Онтологические прогулки

Публицистика

1. Умерщвление русского еврейства.

Публицистика есть публичное средство обсуждения того, что вызывает познавательное затруднение, служит проблемой и допускает разные толкования. Помимо этого тривиального назначения, публицистика может быть способом сбора и накопления признаков, посредством которого доказывается реальное существование определённого факта. В данном очерке таким фактом является массированная дискриминация русского еврейства в Израиле. Целевой установкой или замыслом очерка служит привлечение сведений, данных и высказываний, в основном, в средствах массовой информации, свидетельствующих о действительном наличии такой дискриминации, несмотря на то, что этот факт сам по себе достаточно известен и относится к числу привычных атрибутов израильской жизни, на которые уже не обращается внимания. Свою точку зрения я показываю, а не доказываю, – доказывать, в ту или иную сторону, будет читатель, если у него появится желание, – я информирую о существовании своего субъективного мнения. И только. Я не приглашаю к дискуссии или спорам на этот счёт, ибо не верю в эффективность этого способа, – я всецело на стороне del gran Ebreo (великий еврей) Зигмунда Фрейда, который заявил, что спор не является отцом истины. Истина не рождается в споре, истина порождает споры.

Мой очерк не есть специальное исследование, а свободная публицистическая информация к размышлению, и сравнительно-сопоставительный метод здесь исключается по определению. Потребность и необходимость в данной информации я вывожу не из общественной надобности, в которую я также слабо верю, а только из собственного соображения. А оно аккумулировалось во мне в следующем виде. Государство Израиль есть выпестованное дитя русского еврейства: русское еврейство было пионером и инициатором освоения (воссоздания) Земли Обетованной, русское еврейство создало экономическое бытие для государства евреев, русское еврейство заложило субстрат истории Израиля., русское еврейство сотворило государственный язык для еврейского сообщества на Земле Обетования, по воле русского еврейства было провозглашено государство Израиль, русское еврейство руководило становлением государства Израиль и осуществляло это руководство таким образом, что перед ним оказались бессильными объединённые армии арабских стран, и, наконец, русское еврейство показало себя демографическим спасителем государства Израиль на этапе Большой Алии. А потому состояние. положение и самочувствие русского еврейства в государственной системе Израиля является основополагающим фактором для характеристики последнего.

Своё обоснование проблема дискриминации находит с неоспоримой объективной стороны – со стороны статистического исследования результатов свободного опроса (Повторюсь, что факт сам по себе указывает только на наличие проблемы, но никак не на решение проблемы). Результаты опроса с высокой степенью доверительности таковы.

Данные опроса, проведенных Институтом социальных и психологических исследований Израиля (ISPR) под руководством Элиэзера Фельдмана. Опросы проводились в 1998 году по заказу газеты «Новости недели» среди представителей русскоязычной общины Израиля.

Характеристика выборки (усредненная по всем опросам):
Пол: мужчин – 48%, женщины – 52%
Возраст: 18-30 лет – 28%, 30-50 лет – 30%, 50 – (60)65 – 23%, (60)65 – ... – 19%
Образование: высшее – 47%, среднее специальное – 32%, прочие – 21%
Страна исхода: Украина – 30%, Россия – 28%, Беларусь – 11%, Молдова – 9%, страны Балтии – 7%, страны Средней Азии – 6%, Грузия – 5%, Азербайджан – 4%.
Место жительства: Большой Тель-Авив – 31,5%, Север – 29,8%, Центр – 16,6%, Иерусалим и окрестности – 12,9%, Юг – 11,8%.
Социально-экономический статус: среднеобеспеченные – 27%, малообеспеченные – 20%, высокообеспеченные – 6%, пенсионеры и инвалиды – 18%, безработные – 9%, неясного статуса – 20%.

Следующие два вопроса были заданы только ответившим положительно на первые три.

Итак, дискриминация русского еврейства является общим итогом проведенного опроса. За прошедшие со времени опроса десяти с небольшим лет проблема дискриминации ещё более углубилась. Об этом свидетельствуют результаты специального исследования, проведенного по инициативе партии Авигдора Либермана (НДИ) в 2005 году. Я приведу только данные, касающиеся государственной службы Израиля, какая в начальные годы государства на 98% состояла из представителей русского еврейства. Итак: «Выходцы из стран СНГ, репатриировавшиеся в Израиль с 1989г. составляют 15.4% от трудоспособного населения страны (возраст от 25 до 64 лет); В госструктурах представители этой категории составляют 14.3% от общего числа служащих; Руководящие должности в госструктурах лишь на 0.8% заняты представителями этой категории; В полиции представители этой категории составляют 3.7% от общего числа служащих (813 из 21.738); На руководящих должностях в полиции состоят лишь 0.2% представителей этой категории; В Минобороны и спецслужбах они составляют 1.1% от общего числа штатных сотрудников (20 из 1.893); На руководящих должностях в Минобороны и спецслужбах представительство выходцев из стран СНГ, репатриировавшихся в Израиль с 1989г., равно 0%; В Институте национального страхования («Битуах леуми») представители этой категории составляют 2.4% от общего числа служащих (91 из 3.867); На руководящих должностях в Институте национального страхования представительство выходцев из СНГ, репатриировавшихся в Израиль с 1989г., равно 0%» (журнал «Глобус» №645).

