Проза

Начало

Продолжение

Тело случая

(Арматурный реликт с лапками младенца, ладонями вверх, пустыми,
трехпалыми. Рост – 4 м 35 см – от Рождества Завра. А головы нет:
венчик, трехлистник. На нем Пьеро, за ключицу подвешенный.
И нитка алая вниз бежит. Ступни Завра сросшиеся, как садок
для рыб. Красный воздух в садке, как шелковый. Стоит Завр,
венчиком в потолок упираясь, кровь мефодится, а крыло азбучное
кулисное отведено в сторону – кирилится. А от другого крыла
– буквы – как выдохи на морозе.)

С.: (повернув голову к Завру): Помнишь, когда-то выпускались такие
сборники «Судебно-медицинской экспертизы»? Нет? Ну, может и
сейчас они еще выходят. Небольшим тиражом, для узкого круга.
Так вот, в одном из них, за 1977 год, выпуск пятый, была
статья с таким названием: «Редкий случай разделения человека
тупым предметом на две половины». Авторов двое: док. мед. наук
Солохин и его ассистент Тарловский.

Некоего пешехода К. сбил автомобиль «ГАЗ-24». «Случай» состоял в
том, что К. при этом разорвало на две половины, и расстояние
между его верхней и нижней частью составляло около 12 метров,
как раз ширина той дороги, по сторонам которой и лежали его
половины.

То есть длина его тела теперь была примерно 13 метров 80
сантиметров, учитывая этот огороженный промежуток разрыва, в котором
перемещались Солохин с Тарловским. Оба в белых халатах, один
производит замеры, другой записывает в журнал. Будничный
протокольный дискурс. Никакой метафизики. Брыжейка – здесь,
хвост поджелудочной – там, фасциальный разрыв – вот, и пр.

И снуют они, эти двое, туда-сюда, живые, в нем, в мертвом.

И вот есть пространство, в котором они совершают эти замеры. И есть
время, в котором они говорят меж собой. И человек, то есть
две его половины, с разрывом.

И взгляд на эту историю. Один – с точки зрения этих экспертов.
Другой – с точки зренья души этого человека, еще парящей над
ними. Третий – из окна, нашего, например. Четвертый… И чем
случайней, тем вернее… Кто это сказал? Пастернак?

Т.: Случай всегда самозванец. Самозванец – тот, кто находится не в
том времени и не на том месте. Моцарт, с точки зрения
Сальери, – самозванец. Он вдвойне самозванец потому, что не знает,
кто он на самом деле, – ему говорит об этом Сальери: «Ты,
Моцарт, бог, и сам того не знаешь. Я знаю…»

Самозванец – Пушкин. Генеалогия его сомнительна, он пишет «Мою
родословную»… Тема случая – одна из главных его тем. Случай – это
касание миров иных. Гений – всегда случаен.

С.: Мир есть все, что есть случай. Чья фраза – Эйнштейна?

Тарловский: Отделение частей тела человека в условиях автомобильного
происшествия весьма редкое явление. Отечественная и
зарубежная литература представляет в этом отношении только
казуистические наблюдения некоторых авторов, которые, к сожалению, в
большинстве случаев не дают доказательств и, тем более,
методики доказывания своих далеко не «очевидных» выводов.

Лишь В. Зеленгурову и Р. Галайко удалось наблюдать разделение надвое
тела человека. В описанном ими случае пострадал водитель
грузовика «ЗИЛ-УРАЛ»: водитель был выброшен из кабины, тело
его прижато кузовом и разделено надвое продвижением верхнего
края борта.

Солохин: Так, так.

Тарловский: Мне кажется, для вступления этого достаточно, можно
переходить к нашему случаю.

Солохин: Переходите.

Т: Тело случая… Случай меняет вектор во времени. Можно сказать, что
задние лапы случая находятся впереди его передних лап.

Еще говорят, что случай слеп. Но можно сказать, что случай – кос.
Косоглазый заяц с задними лапами впереди передних, выбегающий
на дорогу, когда Пушкин выезжает из Михайловского, – и
Пушкин разворачивается, едет назад и не попадает на Сенатскую
площадь во время восстания декабристов, – это и есть случай.

