Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

- Чуваки, не продадите корабль?

- Да не-е, у нас нету. Хотите, давайте с нами.

Мы даем с ними. Сначала я, потом Андрей, пых-пых караблики, тихая гавань, голубая лагуна, забрезжили улыбки, кто-то кому-то подгоняет париков, ароомммааттттно, захожий люд зырит искоса, но не возражает. Ссыт и уходит. А мы покуриваем. Кто-то заходит в туалет поссать, а кто-то - покурить травы. Всё было бы вполне обыденно, если бы туалет этот не был в театре Станиславского, и вверху, над нами не пел бы сейчас и не отплясывал Пётр Николаич Мамонов. Травища оказалась так себе. Мы с Андреем вернулись в зал, и Вика тут же пожалела в первый, наверное, раз в жизни, что не мужик она, и не с нами пошла, а к бабам. А кокаин нюхать тогда еще не практиковали. И фильма соответствующего, где Ума Турман фыркае, как конь перед зеркалом, в туалете, тоже не было.

А концерт был очень хороший. Я бы о нём во всех подробностях, но не буду. Ведь не про концерт же, когда здесь такое. “Здесь” - это уже на Тверской; мы выходим из театра, проходим шагов двадцать, а там уже стоят плотным кругом люди, и среди них один очень ловко двигает локтями. Мы с Андреем как-то сразу подруливаем к ним, мол, чуваки, не продадите излишки? Нет, говорят, у самих мало. А вот угостить, - пожалуйста. Впустили нас в круг, а там косяк удивительной конструкции: одну папироску как-то хитроумно насадили на другую и получилась такая здоровенная палка (я сколько потом не старался, так и не смог сам такое сынжинерить). У них трава оказалась атомная (ударение на о, если кто забыл).

И вот мы стоим уже вполне вставленные на Главной Улице Столицы, корчим довольные рожицы, а вокруг нас кучи людей, фонари, машины туда-сюда, шум-гам! Потом я замечаю стоящий на тротуаре метрах в ста от нас ментовский газик. В нём, правда, никого нет. Но это не даёт нам повода расслабиться. Стоим как на бритвах. А косяк (ох, мама!) никак не кончается. Как лето в песне. “Чтоб оно за мною мчалось! Я так хочу!” Но мы всё ж таки его добили, записали чей-то телефон, взяли остатки травы и разошлись (траву нам великодушно подарили, мол, если понравится, телефон у вас есть). Путь до Пушкинской длиною в три минуты обернулся для нас с Андреем и Викой парой парсеков. Но это совсем ещё не конец истории. Дальше была поездка за травой в Чертаново.

Мы поехали туда с Мишей А. (который через несколько лет после этого закончил овердозом). Сначала конечно созвонились. Да вы приезжайте сами к нам в гости. От метро на автобусе пару остановок, потом пешком, ориентиры пройдены, но, подойдя к двери, мы с Мишей немножко призадумались. Наркотная хата, притон, вроде того. Люди разные. Шприцы валяются на полу, тела тут же. И нам от такой картины как-то вроде немного неприятно. Денег на четыре-пять кораблей у нас, и хочется нам с Мишей убойной шмали. Но не очень хочется в квартиру эту входить. А в звонок уже надавлено. И вот дверь, наконец, растворяется, и в проёме возникает тот самый чувак, что поделился с нами остатками своей флотилии. При дневном свете он выглядит вполне нормально - невысокого роста, с небольшой бородкой. Аккуратный. Улыбается. Совсем не страшный. Заходите, грит, мы тут как раз собрались шибануть. Заходим, и сразу на кухню (а было начало осени, так что раздеваться не пришлось, а обувь ­- да не надо, мол, не снимайте).

Сидят там четыре бублика, вполне себе опрятные, виду незлого. Без лишних слов начинается сборка-разборка. Я говорю хозяину, что нам хотелось бы купить у него четыре корабля, а он хитренько улыбается, дескать, сначала покурите, а дела потом. Ну, покурили. И тут же второго запускают. Миша, гляжу, отъехал потихоньку. А я к этой траве уже успел привыкнуть, поэтому понежней меня взяло, пообыденней. Посидели мы немного, делать вроде нечего, трава куплена, бублики о чём-то своем посмеиваются, а можно, - говорю я хозяину, мы тут немного походим? Конечно! - улыбается. Душевный оказался человек. Потом нас кашей гречневой кормил и котлетами. Но об этом чуть дальше.