Этот же журнал («Глобус» №667, 2005) поместил статистическую подборку, выполненную Алиной Лацинник, наиболее красноречивые выдержки из которой следующие: «Только 1% репатриантов занимают руководящие посты. 40% зарабатывает менее 6000 шекелей в месяц (средняя зарплата в Израиле – Г.Г.). При этом зарплата 28% из них составляет менее 4 тысяч. Процент репатриантов – предпринимателей также невысок – всего 2%...Как сообщает активист движения за права репатриантов Алекс Тенцер, для олим (русскоязычных репатриантов), даже образованных и талантливых, существует потолок зарплаты, поэтому их и не принимают на высокооплачиваемые должности. По словам Тенцера, «Туда, где хорошо платят, как, например, в электрическую компанию или в порты, берут по протекции, и, естественно, эмигранты остаются не у дел. Очевидно, до тех пор, пока не завершится процесс приватизации, синекуры будут недоступны. В свою очередь, Израиль теряет специалистов высокого качества». Как сообщает ЦСУ, если же репатриантам и удаётся занять хорошую должность, их зарплата на 30% ниже зарплаты коллег-старожилов…Профессор Иерусалимского университета Эли Лешем выяснил, что только 18% репатриантов в возрасте от 20 до 29 лет удовлетворены своей жизнью в Израиле. Среди «коренных» жителей страны того же возраста эта цифра составляет 43%. Несмотря на то, что молодые олим более образованы (41% получили высшее образование по сравнению с 27% у сабр (старожилов – Г.Г.), большинство не может найти работу по специальности. Обладатели первой и второй учёных степеней согласны на унизительный минимум, лишь бы начать карьеру».

Должен повториться, что я занимаюсь не научными изысканиями, а свободной публицистической информацией для подтверждения достоверности общего вывода: притеснения и угнетение русского еврейства выступает непреложным признаком и диагностическим свойством современного Израиля. В Израиле проводится неимоверное количество статистических исследований, к которым здесь проявляется не столько особый, сколько не здоровый интерес, и все они представляют именно такой итог. Отсюда сам по себе возникает естественный вопрос: зачем мы сюда ехали? Вопрос-то естественный, да единого ответа на него нет, ибо ответов будет ровно столько, сколько индивидов, а то ещё и больше. А между тем общий порыв, который увлёк евреев из России (экс-СССР) в Израиль, предусматривает и общее побуждение, некое сознательное повеление, что могло бы исполнять роль пусковой пружины. Со всей мерой условности, какую предусматривает данная ситуация, я могу высказать предположение, опираясь на свой личный опыт.

Среди русскоязычных репатриантов особым почётом пользуются так называемые «отказники», то есть те, которые в своё время получили отказ советского правительства на выезд в Израиль, и которые долгое время добивались этого права. Я причисляю себя к таким отказникам, но отказ я получил не от советского правительства, а от израильского консула на Украине, который в 1995 году отказал мне в визе. Консула звали Максим Гур (специально акцентирую внимание на имени, – страна обязана знать поимённо своих героев). Отказ был дан по той причине, что консул, как он мне сам объяснил, не был убеждён в том, что я избрал Израиль постоянным местом жительства (так называемое ПМЖ), хотя все документы я оформлял на ПМЖ. Когда мы обсуждали этот эпизод в еврейской общине моего родного города Львова, кто-то простуженным голосом заявил: «Может он хочет на лапу?» Все дружно набросились на Простуженный Голос: «Разве может еврей вымогать взятку у еврея? Свои так не поступают». Через 9 месяцев хлопот и стенаний, и, как оказалось, только благодаря заступничеству секретаря консульства, которую я, кстати, никогда не видел и даже не знаю имени, горе-консул Максим Гур выдал мне визу на въезд в Израиль.

«Свои» – вот тот стимул, который, как я предполагаю, двигал иммиграцию советского еврейства на Землю Обетованную. «Свои» – это ожившее извечное тяготение русского еврейства к Палестине и пробудившееся ощущение своей родины. За тысячелетнюю историю у евреев не было никого и ничего, кто и что могло быть для них своим, за исключением Бога. Ощущение того, что где-то есть свой было новым для евреев, вносило в их души будоражаще-успокаивающее воздействие, и оно-то исполняло роль магнита и центра притяжения. В г.Ковеле (на Волыни) мне пришлось наблюдать трогательный случай. Меня пригласили помочь погрузить вещи знакомой семье, уезжающей в Израиль. На коммунальной кухне я видел двух горько плачущих старушек, Одна – еврейка, которая уезжала, – плакала, что покидает обжитое обитание, покидает друзей и места, напоминающие о партизанской молодости, и другая – украинка, плакала, что лишается своей подруги и из-за тревоги за её будущее. Стремление к «своим» оказалось превыше всего.

Но действительность оказалась совсем иной, и об этом с горькой откровенностью поведал израильский поэт Влад Рывлин: «С приездом в Израиль наступило и отрезвление. То, что я считал убеждениями, оказалось дешевой пропагандой, «свои» в своей массе представляли собой сброд со всего мира, даже не отбросы, а отбросы отбросов,– полчища спекулянтов всевозможных мастей и калибров, интеллектуалы с душонкой мелких лавочников и просто люмпены, не желавшие и неспособные ни работать, ни учиться, и живущие из поколения в поколение на пособия. Тем не менее, весь этот сброд был убежден в своей богоизбранности, считая себя выше арабов и «прочих гоев». Весь этот сброд считал себя вправе третировать нас только за то, что мы «русские». Ни в одном самом кошмарном сне я не мог себе представить, что недалекие и малограмотные еврейские попы подвергнут нашу семью столь унизительным проверкам на еврейство. Мы и представить себе не могли, что подобное варварство могло существовать где-то еще кроме Третьего Рейха. Ненависть и зависть местного сброда друг к другу и к окружающим, их чувство ничем необоснованного превосходства и ненасытная жажда к стяжательству на фоне хамства и убогой, колониальной архитектуры превратили нашу жизнь в ад, но вместе с тем, произвели переворот в нашем сознании. В то время Израиль был похож на огромный рынок рабов. Толпы палестинцев привозимых с оккупированных территорий каждое утро, казалось, заполняли все дороги. Чтобы попасть в Израиль они уходили из своих домов затемно и возвращались затемно. Их зарплата составляла едва ли половину от той, которую получали израильтяне, но все-таки, для них это был единственный выход, поскольку на самих оккупированных территориях, благодаря стараниям оккупационных властей вообще никакой работы не было. Помимо палестинских рабов были еще и таиландские и филиппинские, из Африки и бывшего СССР. Что-что, а эксплуатировать человеческую нужду эти кровососы научились хорошо. С распадом СССР, эти мелкие спекулянты возомнили себя Третьим Рейхом (правда ненадолго – после первой и второй интифад у юдонацистских кровососов наступило тяжелое похмелье). В не намного лучших условиях оказались и мы – иммигранты из России, приехавшие казалось к «своим»».

