Онтологические прогулки

Из опыта я знаю, что многое из сказанного мной невнятно окружающим;
причём не всегда происходит это исключительно по моей вине,
из-за внутренней слабости мыслей + формы, в которую мысли
облекаются, являясь словесными формулами в общий внешний мир.

По этому поводу, в частности (одна из причин): необходима дискуссия;
в смысле, крайне нужна.

Почему, – для меня очевидны некоторые вещи и, опираясь на них, как
на само собой разумеющееся в своих суждениях, я заведомо
неубедителен для тех, кто будет это читать. Однако такие
«очевидные неочевидности» мне неизвестны. В процессе дискуссии я
имею надежду их выявить и попытаться сделать общеочевидными,
осветив соответствующие аспекты информационных элчей и их
связок для общего (внешнего) мира.

Мне необходима дискуссия.

Конечно, по нынешнему преобладающему «паниково-балагановскому» («А
ты кто такой?) подходу к сути назначения дискуссии я, вроде,
особенно, больше чем кто другой уязвим; и мне ли желать
дискуссии...

Но это лишь на первый взгляд.

Вот связь современного подхода к дискуссии с нынешним
(постидеальным) общественным устройством; опять же длинно, но необходимо.

Есть «дискуссия» как понятие (словарно-научное определение которого,
конечно, мне неизвестно) и есть процессы и действия,
которые оименовываются – конкретнослỳчайно – таковыми
(дискуссиями).

Процессы и действия (явления общего мира) однако ж, как
представляется, дискуссиями, в подавляющем числе конкретных случаев, в
полном смысле слова не являются; хотя, по некоторым признакам
(участие нескольких сторон, отстаивающих своё мнение, свою
позицию, оспаривающих, доказывающих их правильность и
лучшесть) и называются ими.

Зачастую, и много чаще чем зачастую, можно сказать, что как правило,
участники современных – от бытовых до полу»научных»,
СМИ-шных, общественных – дискуссий (обменов мнениями) подходят к
процессу как к бою, драке, борьбе. Установка такая:

– вот я; вот моя позиция, которую я занимаю, хочу защитить и
расширить; вот мой противник, занимающий иную позицию. Я –
единоборец. Манёвром, ударами, боевыми приёмами и бросками; силовым
давлением, хитростью и обманом я расширяю и улучшаю свою
позицию за счёт позиции своего противника; имея желание
расширять её вплоть до полного захвата (позиций, занимаемых
противником), до его сдачи.

Противник открылся: я наношу удар. В «печень», «солнечное
сплетение», по «голове». Больнее – лучше. Главное – эффективность. В
«пах» – так в пах. Я изучаю (его) болевые точки.

Подставился: сам виноват. Правила «классики» (классической «борьбы»)
«не канают» – здесь царствует закон «восьмиугольника» –
нынче бои без правил. Пока что-то не в чести (?) «приём» кусать
и царапаться (странно: это эффективно...); что ж, подожду
вочествовления...

Вот психология подхода к дискуссии. Я – современный единоборец;
поклон перед боем «традиционного» каратэки или «мушкетёра» я
воспринимаю лишь в свете подставы (мне) под удар незащищённой
«макушки» – благородные идиоты... Все ритуалы сменяет прагма
целесообразности; выживает не сильнейший, а сильнейший среди
подлейших (подлейший из сильнейших ли – не знаю точно).

Так – везде.

Так и в дискуссии.

Забыто принципиальное отличие назначения дискуссии (а соответственно
и подхода к ней) от современных воплощённых представлений
действенно-процессуально оявляющих это понятие.

Дискуссия – не борьба, не единоборство.

Дискуссия – поиски истины; поиски путей, приближающих к ней.

Если продолжить аналогию со спортом: участники дискуссии не два
кикбоксёра или самбиста, но спортсмены спортивного
ориентирования, решившие помочь друг другу выяснить: где же цель? и:
каким путём до неё лучше добраться? Цель – это Истина. Фундамент
– карты и исходные данные задания спортсменов, т.е.: из
чего они исходят в своих экзистенциональных мотивациях: куда
дóлжно двигаться? Вот двое «ориентаторов» встретились, решили
вместе выяснить: где цель? Как лучше (эффективнее) дойти до
неё? И начали обмен мнениями во исполнение решения. Один
высказал своё о местонахождении цели и пути к ней, другой своё,
мнения не совпали.