С.: И бежит впереди черта, тот самый заяц…

Я думаю, есть ли у случая тело? И если есть, каково оно и где его
место? Возьмем две крайние точки – закон и чудо. Меж ними –
некое диффузирующее пространство, окунающееся по одну сторону
в закономерность, по другую – в чудо. Попробуем назвать это
тело случаем. Я говорю: попробуем, потому что есть еще
третья точка – над ними: промысел Божий.

КК: «Случай, бог-изобретатель», говорит Пушкин со слов Вольтера.
Свобода – вот единственный случай необходимости.

С.: Эйнштейн сказал, что Бог не играет в кости. И ему ответил,
кажется, Хокинг: Еще как играет, только кидает их там, где мы не
видим.

ЕК: Тело от дела отличается одним звуком. Тело – глухое, дело
звонкое. В начале было тело.

ВМ: Язык – тело, человек – случай. Случай языка.

С.: Похоже, за телом не нужно далеко ходить: одним из самых
невероятных его случаев является то, что у нас под ногами – страна.

Россия как незаконнорожденное дитя времени, по Чаадаеву. Бескрайний,
неохватываемый умом Ноль, в который можно только верить, по
Тютчеву. Верить, но лишь в тот краткий час, когда волнуется
желтеющая нива, когда гром мужика крестит, когда катится
бесконечное чичиковское колесо, подскакивая на ухабах к мирам
иным – по Достоевскому, где нет зрелища более отвратного,
чем вид нормального здорового человека, – там же. И выше, где
правды нет, где тот же Ноль летучий, и душу младую в
объятиях несет.

Кто она? Рысь-матушка, и в глазах ее – сердечный румянец.

Но странною любовью. Инцестуальной.

ВМ: «Тот, кто хочет войти в Царство Божье, должен вначале войти
своим телом в свою мать и там умереть», Парацельс.

«На самом деле человек не рождается. Он рождается только путем
жертвоприношения», Майтраяни-Самхита.

С.: Вот они – отлетевшие души от тела случая: Черная речка, Машук,
Астапово, вагон для устриц, Англетер, елабугская петля… Да,
собственно, вся русская литература.

Еще неизвестно, чьей душе «повезло» больше – вырвавшейся из тела или
к нему прикипевшей, как язык к железу.

Блажен, кто не дочел ее романа, пишет смуглое солнце во все тело нашего случая.

А Гоголь? Это даже не метафора, а буквальное имя Случая. Гоголь не
умер, а, как сказал Соснора: лег в смерть. Живьем.

ВС: Гоголя убили по возвращении в Россию, мучили, сливая кровь, били
лед на висках, пьявки уши объели ему до корней, Гоголя
убивали вне пуль и Кавказов, его и захоронили в живом теле, оно
еще долго крутилось в гробу, как сверло, волосы рвались,
зубы искусаны и сломаны, это при вскрытии земли нашли такие
картинки.

Гоголь завещал не хоронить его, не слагать в могилу без трупного
запаха, сложили.

Гоголь – вопрос русский, святой, он жил без людей, без портрета,
боялся женских ню, а разобрали его на косточки, чистя, медики,
мужланы.

Гоголь – дух изысканный, звонкий, кровавый, равновеликий Высшему
Духу, он один в империи взмахнул пером и, очертив вокруг себя
мелом круг, сражался с нечистой силой, пока не пал как в
песне, и долго его закладывали в землю, а он возвращался и ходил
по Риму с Ивановым, с Соболевским, а у нас его нет.

Он очень загадочен, безвозрастной, в 22 года он писал как Гомер.

Гоголь сделал русский рисунок речи, раскрасил его мазками и вместо
страниц ввел в переплет картины. Этого не умел Пушкин в
прозе, и не умел никто после Гоголя.

ВМ: «Нынче хочу рассказать про тела, превращенные в формы новые». Овидий.

Тарловский: Мы же наблюдали один случай поперечного разделения
надвое туловища пешехода при ударе передней частью движущегося
легкового автомобиля. Подобных наблюдений в литературе нам не
встретилось.