Итак, «свой» оказался «не свой» и между ними стало расти отчуждение, приведшее в итоге к появлению совершенно новой, житейской и духовной, ситуации и некоему особому нюансу биографии русского еврейства: дискриминации русского еврейства в чреве им же созданного государства. Разочарование, или, как сказал Влад Ривлин, «отрезвление», было первым и самым сильным впечатление от израильской действительности на начальных этапах. Эта тема не могла не стать животрепещущей, и она определила актуальное направление гражданского интереса репатриировавшихся русских евреев на страницах русскоязычных средств массовой информации. Эти дискуссии не принесли положительного решения проблемы, но позволили отчётливо разглядеть параметры действующей конфронтации.

Профессор Леон Меньшиков с научной основательностью рассмотрел вопрос, и в статье «Обезьяна и кувшин» (еженедельник «Пятница», №111,1997г.,Тель-Авив) пришёл к выводу, что «В Израиле…ложь, необязательность и безответственность пронизывают буквально все слои общества без видимых исключений» и что к числу «…уже сложившихся, к сожалению, отрицательных черт израильской ментальности можно отнести трусость и скрытую неуверенность в себе и в своих действиях, прикрываемые внешней агрессивностью и наглостью», и далее: «С трусостью и наглостью связаны мстительность израильтян и склонность многих из них к сутяжничеству и доносительству». Этот ассортимент «достопримечательностей» израильских обитателей Земли Обетованной я дополнил двумя штрихами: минимум самокритичности при максимуме самомнения и патологическая необъективность (статья «Земля без святынь?», еженедельник «Пятница от 31.12.1997г.,Тель-Авив).

Доктор психологии Исаак Юдовин говорит в статье «Психологическая установка и нравственность» (газета «Новости недели» от 3.03.1997г.,Тель-Авив), что новые репатрианты встретились в Израиле «…с такими уродливыми явлениями, как равнодушие и цинизм, ложь и лицемерие, высокомерие и нетерпимость, жестокость и агрессивность, мошенничество и казнокрадство, наркомания и сексуальная распущенность», и не ожидали, «что на этой земле – библейской – весьма распространены бездуховность и безнравственность, атмосфера безудержной наживы любыми средствами, убивающей в человеке всё человеческое». В появлении данного разочарования д-р И.Юдовин как бы обвиняет самих репатриантов, у которых ещё перед отъездом, как он пишет, «…сформировалась психологическая установка, содержащая идеализированные, приукрашенные представления о нравственной стороне жизни израильского общества». Другими словами, повинно чрезмерное вознесение статуса «своих». Но уважаемый доктор психологии здесь не совсем, а точнее, совсем не прав, ибо идеализация иллюзий – диагностическая черта еврейской натуры и сотворение иллюзий – динамический принцип еврейского естества. А профессор Леон Меньшиков обвиняет общество в том, что вместо любви к ближнему оно культивирует некий синтезированный продукт, вмещающийся в тезис: всегда виновен потерпевший. Если вы окажитесь в ситуации пострадавшего, не важно от чего именно, то, как пишет Меньшиков, «…можете не сомневаться, что вас же во всём и обвинят, и для вас же будут требовать суровой кары». Этот тезис имеет хождение в израильском обществе не только как житейский приём и юридический казус, но и как поведенческая норма.

Обобщая эти реально-психологические данные совсем несложно вывести небесноисторическое обоснование факту разочарования израильской жизнью: укоренённое в обществе пренебрежение человеческой личностью. Ничем иным невозможно объяснить, к примеру, забастовки медиков, которые ради повышения своего благосостояния без колебаний ставят под угрозу здоровье, и даже жизнь своих пациентов. Морально-нравственная недоброкачественность и общий духовный дефицит современного израильского бытия, на которые указывают профессор Л.Меньшиков и доктор И.Юдовин (далеко не единичные и не уникальные в фактологическом отношении) есть не что иное, как явные признаки и прямые доказательства попрания ценности человеческой индивидуальности. Но ценность человеческой личности есть величайшая святыня, заповеданная Торой. Итак, Израиль есть земля без святынь, – такова небесноисторическая репутация современного израильского бытия.

