Лаборатория слова

Стилевая карьера мата

Мат в России – больше, чем мат, т.е. одна из многих лексических подсистем языка. Мат выступает как своего рода бытовая идеология общества, полубессознательная система ценностных или, точнее, «обсценных» установок. Термин «обсценный» (непристойный), хотя и заимствован в русском языке из английского (obscene), удачно подчеркивает, в духе народной этимологии, то «обесценение», которое активно проводится матом по отношению ко всем ценностям жизни. «Верхние», государственные идеологии – от монархизма до коммунизма, от национализма до либерализма – приходят и уходят, а мат остается, определяя и интимные, и дружеские, и семейные, и полупубличные формы общения _ ¹.

В советское время, на фоне высокопарного словоблудства официальной идеологии, блудословие мата приобрело обаяние «честного», «сочного» слова. Мат в литературных текстах стал восприниматься как чуть ли не диссидентство, форма свободомыслия, и эта культура «протестного мата» достигла вершины в произведениях Юза Алешковского. Но лишь по форме матерный диалект низов противостоял диалектическому материализму верхов: между ними было глубинное сродство. И матерное, и материалистическое мировоззрение содержат общий «посыл по матери», кровосмесительную формулу, сквернословный смысл которой не меняется оттого, что облекается в наукообразные понятия, типа «материя первична, а дух вторичен». «…Если уж искать корней революции в прошлом, то вот они налицо: большевизм родился из матерной ругани, да он, в сущности, и есть поругание материнства всяческого: и в церковном, и в историческом отношении. Надо считаться с силою слова, мистическою и даже заклинательною. И жутко думать, какая темная туча нависла над Россией, – вот она, смердяковщина-то народная!» – писал прот. Сергий Булгаков _ ².

Почему матерные слова непристойны? Вовсе не потому, что они обозначают «это», а потому, что они «это» низводят до предмета оскорбления и проклятия. Обозначения жизнепроизводящих сил выступают как средства брани. «Пошел на х…, в п…; ох-еть… отъе-ись… зае-ись!…» Матерщина, если попытаться определить выраженное ею состояние, – это злобное состояние человека, которому хочется плюнуть в источник жизни, потому что нет желания или сил черпать из него. Мат – выражение инстинкта смерти, который прежде всего обращается против пола, против корня и влаги жизни. Огромная опасность нависает над обществом, язык которого так пронизан хулой на жизнь, страсть, рождение. Ведь язык – это не просто сотрясение воздуха, это система понятий, оценок и смыслов, по которой мы действуем, мыслим, творим себя. Как ни странно покажется, на первый взгляд, но катастрофическая убыль населения в России и беспрецедентное количество абортов напрямую связаны с разливом матерщины, презрительно-глумливым отношением к полу, как оно выражается в языке.

И не только к полу, а к жизни вообще, поскольку она низводится до телесного «низа». Ведь если всё в мире «х...ня» и «г-но», если в отношениях друг с другом люди «п-дят», «бз-ят», «подъ-бывают» и «берут за ж...», если работают они до «ох-ия» и «остое-ния», то многократными актами такой экспрессивной речи жизнь постепенно превращается в то, чем она представляется говорящим. Приведу высказывание филолога и «матолога» Юрия Левина:

«Легко представить себе мир, описываемый лексикой [мата]...: мир, в котором крадут и обманывают, бьют и боятся, в котором «все расхищено, предано, продано», в котором падают, но не поднимаются, берут, но не дают, в котором либо работают до изнеможения, либо халтурят – но в любом случае относятся к работе, как и ко всему окружающему и всем окружающим, с отвращением либо с глубоким безразличием, – и все кончается тем, что приходит полный пиздец» _ ³.

Матерные слова не просто относятся к низкой, точнее, нижайшей стилевой зоне, но, как правило, имеют и отрицательную энергию, выражают наплевательски-безучастное или ругательно-презрительное отношение к обозначаемым явлениям. Вот почему я не люблю мата (хотя и признаю художественные возможности его использования). Мат оскорбляет то, что я люблю, что лежит в природе вещей, что освящено Творцом («плодитесь и размножайтесь»).