Заходим мы в первую от кухни комнату. Окна занавешены, на столе лампа светит, и полумрак. Лежит чуть ли не на полу (это потому что у дивана ножки отпилили) какая-то девица. За нами входит в комнату один из тех бубликов, подсаживается к ней. У девушки болит голова. Вполне трезвая девушка, очень милая. А таблетку, спрашиваю, принимали? Ну да, говорит, принимала, только никак не попускает. Потом она поднялась с кровати и вышла, и оказалось, что бублик завёл катушечник, и там была известная песня this is the-e-e-e eeeeeeeeeeennnd, бесконечная и страшно проникновенная… Молча мы дослушали до конца и сразу приступили к осмотру стен, благо вся комната от пола до потолка была обклеена вырезками из журналов с фотографиями всяких крутых рокеров. Это был настоящий музей! Со стен зырили на нас волосатые Монстры Рока, и мы с Мишей ходили вдоль, а бублик улыбался, глядя на нас, и иногда что-то комментировал. О! показывал я Мише, смотри, - Оззи Осборн! Точно, говорил Миша и тыкал в другую фотку, глянь, какая морда! Очень было весело нам, и мы смеялись, как два дебила.

Потом перешли в другую комнату. Она была не менее интересной: голые стены со следами содранных обоев и преогромный бильярдный стол, за которым двое катали шары. Бильярд, установленный в самом центре, а над ним зеленая лампа. Мы с Мишей играть не умели и просто понаблюдали за игрой, потом прошлись вдоль стен туда-обратно и вдруг притомились. А тут и хозяин как из табакерки. Вы, говорит, можете пока там - показывает через коридор в сторону последней комнаты, где мы ещё не были - телик посмотреть, а я сейчас чего-нибудь пожрать разогрею. Уходит. Мы присаживаемся на кровать. Она огромна. Все чистенько и прибрано. В углу светится маленький телевизор. Мы тупо в него втыкаемся. Нам очень х о р о ш о. А дальше начинается мистика.

Хозяин приносит еду: две полные тарелки гречневой каши, котлеты, чёрный хлеб, кетчуп, вилки, сплошь какая-то нереальность. Опять уходит. Мы начинаем смотреть какую-то чёрно-белую короткометражку минут на двадцать. Я потом рассказывал содержание многим, но это бесполезный факт. Похоже, что кроме нас с Мишей, никто этот фильм тогда не посмотрел. Там история такая. Девочку за что-то наказывают родители, и она уходит в придачный лесок с большим куклой-медведем. И вот она полфильма ходит в унынии, сама с собой и медведем разговаривает, и очень ей от всего этого грустно. Потом у девочки вдруг начинается истерика, она кидает медведя в лужу, прыгает на нём, визжит, потом вытаскивает его обратно, отрывает лапы. Потом начинает реветь, гладит грязное мишкино пузо, просит у него прощения. В этот момент объявляются родители. Девочка начинает от них убегать, родители шпарят за ней, зовут, она опять в слёзы, бежит, ревёт, мишку к груди прижимает, прощения просит, по насыпи вниз, вниз и - под электричку. This is the end.

Мы с Мишей, правда, доели всё, что было в тарелках. От фильма нас так вставило, что Миша, помню, спросил: а что, вот ЭТО на самом деле сейчас ПО ТЕЛЕВИЗОРУ показали?

Я до сих пор не знаю. Мы тупо сидели с Мишей перед пустыми тарелками и ждали, когда появится кто-нибудь. Помню, Миша сказал мне на ухо: ОНИ НАС ОТРАБАТЫВАТЬ ЗАСТАВЯТ. Мол, не может быть, чтобы всё как в сказке. Потом вернулся хозяин, мы сдали ему пустую посуду, поблагодарили, пообещали звонить, наскоро со всеми попрощались и покинули сию обитель.

Несколько месяцев мы снова и снова пытались навестить нашего приятеля, потому что трава оказалась на диво хороша, но, видимо, что-то засело в нас. Так и не собрались. А потом я потерял бумажку или записную книжку вместе с этим телефоном.