Эти моменты при углублённой рефлексии подводят к важнейшему небесноисторическому обстоятельству, характеризующему Большую Алию 90-тых годов в русском еврействе. Не является новостью, по крайней мере, большой, что еврейская духовная среда с религиозными богатейшими традициями несёт на себе явные следы и последствия фальсификации, обязанной засилью и диктату религиозных ортодоксальных правоведов, и в стране имеют место предпосылки системы воинствующего иудаизма. Признаки и приметы воинствующего иудаизма в Израиле весьма многолики и разнообразны, и потому у меня нет возможности говорить об этом подробно. Я сошлюсь лишь на один из них, очень весомый и наиболее культивируемый в прессе, на страницах специальной литературы и в парламентских речах, по причине чего он фактически уже не признак, а аргумент, – принцип превосходства и избранности евреев. Электронная Еврейская Энциклопедия (том 10) дала по этому поводу исчерпывающее объяснение: «Израильтяне считали себя народом, избранным Богом, и в своём Боге видели властителя мира, так что их религиозная вера объединяла идею избранности Израиля с универсалистской идеей будущего правления Бога над всем человечеством». Раввины числили себя единственными и непогрешимыми носителями этого еврейского учения, а также хранителями всего еврейского духовного достояния. Современный идеолог воинствующего иудаизма Нахум Перер указывает: «Когда еврей в чём-то сомневается, он обращается за разъяснениями к компетентному раввину, решение которого является для него окончательным и не подлежащим дальнейшему обсуждению, потому что устами мудрецов говорит сама Тора. Так было на протяжении всей еврейской истории» (еженедельник «Еврейский камертон» от 22.06.2000г.,Тель-Авив).

В своё время в Советском Союзе была также создана система воинствующего материализма – базис большевистской идеологии, которая, будучи внедряемая насильственно, не могла не коснуться и русского еврейство, что и произошло в лице отщепенства и приспособленчества.. Хотя иудаизм и большевизм являются антагонистами по всем направлениям, но методологически они одинаково относятся к воинствующему, насильственному способу общения и внушения. Важнейшее небесноисторическое обстоятельство, случившееся с русским еврейством в связи с репатриацией в Израиль, есть раскол, при которой часть, заражённая большевистской идеологией, органически слилась с воинствующим иудаизмом, – благо многого менять не требовалось: тот же ринг, та же бойцовская поза, и только следовало сменить форму спортивного общества. (Красноречивый пример. По прибытию в Израиль я поступил в религиозный хасидский кружок. Старостой там значился человек, бывший тюремный надзиратель, который имел орден за 50-летнюю службу в рядах коммунистической партии Советского Союза. Он этого нисколько не скрывал и охотно рассказывал всякие истории из своей жизни. Я перестал посещать кружок, когда заподозрил, что этот человек охранял тюремный лагерь, где сидел мой отец).

Итак, массовый трансфер русских евреев в Израиль привёл к трансформации структуры русского еврейства, и появились новые параметры в его биографии: имеется в виду раскол духовной архитектуры и взаимоотношения с религиозной частью коренного населения Израиля. Тех, кто присоединился к системе воинствующего иудаизма благодаря расколу русского еврейства, поэт и публицист Михаил Беркович назвал «безродными космополитами» (я называл их профессиональные евреи) и он писал: «Но более всего меня возмущают мои соплеменники, бывшие безродные космополиты великого СССР. Они уехали из той страны и здесь продолжают искать безродных космополитов в своей среде, внутри себя» (статья «Как дела, безродные космополиты?». Журнал «Семь дней» от 3.10.2002г.,Тель-Авив).

В секулярной сфере израильского общества влияние идеологии воинствующего иудаизма сказалось на теории историка Шмуэля Эттингера о врождённом антисемитизме русской духовности (в основе этой теории положен факт разгрома ереси жидовствующих в России XV века), в соответствии с которой все крупные русские писатели объявлены в Израиле антисемитами (см. мой трактат «Слёзы мира и еврейская духовность»). Для подтверждения антисемитизма Льва Толстого, к примеру, Лина Торпусман прибегает к следующим аргументам: «Прислушаемся к откровению Толстого и признаем – наши проблемы, беды и даже зверски убитые жертвы мало трогали его и были ему почти безразличны. Толстого не интересовало и мнение евреев о нём, потому он так спокойно переиначивал факты и отрицал в знаменитом письме очевидное и всем известное». Здесь достаточно ознакомиться с мнением трубадура русского еврейства Семёна Дубнова, чтобы стала понятна принципиальная позиция русского еврейства: «Перед отъездом из Петербурга я напечатал в «Недельной хронике Восхода» (1889, № 6, под инициалом Д.) заметку «Граф Л. Н. Толстой и евреи». Поводом к ней послужили распространившиеся в русской прессе толки о «юдофобстве» Толстого: он будто бы выгнал одного нахального репортера, приехавшего для интервью в Ясную Поляну, и обозвал его «жидом». Я добрался до источника этих слухов и нашел его в одной газетной пародии, где непроницательному читателю трудно было отличить правду от вымысла. Чувство пиетета к великому писателю побудило меня рассеять это недоразумение. В своей заметке я старался доказать цитатами из трактата «В чем моя вера» (из-за цензуры имя запрещенной книги не было названо), что отношение Толстого к еврейству находится на высоком уровне его чисто этического учения. При этом я сослался на его рассказ о том, как он при чтении Евангелия вместе со своим учителем еврейского языка, московским раввином Минором, выразил свое возмущение по поводу того, что приверженцы религии любви устраивали в то же время жестокие погромы на юге России. В заключение я выразил пожелание, чтобы Толстой заявил в печати о своем отношении к евреям для того, чтобы рассеять упомянутые газетные толки. Через некоторое время Толстой откликнулся на этот призыв, хотя и в косвенной форме. Одна из его московских поклонниц, Августа Берчанская, показала ему нумер «Хроники» с моей заметкой и получила от него полномочие опубликовать в этом же органе опровержение лживых слухов. Толстой полностью подтвердил высказанное мною мнение о несовместимости всякого «фобства» с его учением и заявил, что даже не понимает юдофобства в людях мыслящих. Это заявление было напечатано (в «Хронике Восхода», № 18), и я был очень доволен тем, что со своей стороны содействовал снятию клейма юдофоба с человека, который для того поколения интеллигенции слыл пророком и «учителем жизни».