Солохин: Прекрасно!

Тарловский: 25 октября 1972 года двигавшийся с превышением скорости
автомобиль «ГАЗ-24» сбил трезвого гражданина К., 54 лет.
Единственным свидетелем оказался водитель этого автомобиля,
который сообщил, что он во время происшествия не тормозил и не
останавливался, с места происшествия уехал.

Вот (протягивает лист бумаги), взгляните.

Солохин (читает): Городок этот мне понравился своим местоположением
у подошвы двух высоких холмов, своими дряхлыми стенами,
вековыми липами, крутым мостом над рекой, – а главное, своим
отменным вином.

По его узким улицам, на закате, прогуливались прехорошенькие
белокурые немочки и, встретясь с иностранцем, произносили приятным
голоском: Guten Abend!

Тарловский: Гретхен!

Солохин: …не то восклицание, не то вопрос – так и просилось на уста.

ВМ: «Поэтому не во всяком теле следует искать верх и низ, право и
лево, перед и тыл, а только в тех, которые содержат причину
своего движения в самих себе и одушевлены». Аристотель.

С.: Прага, середина девяностых. Подымаюсь по булыжной мостовой в
Замок. Он нарастает, заполняя собой полнеба. Огибаю его
сумрачную споруду и оказываюсь на худенькой улочке длиной в
пятьдесят игрушечных шагов.

По одну сторону улицы – крохотные домики высотой до груди и так
тесно прижавшиеся друг к другу, что меж ними и пальца не
просунуть. Кажется, что они из картона, дунь – и рассыпятся. И
выкрашены они такой легкой радостной краской, но от этого
кажутся еще более жалобными. Это хоздвор. Иду. Дом №9.
Незабудочный, близорукий свет. Окошко на уровне пупа. В дверь можно
втиснуться лишь на четвереньках.

Табличка: «Здесь жил Кафка», и годы – те же, когда он писал «Замок».

А потом я поехал на кладбище, где он живет теперь. И это был второй
ожог в тот день.

Сторож долго и путано вспоминал, где его могила. Мокрые листья мело
по воздуху, он отмахивался от них, как от слов, которые
говорил. Когда я нашел могилу, уже смеркалось.

Вокруг ни души. Ограда, бурьян, плита. Под плитой – отец Кафки и
спустя годы легший с ним рядом сын. Как на веревке подтянутый
отцовской рукой, так до кончины сына и не ушедшей под землю.

Вы помните, конечно, их отношения – этот амок меж ними: и процесс, и
замок, и превращение… Вот тело случая – вся бездна ада под
тихой могильной плитой.

Он бы, может, и выходил по ночам, бродил по пустынным улицам Праги,
заходя в ту же булочную, куда заглядывала Цветаева, они бы,
неузнанные друг другом, переговаривались, считая мелочь в
ладони… Не из этой могилы.

МЭ: Судьба, которая не задает вопроса о смысле происходящего, – это
всего лишь случай.

«Рок» – недаром того же корня, что и «речь». Такова этимология и
латинского «fatum» – от «fari» – сказать, т.е. буквально «нечто
сказанное, изреченное».

«Человек или больше своей судьбы, или меньше своей человечности», Бахтин.

ВМ: «Когда Имру-л-Кайс ибн Худжр отправился в набег на племя асад,
он прошел мимо Зу-л-Халасы, и было у него три гадательные
стрелы: повелевающая, запрещающая и откладывающая. Он трижды
перемешал перед ним стрелы, и выпала запрещающая. Тогда он
сломал стрелы, ударил ими идола по лицу и сказал: «Да укусишь
ты член отца своего!» Затем напал на племя асад и одержал
победу». Неизвестный автор XI века.