В постсоветское время мат становится своего рода общенациональной языковой валютой, как во времена бурной денежной инфляции значение всеобщего эквивалента передается натуральным продуктам: мешку картошки, буханке хлеба, бутылке водки. Инфляция высоких знаменательных слов и их значений («родина», «народ», «любовь», «единство» и т. д.) приводит к росту междометности в языке, засилию «утробных», «жвачных» выкликов, отрыгиваний и отругиваний. Как замечает писатель и журналист Игорь Шевелев: «... Логику в России заменил мат. Более-менее развитые дискурсы снимаются эмоциональной вспышкой, при которой четырьмя словами и их производными заменяется, по сути, большой академический словарь.» _ ⁴. Иногда оправдывают оматерение страны тем, что живется трудно, страшно, и мат – «эмоциональная вспышка» – будто бы разряжает отрицательные энергии, скопившиеся в душе: выругаешься – и полегчает. Вроде бы так, но, разряжаясь руганью, заряжаешь ею окружающий воздух, близких и дальних, и те самые отрицательные энергии, которые вытолкнул из себя, возвращаются к тебе извне разрушительными вибрациями.

Утонченное оправдание мата, высказанное писателем Виктором Ерофеевым, состоит в том, что по мере распространения в обществе он теряет свою матерность, табуированность. В эпоху своего постсоветского разлива русский мат как будто «разрушает себя изнутри» и скоро станет предметом ностальгии; нужно не гонения на него устраивать, а беречь, как вымирающий вид речи, как хрупкое национальное достояние. Действительно, распространяясь среди тех слоев населения и в тех общественных кругах, где раньше мат не допускался (литература, журналистика, политика, парламент), мат постепенно переходит из крайне вульгарной, непристойной зоны просторечия в разговорную и даже отчасти официальную зону. Но, стилистически приподнимаясь и расходясь вширь, мат не утрачивает своей унизительной экспрессии, установки на оскорбление и бесчестие. Такая стилевая карьера мата, его восхождение по ступенькам приличия в хорошее и даже высшее общество, означает только то, что само общество роет себе языковой котлован. Стоит пожалеть о мате, который теряет свою убойную силу – силу заклятия, святотатства, нарушения табу. Но еще больше стоит пожалеть об обществе, в котором мат уже мало кому режет слух.

Увы, когда речь заходит об интимных отношениях, современный русский язык не предоставляет большого выбора говорящим. Либо сквернословие, сленг, либо книжные слова, бюрократические и медицинские термины: «совокупление», «половой акт», «копуляция». Есть ли такие слова, которые могли бы откровенно обозначить эту сферу жизни – и вместе с тем не нарушать речевой этики, остаться в границах литературного приличия?

Запрет на обсуждение бранных слов уже давно снят… Но творчески, т.е. в плане создания иного экспрессивного слоя эротического языка, этот вопрос не обсуждался. Эта статья предлагает для введения в русский язык ряд слов, понятий, выражений, которых могли бы заполнить существенные пробелы в любовной лексике, как стилевая альтернатива и книжным заимствованиям из иностранных языков, и нашему коренному сквернословию. Бросить вызов мату невозможно сочинением «из ничего» новых, небывалых слов, которые, конечно же, никогда не привьются. Мы попытаемся задействовать те древнейшие индоевропейские и общеславянские слои языка, которые залегают глубже и не менее органичны для русского языка, чем матерщина. Речь пойдет о славянских и индоевропейских корнях «яр» и «ём» и их производных, которые откровенно обозначают половые признаки и действия и вместе с тем могут прилично употребляться и в литературе, и в разговоре, поскольку они стилистически нейтрально обозначают ту сферу человеческих отношений, которая покрывается матерными корнями «х...», «п...» и «е...»

Я вполне отдаю себе отчет в экспериментальности предлагаемых моделей словообразования и не рассчитываю на их немедленное и повсеместное введение в язык. Но важна сама работа по расширению лексической системы современного русского языка, творческому освоению его стилистических и экспрессивных возможностей. В обществе есть спрос на новую любовную лексику – словарь любовного воодушевления, порыва, порождения, народного выживания и приумножения. Пусть на этот спрос последует множество предложений – язык сам разберется, что ему взять, что отбросить, а что сохранить про запас. В конце концов, язык – это не материальная сумма лексических единиц, а воздух смысловых возможностей, которые растут с каждым предложенным, пусть даже и не принятым словом. Язык нуждается в словотворческих гипотезах и инициативах не менее, чем наука – в безумных идеях.