Как, в идеале, должно было бы дело дальше происходить? Каждый бы
должен сказать своему соратнику (не сопернику) свои аргументы.
Чьи аргументы весомее, туда, таким путём и идти.

Допустим: аргументировали оба, а кто «весомее» – к выводу общему не
пришли. Что следует далее сделать (исхожу из опыта): сверить
фундамент и цели. Быть может они у нас разные? Быть может
мы из разных соревнований «ориентаторы»? Может и цели мы
разной хотим достичь, и фундаментально-исходные данные мотиваций
различные держим за аксиоматично верное в своих
предварительно заданных и осмысленных ориентировках и «памятных
картах»?

Вот два патриота («ориентатора», общественных деятеля): дискутируют
как обустроить Россию; как сделать для неё лучшее.
Обмениваются мнениями, аргументами, «весами» (весомостью аргументов)
– куда и каким путём идти – и всё бестолку, не могут прийти
к одному, даже и близко путь об-мнениенный не одинаков,
разен. И вот, опускаемся к фундаменту (идейным аксиомам)
дискуссантов: один коммунист, другой православный – оба патриоты.

Патриоты оба, но: первый – атеист, допускающий использование
православной атрибутики и оправдывающий богоборчество
революционно-советских времён; второй – христианин, стоящий на позиции
первостепенности значения спасения души (что предполагает
покаяние) и считающий, что процветание страны действительно
впрямую зависит не от ритуального, но истинного соответствия
нашего воле Божьей. И цели у них, конечные, различны:
построение коммунизма, т.е. материального, земного «рая»; и
достижение Царства Небесного.

Ясно, что дискутировать им можно (нужно) лишь либо о промежуточных
целях (скажем, о путях достижения коротких,
экзистенциональных улучшений условий жизни населения страны), либо – что,
убеждён, многопорядково важнее для нашего общества – о
фундаменте.

Чьи исходные данные – заданные условия мотивации и «геогра-идейные
карты» – вернее.

Тогда, только, мы получим настоящую дискуссию – обмен мнениями с
целью выяснения ИСТИНЫ.

На деле же всё происходит совершенно не так.

Сошлись два «ориентатора», один говорит: надо идти туда и так; а
второй: вонкуда и энтак. Мнения не сошлись.

Аргументы: один говорит – моя позиция предпочтительнее и сильнее,
потому что у меня папа милиционер (или миллионер – не знаю,
какая градация приоритетов цветёт в современных детских
садах); а второй, пользуясь этим «моментом благородства» (ибо:
«папа милиционер» – это «классика», мушкетёризм, поклон
каратэки перед стритфайтером современного восьмиугольника боёв без
правил; размывка представлений об истине, чести,
порядочности происходила по-степенно), сразу пинает его по колену
кованым (на случай дискуссии) сапогом.

Зрители в восхищении; второй «ориентатор» в бонусах; идёт и дале,
ища бонусов «хлеба зрелищ» подменою целей, вступивших место
истины современным «спортсменам»...

Цель: истина.

Фундамент: исходные «карты» аксиом идеологии (твоей).

Действительное предназначение дискуссии – определение промежуточных
целей на пути к главной (истине) во взаимовлиянной
взаимосвязи взаимодействия поиска промежуточных целей с движением
аксиоматики идейного фундамента.

Позиция (как должно быть): это комплекс взглядов из фундамента,
представлений о характеристиках главной и о промежуточных целях,
и оперативной именно точки зрения (то, что и как ты видишь
здесь и сейчас); позиция лежит ВНЕ материи общего мира
(материального внешнего мира). В общем мире присутствует только
носитель (каждой) конкретной позиции.

Как есть: позицию срастили с носителем и, следственно, сместили
борьбу за позицию (с позицией) в материальный мир.

Сбить апперкотом, наваши или подсечкой носителя твёрдо
аргументированной (обеспеченной – по аналогии бумажных денег золотом)
позиции ЛЕГЧЕ порядково, нежели опровергнуть позицию как
таковую, как должно быть.

И следствие: место «спортивного ориентирования» мы имеем
восьмиуголье боёв без правил и американский футбол – в частных и общих
дискуссиях.