Израильское общество расчленилось на два лагеря: в одном религия стала политикой, в другом – политика превратилась в религию, и оба они отторгают ту подавляющую массу русского еврейства, которая сохранила верность традициям. И в итоге между ними выросла «стена», о которой говорит Михаил Вайскопф:

Д-р Михаил Вайскопф

Стена

Речь идёт о стене между «русскими» репатриантами и коренным населением Израиля. Когда я пытаюсь как-то определить их взаимоотношения, мне приходит в голову именно этот образ. За те три десятилетия, что я живу в Израиле, я постоянно убеждаюсь, что стена эта только разрастается. Есть, конечно, и лазы, подземные ходы, какие-то лесенки, но суть дела от этого не меняется. Чем лучше и успешнее проходит абсорбция, чем легче встраивается человек из России в израильскую жизнь, тем, по моим наблюдениям, он всё явственнее от неё отчуждается. Опять-таки, сужу только по личным впечатлениям, но у меня их накопилось достаточно много и на самом разнообразном материале. Общая картина примерно такова. Человек приезжает из России с горячим желанием отождествиться с новой средой. Потом наступает охлаждение, и с годами оно только растёт. Практически все мои друзья спустя десять, двадцать или тридцать лет вполне благополучной израильской жизни возвращаются в «русскую» среду. Это касается гуманитариев, физиков и т.д. Собственно говоря, исключения мне почти неизвестны. Проблема тут вовсе не в степени владения ивритом. Ведь то же самое происходит с людьми, говорящими на нём абсолютно безукоризненно, без малейшего акцента. Профессор университета уклоняется от научных дискуссий с сабрами, предпочитая им «своих» либо американцев и европейцев (причём, уверяю вас, вовсе не по карьерным соображениям). Знакомый художник, отбрасывая надоевшую ему «А.Арэц», возвращается к русской печати и русским книгам. По долгу своей работы (я редактировал молодёжный журнал) я знаю немало подростков и молодых людей, закончивших школу в Израиле, но выбирающих русскую среду, хотя иврит для них практически родной язык. Нередко писать они тоже предпочитают по-русски, хотя иврит знают лучше. Ещё одно интересное явление: рождённые или выросшие в Израиле дети репатриантов из России зачастую предпочитают общаться друг с другом в своём же кругу, хотя говорят между собой на иврите. Никак не иначе обстоит дело в «русской» религиозной среде. Каждый, кто знаком с ней, знает, что возникают и продолжают складываться группы ортодоксов, живущих обособленно от своих единомышленников-сабр. Могу сослаться хотя бы на кружок иерусалимских каббалистов – кстати, превосходных знатоков предмета. «Зоар» и другие книги они предпочитают обсуждать между собой по-русски, хотя не испытывают ни малейших проблем с ивритом. Мне приходилось даже слышать разговоры о том, что «русские» создают в Израиле особую форму иудаизма. (Порой эта отчуждённость приводит к парадоксальным последствиям: поговаривают, что «русский» каббалист Лайтман стал духовным наставником для киббуцников, возвращающихся к иудаизму, – вероятно, в силу своей отчуждённости от привычных и ненавистных им форм еврейской религии.) В качестве возражения мне могут сослаться на те или иные случаи идеальной культурной абсорбции – на те ситуации, когда бывшие репатрианты полностью, без всякого остатка растворяются в израильской ивритоязычной жизни. Но, как правило, это происходит лишь с людьми, прибывшими из провинциальных регионов и слабо знакомых с русской культурной традицией, – иначе говоря, им почти нечего терять в духовном смысле.
Что всё это значит? Как минимум, одно: нынешний ивритоязычный Израиль лишён силы притяжения. Он наделён, скорее, силой отталкивания. В религиозной среде люди абсорбируются всё-таки легче, но отталкивание ощутимо и там. Один мой знакомый говорил мне на днях: «Странное дело: я приехал в Израиль в возрасте 17 лет. Учился, вероятно, в лучшей ешиве – в Гуш-Эционе. Мой раввин – профессор Оксфорда, эрудит с широчайшим кругозором. Я занимался с восторгом и увлечением. Но вот я закончил ешиву, давно потерял его из виду. И странное дело: мне интересно беседовать, помимо бывших соучеников, тоже только с выходцами из западных стран или земляками, но не с сабрами. У меня нет ни малейших языковых ограничений – но меня удручает ограниченность их кругозора, скудость общекультурных запросов. Мне просто не о чем с ними говорить». С израильской стороны отталкивание выражается по-разному – и прежде всего в отказе самих израильтян от любой формы равноправия по отношению к «русским». Послушайте радиопередачи на иврите, взгляните на экраны телевизоров. Свыше миллиона человек, пятая часть населения страны, стали невидимками. Они не существуют, а лишь мерцают где-то за гранью сознания. Они сгущаются и обретают телесные формы только для того, чтобы совершить очередное правонарушение. В ивритоязычных СМИ «русские», как правило, представлены лишь в классическом образе воров, алкоголиков, наркоманов и проституток. В таких случаях СМИ с наслаждением оглашают их экзотические имена (применительно к другим этническим группам выказывается куда большая деликатность). Сборник рассказов израильских писателей, пишущих по-русски, умное издательство так и назвало: «Призраки Израиля». Дизайн обложки соответствующий: всё в чёрных, мрачных, загробных тонах; заглавие двухцветное, красным – «Призраки», нежно-голубым – «Израиля». Судя по прессе, беллетристике, кинофильмам, «русские» по душе израильтянам лишь в наиболее безобидном своём амплуа: снисходительно относятся к старушкам или старичкам, либо к беззащитным молодым женщинам, внушающим желание им помочь, – сошлюсь хотя бы на такой парад стереотипов, как фильм «Друзья Яны». (Зато молодые мужчины, напротив, внушают опасение, и в том же фильме их образ трактуется крайне негативно.) Пример другого рода, но, в сущности, родственный, – думаю все помнят, как отвратительно и сухо освещала израильская пресса трагедию в «Дельфинарии». Или пример совсем недавний: 25 ноября прошлого года покончил с собой 37-летний художник, выходец из России Александр Роттенберг (выбросился из окна). Он оставил после себя молодую жену и месячного ребёнка. Так вот, по радио и телевидению, вещающим на иврите, я тогда не услышал ни одного упоминания в ивритоязычном издании об этом событии. Представьте себе, что было бы, если бы такое произошло с его местным коллегой. За несколько лет до этого приблизительно так же отнеслись к трагической гибели 27-летней Анны Горенко, самого талантливого поэта «русского» Израиля. Ещё я вспоминаю одно выступление знаменитого израильского писателя (назовём его, скажем, А.