С.: Сегодня утром я получил письмо из Индии, из Ришикеша – городка
мудрецов, расположенного в предгорьях Гималаев, на берегу
Ганга, в двустах километрах от его первой капли. Письмо
прислано по электронной почте, но написано от руки. Сканированный
текст написан по-русски, на бумаге ручной выделки с тисненой
гербовой мантрой, принадлежащей Свами Амриту Махамедхе…

ВМ: «Утверждающие существование пустоты называют ее местом, так как
пустота, если бы она существовала, была бы местом, лишенным
тела. Подобно тому, как сосуд есть переносимое место, так и
место есть непереносимый сосуд». Аристотель.

С.: Не все так прямолинейно: мол, живи мы среди стрит и авеню – и
наше мышление строилось бы квадратно-гнездовым способом, а
переместись мы, скажем, в ушную раковину Гурзуфа – и наше
сознание стало б витиевато-барочным. Отчасти, видимо, это так,
но...

Ко Миробуши – Марте Бинетти: Дыханье голодного зверя, дыхание рыбы в
илистой топи, дыханье, дарящее тебе полумесяц. Нам нужно
порой двигаться медленно, медленнее, чем жизнь.

Марта Бинетти – Ко Миробуши: Мне было двенадцать, когда я написала
свой первый рассказ, он был о голом, танцующем море,
удалявшемся в танце к другим мирам. Я вспоминаю своего отца,
говорившего о моей матери, глядя в никуда: почему я так люблю эту
женщину?

Ко Миробуши – Марте Бинетти: Отбелить и предать забвению. Достичь
мысли в ее неподвижности – там, за пределом памяти, и
вернуться. Нынешнее и ближайшее – они касаются друг друга пятками. Я
между ними, но также и по обе стороны.

ВМ: «Конечно, тело, существующее в действительности, могло бы
возникнуть из тела, существующего в возможности, но если тело,
существующее в возможности, не предшествует в виде
какого-нибудь другого тела в действительности, то должна существовать
обособленная пустота». Аристотель.

Солохин: Итак, октябрь, окраина, раннее утро, Вы выходите из второго
подъезда дома 17б. Пытаясь извлечь из кармана сигареты, Вы
роняете на асфальт рулетку. Поднимая ее, я опускаюсь на
корточки, стараясь не слишком наклоняться, чтобы не выронить
готовальню.

Тарловский: А потом подходит этот гражданин с бокалом вина в руке и
говорит: господа, у меня есть вопрос. Имеются ли возможные
виды, которые, однако, не существуют и о которых природа как
бы забыла? Я имею основания думать, что не все возможные
виды совозможны со Вселенной (и снова отхлебывает и из-за
кромки бокала смотрит тебе в глаза, Солохин! И мы с тобой слышим,
как этот заблудившийся «ГАЗ-24» все наматывает вокруг нас
круги, то приближаясь, то отдаляясь и путаясь в переулках).

Солохин: А он, утирая платком губы и передавая тебе бокал: то есть я
полагаю, что имеются необходимым образом виды, которые
никогда не существовали и никогда не будут существовать, так как
они несовместимы с тем следованием тварей… (Несовместимы,
понимаешь, Тарловский, не-совместимы! – этакий Лейбниц.) И
вдруг закашливается и переходит дорогу.

Тарловский (переходит дорогу и вставляет бокал в правую руку верхней
половины трупа): Солохин, он испаряется.

Солохин: Как «испаряется»? В тексте написано «восходит».

Тарловский (заглядывая в текст): Да-да, восходит… Восходит вверх по
степеням совершенства незаметными переходами.

Солохин: Вот именно, и никаких скачков!

МЭ: Произвол – это свобода, не подотчетная судьбе, а случай –
судьба, безотзывная к свободе.

сАМ: Есть история о попе и его собаке, которую он так любил… А есть
и поинтересней – например, о превращении куска мяса в
собаку, собаки – в попа, и попа – в Автора всех историй.

В.: Случай тела – душа. И тело приходит к этому случаю тем острей,
чем меньше почвы у него под ногами.

