Искусство

Тарас Бульба – символ национальной идеи?

(размышление после кинопремьеры)

Даже классик не предугадает, какой стороной в какое время обернется
его творение. Потому что классиком становятся тогда, когда
потомки находят в его творчестве черты бессмертия. Считал ли
Николай Васильевич своего Тараса героем из прошлого или
будущего? – вопрос дискуссионный. В нашем же случае классик
эпически повествует о Времени, еще более удаленном от нас, чем
от него. Поэтому смысл обращения к потомкам также остается на
совести ныне здравствующих, а не «праотцов». Еще сложнее,
когда один классик берется за интерпретацию другого.
Самостоятельная жизнь эпоса приводит к новому жанру даже его
интерпретатора. Например, хеппинингу в живую. Иначе как вы назовете
распродажу томиков «Мастера и Маргариты» в
поездах-электричках. Распродажу лоточниками, которым до и после известного
телепоказа ничто, кроме напитков-чипсов, доход не приносило?

Гоголевский «Тарас» в интерпретации Бортко уже поэтому обречен на
оценочную разноголосицу. Исходя из презумпции зрительской
правоты, допустим, что режиссер, как гражданин своей страны,
решил ей преподать азбуку исторической памяти. О том, что быть
русским не значит непременно выигрывать, но значит верить в
свою правоту. Без этой веры ни себя, ни других не победишь.
По недавней и предельно самокритичной ноте это созвучно
настроению майкопской бригады, погибавшей у грозненского вокзала
в новогоднем бою 1994-го: «Пусть она и не права, но это –
наша Родина». В восприятии поколений, помнящих свое родство,
– это мотивационная безальтернативность русской военной
песни – ведь песня и эпос – понятия однокоренные. Вспомним лихой
казачий присвист запевал атаманов Бекетова и Хабарова,
генералов Ермолова и Кауфмана. Без них бы не «летели наземь
самураи под напором стали и огня» и не было бы «впереди страны
Болгарии, позади реки Дунай». А потом и не отплясывали бы
«рьяно два безусых капитана, два танкиста из Баглана на
залатанной броне» 40-й армии нашего Афгана. Это не ностальгия по
царьградскому щиту, тем более – не разухабистые прибаутки про
«кризисное сокращение штатов, начиная с Калифорнии».

Но представления о будущем (сиречь национальная идея) – размыты без
тарасова «погулять». Тогда ценой варшавской (сейчас попросту
– геополитической) расплаты. Сегодня способностью,
подсказанной другим классиком: «дело делать, господа, дело». Тем
более что отвага без ума – это бешенство. «Погулять» не против
гоголевской Польши. Хотя некоторые из ее подданных по сей
день доказывают, что у России как не было 500 лет назад шансов
на существование, так и нет теперь. Что же тут поделаешь,
если из 5 известных «телетанкистов» кому-то симпатичнее почти
бортковский Шарик? «Погулять» не на «туретчину» – духовные
потомки тогдашних янычар наделены, надеемся, не меньшим, чем
мы здравомыслием, во всяком случае – чувством юмора. И уж
тем более «погулять» не на «жидову», помимо прочих,
представленную на земле обетованной добрым десятком Героев Советского
Союза. Тех, что 9 мая дружно поют про Сталина, «отдавшего
приказ артиллеристам». «Погулять» как Демидов с Путиловым.
Как Королев с Гагариным.

Важнее, впрочем, другое. Россия хочет выйти из геополитической
подтанцовки, стать самой собой. Не в подвластном женском роде, а
в тарасовом определенно-личном «мы – русские», битые, но
живые, поэтому не сдающиеся. Не империя с Невским проспектом
посреди забытых Богом окраин. Не сорочинская ярмарка,
торгующая «элитным» секонд-хэндом. А страна осмысленно дерзкая, не
боящаяся ничего, кроме страха. Разделяющая романтический
диапазон единственно на Женское и Космическое. Называющая
любовное томление Андрия весельем геополитически убогих. Страна,
так трудно ищущая подтверждение суворовской правоты – «Мы –
русские. Какой восторг!»

Ни Гоголь, ни Бортко «не виноваты» в том, что 200-летие Николая
Васильевича пришлось на украинское политическое лихолетье. И
если Гоголь объединил Сечью наших предков, то и сегодня это
единство должно быть нерасторжимо. Пока мы вместе – «нет такой
силы, которая бы пересилила русскую силу». Не это ли
послание классика сегодня как никогда востребовано геополитической
ситуацией? Ибо никто не доказал преимущественную
долговечность пусть и гибких, но разрозненных прутьев.

Повесть, фильм и время одинаково утверждают приоритет Страстности
перед страстями, Воли над рефлексией, Верности перед
соблазном, Стратегии Духа перед сухим «материалистическим»
менеджментом. Отражение этих максим в фильме не всегда органично для
нашей сегодняшней культуры. Но размах Дела зависит прежде
всего от энергетики Слова, запоминающегося в том числе пафосом.
Сегодня, когда у нас мало мобилизующих идей и героев, да
поможет нам классика Николая Гоголя и гражданская
определенность Владимира Бортко!