Б.Г.) на закрытом симпозиуме в Министерстве абсорбции, проходившем где-то в середине 90-х годов. Обращаясь к «русским», он сказал буквально следующее: «Мы-то сначала обрадовались, когда началась русская алия: вот, думаю, к нам едут новые читатели, а, оказывается, они предпочитают не читать на иврите, а сами писать по-русски. Это ещё зачем?» Кто-то из новых репатриантов, как водится, пожаловался на то, что профессорам из России приходится подметать улицы и мыть машины. А.Б.Г. отозвался бодро и жизнерадостно: «А что в этом плохого? Ведь тем самым они набираются нового ценного ментального опыта, который им пригодится, когда они начнут писать на иврите» Видимо, израильские интеллектуалы настолько эгоцентричны, настолько не уверены в себе и настолько боятся за свою гегемонию, что не выносят никакой конкуренции. Они боятся, что наплыв русскоязычной интеллигенции, придерживающихся иных предпочтений и иных традиций, умаляет их важность. Объединение русскоязычных журналистов не принимают в Союз журналистов Израиля. А знают ли израильские журналисты, какие гроши платят их русским коллегам? Следуя могучему инстинкту посредственности, Израиль успешно выталкивает из себя всё самое даровитое в русской алие. За некоторыми исключениями, уехали из страны лучшие математики, физики, музыканты, хореографы, гуманитарии, спортсмены. Уехал, среди прочих, замечательный писатель (и скрипач) Леонид Гиршович, уехал яркий поэт (и отличный учёный) Анри Волохонский. Совсем недавно, где-то в начале декабря, израильский ивритоязычный поэт Меир Визельтир встретил в Москве на книжной ярмарке своего русскоязычного коллегу Михаила Генделева – того самого, которого Хаим Гури не раз величал «нашим национальным поэтом». Визельтир радостно осклабился: «Как? Наш классик предпочитает жить в Москве?» Ещё бы – классику тоже хочется есть, хотя эту его привычку у нас не слишком поощряли. Без талантов нам спокойнее, государство мы маленькое и скромное и сограждан подбираем себе по росту.
Посмотрите на группы солдат: они говорят между собой по-русски, остаются в своей среде, хотя воюют за наше общее государство. Посмотрите на студентов: та же обособленность. Даже «русские» наркоманы обособлены от израильских – те считают их слишком крутыми. Даже в канцеляриях служащие-сабры и служащие-русские, охотно калякая между собой за чаем в буфете, очень редко заходят друг к другу в гости по вечерам. Такой вот «плавильный котёл». А ты, дорогой читатель, часто ли зовёшь к себе на ужин «русских», и часто ли они приглашают тебя к себе? Думаю, тебе будет всё же любопытно узнать, о чём говорят между собой эти невидимки или «призраки Израиля». Ну, допустим, о том, что репатриант никогда не станет директором предприятия, что «русского» никогда не назначат послом в Россию, что в полиции их служит всего 500 человек (менее 3% от её общего состава), что на весь Израиль, на все его 6 университетов, имеется одна-единственная кафедра русистики (в Иерусалиме) – это на миллион с лишним людей, говорящих по-русски; да и ту собираются закрыть. Для сравнения: в Америке, где по-русски говорит лишь около 200 тыс., таких кафедр было до недавнего времени 64, в Германии 14, в Италии 6. В Тель-Авивском университете нет даже русской библиотеки – это вам не Германия и не Америка. Говорят о том, что Шарон ни за что не назначит «русского» министром абсорбции, чтобы не укреплять общину. Охотно вспоминают о том, что когда на выборах 1992 года «русские» принесли победу левым, то правые из за это вовсю ругали, а левые скромно помалкивали, ничем не благодаря своих избирателей. А вот когда потом «русские» проголосовали за правых, уже левые крыли их от души, а правые вели себя точно так же, как левые раньше – ни слова благодарности и защиты. Говорят, что в отношении к «русским» вообще нет никакого различия между левыми и правыми, зелёными и голубыми, между Лимор Ливнат и Йоси Саридом, Ольмертом и Амосом Озом, ортодоксами из Мэа-Шеарим и Томи Лапидом. Говорят нередко о том, что за русский язык в Израиле можно убить и отделаться символическим наказанием, как это произошло в Кирьят-Малахи несколько лет назад, и что к репатриантам из России относятся в суде совершенно иначе – поэтому Григорий Лернер сидел в условиях, более тяжёлых, чем даже Иван Демьянюк. И мне сразу же вспоминаются очень похожие разговоры о дискриминации евреев, которые мы вели в когда-то СССР. Не надо только думать, будто сегодня олим столь же увлечены этой темой, как в прошлом темой антисемитизма и дискриминации в России. Давно уже сложился некий параллельный «русский» Израиль, который на инсинуации отвечает равнодушием или встречным презрением. Две огромные общины почти полностью игнорируют друг друга. Так, согласно фольклору, не видят друг друга мёртвые и живые. Если ивритский читатель и сам прекрасно помнит, как выглядят «русские» в его глазах и глазах наших СМИ, то, думаю, ему всё же стоит узнать, как он сам выглядит со стороны. Итак, вот вам набор встречных стереотипов. Схемой взамен схем. Долг платежом красен.