С.: Так вот, возвращаясь к свами Амриту. Еще перед отъездом в Индию
он связал свою судьбу с Марией, латышской немкой. В Гамбурге
(там, где делают луну) у них родилась дочь. И вот он пишет:
«За несколько лет до тех событий я начал писать картину с
изображением женщины и ребенка, который в моем представлении
был мальчиком. Но на холсте рождалась девочка. И вот, уже в
Индии, в дом, где висела картина, вошла девочка-зеркало. Я
назвал ее Камала, что значит «одетая в воду», «лотос»…

КК: Юнг говорил, что в случайности выявляется улыбка Бога.

Есть еще такое понятие – «складка судьбы» – у Делеза…

И в связи с этим мне вспомнился один случай. Я с семьдесят восьмого
года дружил с вдовой Даниила Андреева. Как вы знаете, она
потеряла зрение. Раз в два-три года, от нее раздавался звонок,
и всегда это было что-то очень важное. И вот однажды она
мне звонит и ангельским молодым голосом (хотя тогда ей было
около девяноста) говорит: вот, я написала книгу, и я хотела
бы, чтобы вы ее открыли и прочитали мне то место, которое у
вас откроется. Я открыл и прочитал: я умру таким образом – я
уйду в радугу.

Она говорит: большое спасибо, именно это я и хотела от себя из ваших
уст услышать.

И на другой день я узнал, что она сгорела в своей квартире.

ВМ: Есть шесть миров Бардо, говорит «Книга»: естественное Бардо в
чреве матери, Бардо сна, Бардо экстатического равновесия и
глубокой медитации, Бардо момента смерти (Чигай), Бардо
постижения Реальности (Чёнид) и Бардо возвращения к сансарическому
бытию (Сидпа).

Первый интересующий нас мир называется Кинай Бардо, на подходе к
которому, т.е. еще при выборе пола и чрева, формируется
комплекс Эдипа (или Электры), описанный «Книгой» по-домашнему
просто, задолго до Фрейда.

Для европейцев эти события комментируются так: Жизненная сила,
исходящая из нервного центра в области пупа, и поток сознания,
исходящий из нервного центра в области головного мозга,
соединяются в нервном центре, локализованном в области сердца, и
покидают тело в области Брамы, вызывая у умирающего состояние
экстаза.

После первого удара о землю мяч взлетает на максимальную высоту,
затем высота подскока уменьшается, пока мяч не придет в
состояние покоя.

Нечто подобное происходит в момент смерти тела. Его первый духовный
скачок сразу по выходу из тела – самый высокий; второй ниже;
наконец, когда энергия кармы израсходована в посмертном
мире, поток сознания успокаивается, попадает в материнское
чрево, и происходит новое рождение.

(Мальчик прыгает, как мячик, ловя себя на лету. Не поймал? – снова
катится колобок.

Есть «Реальность (Истина) Мать и Дитя. На санскрите это звучит:
Дхарма-Матри-Путра. Истина-Дитя познается в земном
существовании, Истина-Мать – в посмертном.

Стоит ли соотносить: «Что на небе – Истина, на земле Красота»?

Встреча души с Дхарма-Матри-Путрой упраздняет влияние кармы
(буквальный перевод: «карма не может ни рта раскрыть, ни головы
повернуть»!)

Солохин: Пишите. На автомобиле «ГАЗ-24» выявлены обширные
карманообразные деформации левой части переда, сдвиг капота, крыла,
облицовки радиатора и бампера слева, который имеет
гармошкообразную деформацию у места крепления левого лонжерона.

Тарловский (у верхней половины трупа): Предметы одежды К. со следами
обильного кровотечения, помарками черного маслянистого
вещества и наложениями стеклянной крошки.

Солохин (в 26,5 м от него, у нижней половины трупа): На брюках – по
передней поверхности средних отделов обеих штанин и левому
внутреннему шву.

Тарловский (наклоняется над трупом, пытаясь приподнять его,
запрокинув его руки себе на плечи): Поднять тебя не шутка. Какой ты
грузный! Вероятно, скорбь былую силу превратила в тяжесть.
О, если б власть Юноны, я б тебя перенесла с Меркурием на
крыльях к столу Юпитера! А ну, еще. Всегда безумьем было желать
недостижимого. Ну, здравствуй, здравствуй! Прижмись ко мне,
очнись! О, если б целованье воскрешало, я б губы извела!..