Далее приводится два словообразовательных гнезда с корнями мужского и женского действия -яр– и –ём-: краткие историко-лингвистические справки, словарные определения и речевые примеры, показывающие возможности употребления данного слова в разнообразных контекстах: от бытового до научного, от реалистической прозы до философского трактата.

Слова с корнем «яр» происходят от индоевропейской основы «jar» («ier») – «год, весна» (ср. англ. «year», нем. «Jahr» ), из которой сначала развилось значение «весенний, теплый, горячий»; отсюда «яровой» – весенний, посеянный весною. Древний славянский бог плодородия назывался Ярилой: от него ярится земля и все живое. «Вероятно, образ Ярилы возник из совокупности весенних обрядов, названия которых, включающие корень jar, были позднее восприняты как эпитеты бога» _ ⁵. Отсюда следует, что сам образ Ярилы, возможно, имеет языковое происхождение, как корень, который был извлечен из ряда родственных слов и приобрел не только самостоятельное значение, но и воображаемое бытие за пределами языка: произошла не только тематизация и лексикализация корня, но и персонификация заключенного в нем первообраза. На этой синкретической стадии возникает и слово «ярый», которое означает «огненный», «пылкий», «горячий», «кипучий», «рьяный», «ретивый», «неистовый», «безудержный». Это свойство может проявляться и в любовном притяжении – и в гневливом отталкивании; ср. сходное соотношение: «пылкий» (страстный) – и «вспыльчивый» (легко гневающийся). Семантически раздвоившись (энантиосемия), корень «-яр-», приобрел со временем два противоположных значения: пылкой страсти, влечения, вожделения – и пылкого гнева, озлобления, лютости.

Основные лексические и морфологические ответвления корня «-яр-» закрепились в русском языке со значением «гнева», что, скорее всего, отражает многовековый уклад средневекового авторитарно-милитарного государства. Любовно-эротические смыслы были слабо выражены, что нашло отражение в языковой практике и в словарях. Так, у В. Даля в толковании слов «ярость, яризна» существенно преобладают слова отрицательного ряда, синонимически обозначающие гнев: «сильный гнев, озлобленье, лютость, зверство, неистовство»; «порыв силы бессмысленной, стихийной»; и приводится только один синоним в значении «похоть».

В современном языке среди производных корня -яр– сохранились почти исключительно лексемы со значением «гнев»: «ярость», «яростный», «яриться», «разъярить», «разъяриться», «разъяренный», «взъярить», «взъяренный». Только слово «ярый», законсервированное в книжной, возвышенной лексике, сохранило свою начальную двузначность («ярый враг, противник» – «ярый патриот, поклонник»). В слове «яркий» исходное «весеннее» значение сохранилось, перейдя в обозначение света и цвета («сияющий, солнечный, ослепительный»), т.е. покинуло область обрядов плодородия и перешло в область зримо-световую (так сказать, от Диониса к Аполлону, из-под покровительства бога весны и любовной страсти в ведомство бога солнца и изящного искусства). Исконное значение корня –яр– еще отчасти восстанавливается и в таких редких словах, как «наяривать» (делать что-то с особой энергией, азартом, увлечением), «заяривать» (играть, петь быстро и с увлечением). Знаменательно, что два последние слова относятся преимущественно к музыкальному исполнению («наяривать на гармони», «заяривать песню»), где первичное, «ярильное» значение этого корня удержалось лишь по отношению к музыке как выразительному, «дионисийскому» искусству.

Не пришло ли наконец время исправить многовековой крен языковой системы (и растущей из нее культуры) в сторону отрицательных эмоций, развить из того же древнего корня исконные положительные смыслы: любовь, страсть, плодородие, детородие? Необходимо найти стилистически нейтральные, облагороженные мифо-поэтической традицией способы обозначения того, что в массовом просторечии обозначается непристойно и бранно.

Кое-где народный язык удержал исконный смысл корня –яр– и в значении мужеской силы. Вот фольклорная загадка, где глагол «ярить» сохраняет эротический смысл и преемственность с именем бога Ярилы (хотя и только в форме иносказания):

Вышел Ярилко 
                Из задней избушки, 
                Стал бабу ярить: 
                По шерсти, по персти, 
                Поперек шерсти. 
                Ярил да ярил, 
                Да наярил добро. 
       Отгадка: печь чистят помелом _ 6.