Многие из «русских» считают, что враждебное или отчужденное отношение к ним весьма традиционно для Израиля. Израильтяне, мол, вообще меркантильны, нелюбознательны и эмоционально скудны. Больше всего на свете они заняты самими собой, а на чужие дела у них просто не хватает воображения. Как 30 лет назад они встречали нас дурацкой «Катюшей», так продолжают встречать и сегодня, в полном убеждении, что эта песня доставляет нам такое же неописуемое наслаждение, как им самим (вроде того, как если бы перед беженцами из нацистской Германии исполняли бы задушевную песню о Хорсте Весселе). Израильтянам невдомёк, что за несколько десятилетий вкус в России несколько изменился – они дорожат своими сантиментами. К неприятным истинам они относятся инфантильно, стараясь замолчать их, – видимо, в надежде на то, что тогда правда исчезнет. До конца 1942 года ишув старательно замалчивал уничтожение европейского еврейства, для спасения которого, между нами говоря, почти ничего не делал. Потом он всячески цензурировал сведения о преследованиях евреев в СССР, затем тормозил и ослаблял борьбу советского еврейства за репатриацию – всё из опасения, как бы не ухудшить (несуществующих) отношений с Советским Союзом. Я сам участник этой борьбы и могу привести множество фактов того, как нам мешал и пакостил тогда официальный Израиль. Теперь он так же предаёт Полларда. Во время войны Судного дня и долгие годы после неё цензура категорически запрещала сообщать какую-либо информацию о том, каким полоумным пыткам подвергались израильские солдаты в египетском плену – хотя только громогласная информация об этом могла предотвратить дальнейшие истязания и спасти остальных. Но у нас всегда предпочитали немотствовать.
Создаётся впечатление, что израильтяне просто неспособны к усвоению новой, непривычной и болезненной для них информации, ломающей родные шаблоны, и отвечают на неё таким же замалчиванием. Германию, Польшу и ряд других европейских стран потрясла книга В. Суворова «Ледокол» – о том, что Сталин сам готовил нападение на Германию в 1941 году, а Гитлер его упредил. У нас вышла на неё – в «А-Арец» – всего одна, вялая и уклончивая рецензия. На «Собачье сердце» Булгакова, изданное в превосходном переводе П. Криксунова с замечательным предисловием М. Каганской, тоже не появилось откликов – критики просто не знали, как реагировать на непривычную для них трактовку большевизма. Переведённый на иврит сборник стихотворений Михаила Генделева («национального поэта»), сразу же раскупили – но рецензий опять-таки не было: никто не знал, как реагировать на это столь новое и грандиозное явление, не похожее на израильскую поэзию.
С сабрами куда труднее говорить о русской истории, русских реалиях и русской литературе, чем с европейцами. Ведь сабра до сих пор представляет себе октябрьскую революцию по фильму Эйзенштейна, принимая её за документальную съёмку. Он всё ещё уверен, что плохого царя свергли большевики, не имея представления о том, что в 1917 году в России произошла сперва демократическая и только потом, спустя восемь месяцев, большевистская революция, растоптавшая все свободы. Ленина он твёрдо считает гуманным пацифистом, желавшим добра простому народу. Или такая вот иллюстрация. Совсем недавно, года полтора назад, был какой-то юбилей Че Гевары, и у в Израиле по этому случаю транслировали нечто сладостное – а в тот же самый час в Москве группа ветеранов КГБ с ухмылками вспоминала, как она управляла каждым его шагом – в частности, посредством его русской жены – капитана КГБ (у нас об этом, разумеется, не сказали ни слова). Средний израильский дипломат в России не имеет понятия об истории и культуре страны, в которой он живёт (между нами, он удивительно плохо знает и еврейскую историю). Наше посольство в Москве вызывает ироническое и презрительное к себе отношение в кругах интеллигенции. По масштабу культурной деятельности его даже нельзя сопоставить с французским или немецким посольствами. Я не раз слыхал фразу: «Да ведь это скорее коммерческое, а не дипломатическое учреждение!» А как вели себя наши дипломаты? В Москве до сих пор со смехом вспоминают, как в первый же день коммунистического путча в августе 1991 г. Израиль в лице тогдашнего министра иностранных дел Давида Леви поспешил одним из первых признать мертворожденную хунту – всё по той же причине: косность и непонимание новой реальности. Я был тогда в Москве и хорошо помню, как трусливо вело себя наше посольство. Оно заблокировало телефоны и не оказывало никакой информационной помощи своим гражданам, бросив их на произвол судьбы. Наш культурный центр в Москве в нынешнем своём составе – просто посмешище. Я имею право говорить всё это. В Москве у меня вышло уже шесть книг, и всякий раз издатели намекали или прямо говорили мне о том, что хорошо бы из сведений об авторе убрать слово «израильский» – оно отрицательно сказывается на продажах, лишает книгу престижа. Наша культурная репутация в России ужасна, и мы сами делаем всё для того, чтобы её ухудшить. Ежегодно на арабский переводится с иврита в среднем 20 книг; на русский – две-три. А кто знает в Израиле местных русскоязычных писателей, коллег того же Генделева?
Как бы то ни было, раньше, ещё в 70-е годы, между израильтянами и новоприбывшими из России всё же сохранялась хоть какая-то эмоциональная связь, стимулировавшаяся ностальгическими позывами у отцов-основателей: они ещё помнили русский язык, интересовались жизнью своей бывшей родины, судьбой родных городов. Сейчас ситуация необратимо изменилась, ибо с сабрами такой даже реликтовой ностальгической связи нет и в помине. В итоге отчуждение всё нарастает, стена с каждым днём становится всё выше. Наша социокультурная позиция в этом вопросе бесконечно глупа и опасна: выталкивая «русских» на периферию израильского общества, мы отдаём их на культурный откуп России, которая явственно эволюционирует в антиизраильскую сторону, подражая в этом Европе и возвращаясь к собственным проарабским традициям. Мы плодим раздражённых маргиналов, среди которых уже сейчас различимы антисионистские, антиизраильские и антисемитские настроения. По счастью, подавляющее большинство репатриантов пока еще абсолютно лояльны к государству, вполне добросовестно выполняют свой военный и гражданский долг. Они верны своей стране – точнее, той «русской» автономии, которая уже фактически сложилась в рамках израильского государства. Защищая себя, они обороняют Израиль; защищая Израиль – обороняют себя. Неужели с нас хватит и этого?