Солохин: Печально!

ВМ: «Всякая женщина, лишенная сыновей, которая живет без супруга, на
самом деле не живет на свете…

Наверно мною, несчастной, еще в прежней жизни разлучены любящие пары
или же расстроены связи между другими существами.

Меж тем, пока она льнет щекой к его трупу, незримый голос ей
говорит: «Встань, о Бхадра, ступай к себе, я дам тебе дар: я
произведу от тебя детей, о мило улыбающаяся! Соверши омовение с
окончанием месячных, взойди со мною, о прекраснобедрая, на
свое ложе в ночь четырнадцатого или же восьмого дня лунного
месяца».

И она сделала так, как было сказано, и родила от трупа своего мужа
трех прекрасных детей».

сАМ:…эта провокация имеет некий терапевтический характер в виде
реанимации одного из важнейших утраченных русским языком звуков
– «ha», который выражает энергетическую сущность горлового
центра Vishuddha Chakram – творческой чакры, являющейся
одновременно энергетическим фильтром и медиумом между «умом» и
«сердцем».

Звук и буква «ха» не способен заменить функцию «ha» и, более того,
имеет конфликтную природу.

Это лишь один из примеров реабилитации важнейших звуков, мантр, чье
отсутствие ограничивает энергетическое тело языка и
национального менталитета.

Вообразим глубокую пещеру и высокую гору мистерий звука и буквы –
основ любого языка, без знания которых…

АЧ: Когда граф Калиостро в последний раз наведывался в Полтаву,
поглазеть на сверхчеловека слетелось все тамошнее малороссийское
дворянство.

В один из дней перед Калиостро предстала пожилая помещица с
препуганным и сопящим внуком. Граф медленно обошел, разглядывая со
всех сторон, старушку и малыша, посмотрел в окно, где селюки
запрягали рогатых волов в карету, зевнул и неожиданно сказал
по-русски: «Сей станет Гоголем!»

МЭ: Другой пример: поручик Вулич благополучно испытывает свою
судьбу, играя в русскую рулетку; но, уберегшись от выстрела в себя
(осечка), он через полчаса погибает, подвернувшись под
саблю пьяному казаку.

П.: Мне вспомнилось одно из самых грандиозных тел случая,
изменившего ход истории, а само оставшееся втуне.

Как известно в нешироких кругах, не Наполеон проиграл битву при
Ватерлоо, а приступ геморроя, который случился с ним перед
сраженьем.

КК: Есть такое слово – inside-out, – или выворачивание. Человек –
это изнанка неба, а небо – это изнанка человека. Это возможно
– в геометрии Лобачевского, отрицательная кривизна, и
Лобачевский думал, что наша Вселенная изогнута таким образом в
наше пространство.Оказалось, что наше пространство
действительно изогнуто, но не внутрь – четырехмерная сфера. А человек –
живое существо, способное соединить в себе отрицательную и
положительную кривизну, и таким образом вся Вселенная
оказывается внутри него.

Нечто подобное происходит с Иваном Ильичом – когда он умирает, и
чувствует, что его запихивают в какой-то туннель, и там есть
такая горловиночка, а он видит свет в конце. И здесь – случай,
в юнговском значении. Толстой говорит: «Он чувствовал, что
его запихивают в черную дыру угольного мешка…»

Помните, у Ахматовой: «Я на правую руку надела перчатку с левой руки…»

А вот в пространстве можно сделать правостороннее левосторонним?
Только одним способом – вывернуть. Но человеку, слава Богу, это
не нужно – физически: он проделывает это во время зачатия,
во время рождения, во время смерти.

Марта Бинетти – Ко Миробуши: Танец начинается там, где море
сливается с небом, в той точке во времени, которую Батай называет
первым условием «снятия» человеческой отчужденности. Жизнь и
смерть слишком медлительны, я ищу другой поцелуй…

Ко Миробуши – Марте Бинетти: Я не мог забыть свою смерть, даже когда
любил. Мое тело было для меня самым странным из моих
событий.