Не только фольклор, но и литература порой возрождают первичный «ярильный» смысл этого корня. Важную роль в этом возрождении сыграл Сергей Городецкий, выпустивший в 1906 г. книгу стихов «Ярь». Заглавное слово означает производительную мощь жизни, радость весеннего сева. От этого корня у Городецкого ветвятся глагольные образования: ярить, яриться, заяриться, яровать:

«Ярила, Ярила, / Высокий Ярила, /Твои мы./ Яри нас, яри нас/ Очима. Конь в поле ярится, /Уж князь заярится,/ Прискаче./ Прискаче, поиме/Любую./Ярила, Ярила,/ Ярую!/Ярила, Ярила,/Твоя я!/ Яри мя, яри мя, /Очима/ Сверкая!» («Славят Ярилу», 1905).

Восстановление первичного значения корня –яр– можно отметить и у Исаака Бабеля в рассказе «Исусов грех»: «Вода текет, звезда сияет, мужик ярится. Произошла Арина в другой раз в интересное положение…» Так фольклорная традиция и литературная интуиция подводят нас к возможности возрождения этого корня и в языке.

яр – мужское естество, производительная сила; детородный член; мужеское начало мироздания; сильный, любвеобильный, властный мужчина.

Слово «яр» в значении «мужского достоинства» соотносится со всем комплексом славянских мифопоэтических представлений о Яриле, о весенних обрядах плодородия – ярения. В этом значении слово «яр» происходит от индоевропейского корня «jar» и не имеет ничего общего с «яр» – названием оврага, обрыва, гораздо заимствованным из тюркских языков.

Далее я курсивом привожу речевые примеры; ударные гласные в заглавных словах выделяются прописной буквой. Моя задача в этих примерах не выразить какую-то мысль или мнение, а обозначить наиболее характерные ситуации и контексты использования данных слов.

«Ты своим яром иди землю пахать, а девок моих не трожь», – закричал Кузьма, увидев, что Вовка опять шастает вокруг его дома, кого-то выглядывает.

«А вот и Яр Иванович к нам, собственной персоной, – заворковала Людмила. – Показался наконец, долгожданный гость. Что же он у нас такой скучный? Сейчас мы его развеселим».

«Хорошее, крутое слово «яр», – восхищался Аникин, перелистывая древнюю книгу. – И жар в нем звучит, и дар, и удар... Во всех смыслах подходит инструменту наших страстей: во-первых, ярок, наливается цветом, как «весна-красна»; во-вторых, ярится, буйствует, как природа весной; в-третьих, яростен, лютует против всяких преград и страшен во гневе...»

*

Ярить (с ударением на первом слоге, как в словах «парить», «жарить») – плотски любить, обладать, вступать в половую близость; действовать и/или воздействовать (на кого/что) яро, пылко, страстно, с напором, воодушевлением.

Глагол «Ярить» по значению противоположен глаголу «ярИть» (приводить в ярость, сердить, злить, возмущать). Например, «Ярить возлюбленную» – «ярИть соперника».

Солнце парит, 
    Землю ярит.

Только начал постоялец ярить добрую хозяйку, как вдруг стук в дверь: хозяин вернулся.

«Если бьёт, значит любит» – это вздор. Меня муж до старости ярил, а ни разу не ударил. Того же и молодым желаю.

Захожу в сарай – а там твой Колька нашу Нинку ярит. Увидели меня – и хоть бы одернулись, бесстыжие.

В расширительном значении ярить – действовать яро, круто, энергично, напористо, решительно, вплоть до применения насилия; «бить», «громить, «сокрушать»; указывает на отношения не только мужчины и женщины, но и власти и народа, начальников и подчиненных.

Помните, как лихо мы ярили врагов в Отечественных войнах?

Наши власти любят народ только во время выборов, а в промежутке они его ярят со страшной силой.

*

отъЯрить – отлюбить, «отделать», довести до конца действие «ярить».

Бывало, муж отъярит ее, повернется к стенке и захрапит, а она долго еще перебирает в памяти начало их любви и не может понять, куда и почему все исчезло.

заЯрить – войти или вовлечь в половое общение, овладеть.

Ты смотри невзначай Тоньку не заярь: ей еще нет шестнадцати, могут быть серьезные последствия.