И не попутчики, не соратники мы в пути поиска ИСТИНЫ; но соперники,
супротивники в материи расширения позиций за счёт других.
Дискуссия – не поиск оптимального пути к истине нескольких
попутчиков, но схватка за расширение своей «позиции» (места под
солнцем) с противником («занимающим потенциально твоё
жизненное пространство»). Сознательно или без смысл дискуссий
переведён из сферы духа в материю:

не – куда и как идти

а – кто кого (кто у кого?)

Такое положение закономернейше предопределено «развитием»
современной (постидеальной) цивилизации.

Вот былина, русская, старая (надо полагать, как – былина) к связи:

(вольность пересказа – в форме, не сути – определена форматом и целью)

Едет Илья Муромец по дороге.

Видит: впереди всадник; витязь.

Дорога узка (горная).

Илья и догнал витязя, и перегнать хочет – тот медленно едет; «не
чешется» и «в ус не дует»; не спешит...

Илья прокричал: «пропусти!» – нет ответа.

Ещё раз, другой: «Дай лыжню!»

Тишина.

Витязь самоуглублён.

И Илья Муромец «потыкал» впередиедущего соперника копьём.

Тот очнулся. Витязь – Святогор.

Оглянулся. Как некогда, из самоуглубления, ему разбирать – посадил
пока Илью с копьём в карман. И «забылся» (отрешился от общего
мира); поехал дальше...

Муромец гоношит в кармане.

В конце концов Святогор заметил карманное какое-то неспокойство;
вынул Илью; поговорил; в товарищи взял.

Рассказал Святогор: тяжело ему здесь, на земле. Уже только и место
осталось ему в горах. Он тяжёл для земли; и ему тяжела
приземлённость. Уж слишком силён. Не носит земля...

Едут. Сруб, и колода на нём – домовина – гроб.

Гроб – сроблен. Значит – кому-то.

Кому?

Померился Илья: гроб велик; тяжела крышка; не по нём ни по росту, ни
в плечах. Вылез.

Лёг Святогор: всё по нему. Гроб; дом, крышка, размеры.

Хотел вылезти – крышка от места нейдёт.

Не сдвигается.

Как же?

Илья не бросил (товарища): крышку сдвигать – не смог. Мечом рубить:
где ударил – обручем железным колода окантовывается.

Бился-побился – гроб не открыть.

И Святогор говорит: по меня гроб. Так быть.

Будь здрав, товарищ (Илья).

Попросил: наклонись, дохну на тебя, тебе силы прибавится (духу, читай).

Не согласился Илья. Меня, говорит, тоже земля носить не станет, коли
так. А силы у меня довольно.

Уехал так...

Это: отражение

былина)

чаяний и настроений;

и: были.

Народ русский в надежде на материю, на землю.

Материальное пересилило, преодолело.

Здесь Святогор МЕШАЛ.

Ему «на земле» (приземлённости) тяжко; земле (пахарю, вайшью) тяжек он.

Святогор – брахман.

В карман он излегку садил Илью (кшатрия).

Народ, производивший материальные блага (хозяева, вайшьи, микулы
селяниновичи) давал запрос на исключительно военную защиту от
угроз извне – ему нужен был кшатрий; брахмана он уже отрицал
как ненужность. Вайшьи уже и тогда сами присвоили себе
целеполагание (функцию) и идеологизирование (качество). Кшатриев
они были готовы терпеть (признавая их целесообразность с
точки зрения защиты от (материальных) военных угроз).

Поэтому Муромец отказывается принять дух от Святогора – а то и его
земля не примет.

Время кшатриев прошло (вовсе закончилось) через тысячу лет после
времени Святоверха (брахмана).

В 1917-том, правда, – «случайно случилось» – вместе с кшатриями на
Руси пришло время сходить на нет и хозяевам-вайшьям.

Таков промысел случая плана в сочетании с наборами выборов выборных корзин...

Но – та колода не гроб.

Не собственно гроб; как мы принято о том думаем.

Тот «гроб» не имеет отношения путешествиям в страну мёртвых, какие
часто имеют место быть в русских народных СКАЗКАХ. Именно всё
с точностью до наоборот (здесь).

«Колода»: место консервации ДУХА русского (брахманизма).

Время брахманов сменило время кшатриев; время кшатриев сменило время
вайшьев,.. мы первые, провернувшие полный цикл – у нас уже
сменяется время шудр.

Следующее: время кшатриев и брахманов.

И вот одна частность: он грядёт.

Грядёт; грядёт платиновый век русской литературы.

Это лишь частность.

Но он грядёт.

(Окончание следует)