ВМ: По средневековой притче, Мейстер Экхарт встретил прекрасного
нагого мальчика и спросил его, откуда и куда он идет.

Мальчик ответил, что он идет от бога и к богу, найдет же его там,
где оставит все свои вещи; что он – король и королевство его –
в его сердце.

Мейстер Экхарт предложил ему одежду, но мальчик ответил: «Тогда я не
был бы королем».

Тарловский: Выявлена прижизненная черепно-мозговая травма с
переломом костей свода черепа и повреждением вещества и оболочек
мозга; множественные резаные раны и ссадины шеи и груди;
переломы ребер, ключиц, грудины; разрывы легких, сердца, аорты,
пищевода (движется в сторону Солохина, путаясь в полах тоги);
перелом тел седьмого шейного позвонка и двенадцатого
грудного с полным разделением позвоночного столба на этом уровне.
(Пересекая прямую линию между частями трупа, вдруг
передергивается и, в облачении доктора Фауста, простирает руки к
Солохину): Вот зрелище! С напрасным стоном, природа, вновь я в
стороне перед твоим священным лоном! (Падает.)

Солохин (берет на руки тело Тарловского и, шатаясь, движется от
нижней части трупа к верхней и от верхней к нижней, то и дело
пересекая прямую линию между частям): Форма есть пустота,
пустота и есть форма. Нет формы помимо пустоты, нет пустоты
помимо формы. Множественные разрывы и размозжения печенки,
селезенки, хвоста поджелудочной железы, желудка, брыжейки, кишок,
почек, мочеточников, мочевого пузыря. О, Шарипутра! Поэтому
все дхармы пусты и лишены признаков, не рождаются и не
исчезают, не загрязнены и не чисты, не увеличиваются и не
уменьшаются. Мышечно-фасциальных слоев живота и поясничной
области, оскольчатые переломы костей обеих голеней, ссадины верхних
конечностей, передне-боковых поверхностей бедер. О,
Шарипутра, поэтому в пустоте нет формы, нет чувства, нет
различающей мысли, нет энергий, нет сознания, нет глаз, нет уха, нет
носа, нет языка, нет тела, нет ума, нет видимого, нет звука,
нет запаха, нет вкуса, нет осязаемого, нет дхармового
элемента, нет дхату видения, нет дхату сознания, нет неведения,
нет старости и смерти, нет прекращения старости и смерти
(падает на осевую, точно посередине между частями трупа).

С.: У человека почти нет шансов быть рожденным. Встреча
сперматозоида с яйцеклеткой почти чудо. Их слияние называется морулой,
то есть тутовой ягодой, шелковичным плодом. И вот эта
андрогинная завязь плывет, и путь ее, как сотворение мира,
семидневен.

От яичника до причала матки, от звезды до яслей. Это семь дней
преображения – морулы в бластоцисту, единого в двойственное.

В это преображенное тело случая входит Бог – весь. И здесь, в эти
семь дней, Он является во всей Своей полноте. В каждом из нас,
в эти семь первых дней творенья.

С восьмого дня начинается мир и драма рая: обвальное,
катастрофическое падение Бога, чуть замедляемое к моменту выхода из
утробы, и растянутое по угасающей во всю нашу так называемую
жизнь.

В том и величие жертвы и тайны, что Бог – не за тридевять, а здесь,
в животе, под сердцем вочеловечивается и восходит на крест.

ВМ: «Индра, чтобы избегнуть рождения монстра в результате союза
Слова (Вач) и Жертвы (Яджна), превращается в эмбрион и проникает
в чрево Вач», Катаратха Брахмана.

(Завр накреняется и на крюке подтягивается к потолку. Алая нить
сматывается на кулак, Пьеро переходит в сумку С., свет гаснет.)

Дворник стоит на пустынной улице, опершись на метлу, подняв глаза к
небу. В небе – пострадавший К., рост – 26,5 м (1,25 м –
нижняя половина, 1,50 м – верхняя, и 24,75 м – расстояние между
ними, в котором болтаются в виде брелока сплетенные тела
Тарловского и Солохина).

(Продолжение следует)