Яриться (глагол возвратно-взаимного действия от «ярить») – соединяться, плотски любить друг друга.

Эх, Тима, – вздохнула Глаша. – Тебе бы только яриться. Ты хоть знаешь, что такое любовь? Цветов ни разу мне не дарил.

Деревенские прибаутки:

Пшонка варится, 
А женка ярится. 

Тот не старится, 
Кто много ярится.

*

Ярщик – сильный самец, хороший любовник.

У Степана была слава лютого ярщика... Будто за одну ночь он мог отъярить несколько женщин…

«Прям физик-ядерщик... – фыркнула Тамара. – А попробуй выйди с ним в коридор. Просто нахал и ярщик».

Ярик – уменьшительное, с ироническим или презрительным оттенком, название яра; фривольное обозначение мужчины, дружка, «полюбовника».

Эй, Нюра, тебе ярик звонил. – Как зовут? – Я и не расслышала, то ли Юрик, то ли Шурик. Одним словом, ярик.

В переносном смысле – юркий, суетливый мужчина; мелкий чиновник.

Вертятся вокруг нее всякие ярики, а она баба дородная, ей нужен настоящий яр, не залежный.

Кто же дело мое может решить? – А ты поезжай в город Ярск, обойди всех яриков по цепочке, найди самого главного Яра, вот он твое дело и решит.

ярИльня (ср. «парильня», «давильня») – бурная любовная жизнь; место, дом, где происходят свидания.

Ты еще не устал? Каждую ночь пропадаешь, приходишь только под утро, еле стоишь на ногах. Когда же кончится эта ярильня?

Говорят, в Подмосковье для начальников построили специальную базу отдыха. Баня, массаж... Одним словом - ярильня.

Яристый, яровИтый – способный ярить, обильный ярью, жизнетворный, зачинательный; в переносном смысле: задорный, буйный, искрометный.

Иван – яристый хлопец, девки от него млеют.

Хорошая, яристая книга. Есть в ней цветистость слога, буйство воображения.

Ты не заглядывайся на лицо, а смотри в самый корень. Яровитого выбирай.

крутоЯр, тугоЯр, быстроЯр, тихоЯр – характеристики мужчины по особенностям его поведения, в соответствии со значением первого корня.

Не знаю, как мне быть с моим крутояром. Всю ночь бесится, а наутро мне на работу идти. Темные круги под глазами, даже пудра не помогает.

Муж у меня тихояр, но, как говорится, тише едешь – дальше будешь. У нас уже двое: мальчик и девочка.

крутоЯрый, тугоЯрый, быстроЯрый, тихоЯрый – прилагательные от тех же существительных.

(Окончание следует)

________________________________________________________________

Примечания

1. Не вдаваясь в историю мата, отмечу лишь его укорененность в российском речевом обиходе. Так, немец Олеарий с возмущением сообщает в своей книге «Описание путешествия в Московию…» (1656), что «не только взрослые и старые, но и малые дети, еще не умеющие назвать ни Бога, ни отца, ни мать, уже имеют на устах ебу твою мать, и говорят это родители детям, а дети родителям…» (СПб., 1906, С.187).

2. С. Н. Булгаков. На пиру богов (1918), в его Соч. в 2 тт., т. 2. М.: Наука, 1993, С. 594. Материализм в паре с атеизмом есть не что иное, как бессознательная проекция Эдипова комплекса: стремление сына отнять мать у Отца, умертвив последнего или объявив его мертвым, отчего любовь к такому отцу и есть «труположество» (В. Ленин). Но о том же – и основная формула мата: повеление сыну войти в лоно собственной матери. Подробнее о матерных корнях материализма см. Эдипов комплекс советской цивилизации, в кн. Михаил Эпштейн. Слово и молчание. Метафизика русской литературы. М.: Высшая школа, 2006, С. 388-408.

3. Ю. Левин. Об обсценных выражениях русского языка, в кн. Анти-мир русской культуры. Сост. Н. Богомолов. М., «Ладомир», 1996, С. 119.

4. Игорь Шевелев. Год одиночества, М., 2002, фр. 45 [без указания издательства и пагинации].

5. Мифы народов мира, Энциклопедия. М., Советская энциклопедия, 1982, т. 2, с. 687.

6. Русский эротический фольклор. М.: НИЦ Ладомир, 1995, стр. 407.