехи наши», – скрипел перепуганным пером
спрятавшийся в тесную келью монах, описывая вестницу роковой
битвы на Калке.

Грозное предупреждение Вселенной землянам пока не поздно самим
исправить свои ошибки? Или предвестие часа расплаты, когда уже
поздно?

На дальних окраинах солнечной системы в гигантском облаке Оорта –
несметный тревожный рой, еще не посланных нам вестей. Там
своя, неведомая нам жизнь, но время от времени что-то нарушает
её порядок, и тогда в нашем небе появляется светящийся знак,
а в мире людей происходят события, которых никто не ожидал.

Что за нити могут связывать столь разные явления?!

Кто ты на самом деле, вестница перемен? И что несешь нам на этот раз?

– Можно?

Вздрогнув от неожиданности, я резко повернулся в сторону двери –
девушка стояла в проёме! Не от мира сего!

– Входите! – растерянно пригласил.

Чуть помедлив, она нерешительно шагнула в комнату.

– Я вам не помешала? – со смущенной улыбкой тихо спросила.

– Н-не-ет.

Она плавно закрыла за собой дверь.

– А я смотрю: свет горит, – снова улыбнулась как старому знакомому.

Самое слабое место в постоянной обороне от окружающей меня
действительности – потолок. Дверь еще не подводила. Людей извне она
впускает с большим трудом и скрипом – хитрый замок в неё
врезан, да еще и наоборот. Поэтому я всегда успевал
перестроиться и подняться навстречу. Это исключение. Она застала меня
врасплох.

Что-то знакомое почудилось в её облике и даже будто родное. Словно
ушедшее лето она внесла в комнату из забытого пространства и
времени.

Юная фея солнечных полян, которая одним взмахом волшебной палочки
сможет изменить этот мир?! Дочь морского царя, принцесса
подводного царства?! Или просто мираж, образ, нечаянно
намысленный как контраст донной реальности?!

Я замер, едва дыша, в страхе спугнуть неожиданное видение. Кто это,
нежное создание, откуда и как занесло его в наш подводный
бедлам?!

В её руках нет волшебной палочки. Мохеровая кофта, словно морская
волна, взметнувшаяся от удара в скалу – прямую светло-серую
юбку, пушисто и вольно объявшая тело, и легкой пеной морской –
белый платок на плечах. Она держит концы его в кулачках,
как в сказке красивая, и доверчивая как во сне. Ни сигареты в
зубах, ни стакана в руке, а вместо чешуйчатого рыбьего
хвоста – из-под юбки чудные девичьи ножки в лёгком загаре
мелькнувшего лета.

– Я сяду…, – незнакомка растерянно огляделась. – Можно?

Молча, я выдвинул стул. Кажется, одно неверное движение, одно грубое
слово и это чудное видение исчезнет! Только бы не испортить
всё какой-нибудь глупостью! Даже если это фата-моргана,
пусть продлится её пребывание!

Она воцарилась посреди моего батискафа в ослепительном сиянии
люстры. Голову слегка наклонила. Я залюбовался пушистыми от
чистоты светло-русыми волосами. Будто на счастливых ладонях
раскрывшейся раковины Венера Боттичелева в радостном блеске
паркета, нарисованного на линолеуме, она голову подняла,
одновременно отбрасывая и сдувая волнистые легкие пряди с лица.
Длинные ресницы распахнулись, и тёплая голубая волна, побеждая
электрический свет, прокатилась по комнате и мягко толкнула
мне в грудь и лицо.

– Вы здесь живете, – неопределенно произнесла незнакомка, обводя
глазами пространство.

Я?! Здесь?! Живу?!

Словно пощечина.

Не-е-ет! То, что я оказался здесь, вовсе не значит, что я здесь
живу! Этот несуразно громадный стол, две скрипучие металлические
кровати, шкаф…. Это всё не моё. Эти предметы заменяют нам
мебель, но мы не живем среди них. Эти стены защищают нас от
холода и каких-то течений, но они нам чужие. Это кладбище
кораблей в царстве затонувшей Атлантиды, куда я спустился
подводным археологом и неожиданно обнаружил бурлящую жизнь, не
моя естественная среда обитания! И я здесь такой не один. Но
мы не пропащие!

Если бы я знал, что ко мне придет такая девушка, я бы и кровати эти
выбросил, купил софу, как у Кольки-Тольки, и пластинки
новые, шампанское, торт, фрукты…. Да и вообще все, что надо.
Какие проблемы!

Пыль бы везде протер. Пол вымыл.

Черт, эта клетчатая байковая рубашка на мне! И рукав порван! Но
откуда мне было знать! В шкафу все есть. Не станешь же сейчас
переодеваться!

Это мелочи! Все можно изменить, стоит только захотеть. А чтобы
захотеть, нужна причина. Нужно знать, ради чего затевать сыр-бор.
Просто я оказался еще не готов к такому визиту.

Еще на металлических дисках допотопных проигрывателей крутятся
старые пластинки, звучат давно знакомые песни и речи, плещется
безбрежное сине-зеленое. Еще не востребованы наши способности,
ум, совесть, энергия. Но это все временно! Наша настоящая
жизнь начнется там, наверху! И мы уже готовы начать подъем.
Ждем только своего часа.

Скоро в небе засветится знак и многое должно измениться! Вот тогда и посмотрим!

– Я вам не мешаю? – её голос вырвал меня из обжигающего потока мыслей.

Тёплая голубая волна её взгляда снова мягко толкнула в грудь. Какие
длинные, пушистые ресницы! Запершило в горле. Сдавленно
сглотнув, я невольно качнулся навстречу. Сердце билось неровно и
сильно.

– Не-ет!

Что-то странное происходит! Раньше такого не было. Не могу понять,
как она здесь очутилась! Может быть, перемены уже начинаются?
Может, светящееся послание уже над нами?! Астрономы
ошиблись в расчетах, и мы его проглядели, проморгали за мрачными
облаками?

(Окончание следует)