Тот же сюжет, но в ином аспекте, показал Алексей Коробов:

Алексей Коробов («Славянский Союз» в Израиле)

На дне

Дискриминация русскоязычных иммигрантов в Израиле достигла своей критической точки.
Согласно статистическим данным в Израиле проживает более шести миллионов человек. Из них три четверти составляют евреи. Остальных именуют арабскими и другими национальными меньшинствами.
Однако, если бы статистика давала реальную картину демографической обстановки в стране, вряд ли это вызывало бы беспокойство у ревнителей еврейского государства. Реально же доля галахических евреев среди более чем миллиона бывших советских граждан настолько мала, что заставляет идти местных статистов на всевозможные уловки, вплоть до фальсификации статистических данных.
Начиная с 1990 г., когда в Израиль приехало 200 тысяч иммигрантов, раздаются голоса о непозволительно малом проценте евреев среди вновь прибывших. Однако официальной политикой государства было замалчивание этого факта. Страна, в которой две трети населения живет за счет остальных, нуждалась в низкооплачиваемом труде. После благополучного прибытия иммигранты занимали вакантные должности разнорабочих. Тогда это казалось временной необходимостью. Никому и в голову не могло прийти, что они столкнулись с целенаправленной политикой. Израиль нуждался в таком труде. Конечно, салон самолета мало походит на трюм невольничьего судна. Иначе и быть не может. На дворе ведь двадцать первый век. Однако чем больше русских прибывало в Израиль, тем большее беспокойство проявляли определенные слои израильского общества. Сефардская община, несмотря на низкий культурный и образовательный уровень своих представителей, успела занять все более или менее престижные ниши в государстве, не удостоенные внимания старожилов-ашкеназов, и даже кое-где потеснить последних. Появление большого количества квалифицированных кадров представляло прямую угрозу устоявшейся благополучной жизни. Чувство ускользающей стабильности нашло выход в открытом неприятии русских, неуклюжих попытках прикрыть свои интересы религиозной и расовой идеологией. В Израиле русские столкнулись с государственной структурой находящейся под полным контролем общинных и религиозных кланов. Под давлением этого мощного лобби в стране сложилась негласная система удержания русских на самом дне израильского общества, в которой задействован весь бюрократический аппарат государства. Дискриминация русскоязычных иммигрантов в Израиле достигла своей критической точки. Люди работают, служат в армии, зачастую рискуя своей жизнью, но это не избавляет их от пренебрежения и дискриминации. Большинство русских семей живет на дне общества. Для русскоязычной молодежи отсутствуют всякие перспективы. Процент оставивших школу русскоязычных детей с каждым годом повышается. Этому способствует как дискриминация, которой они подвергаются в школах со стороны своих местных сверстников, так и тяжелое материальное положение их семей. Безработица среди русских выше чем среди коренных израильтян, и это несмотря на то, что большинство иммигрантов согласны на любую работу. 10-12 часовой рабочий день – необходимость, обычное явление в русской среде. В тоже время на деньги налогоплательщиков содержится огромная армия чиновников-бюрократов, зарплата которых на несколько порядков выше. Отслужив в армии, имея формально равные права с коренной молодежью, русские лишены возможности их реализовать. Большая часть обладателей российских дипломов – адвокаты, врачи, учителя, инженеры – обречены перебиваться на низкооплачиваемой работе. Редкие исключения лишь подчеркивают эту непривлекательную реальность. Русский бизнес варится в собственном соку. Израильская система, построенная на клановых связях, не позволяет ему выйти за общинные рамки и развиваться. Некоторые выходцы из бывшего Советского Союза создали в Израиле марионеточные партии, находящиеся под патронажем крупных политических организаций. Они с успехом выполняют возложенные на них функции – дробят голоса русских избирателей, имитируют активность на русской улице. Израиль напоминает улей, где рабочие пчелы трудятся не покладая рук, чтобы накормить трутней, выполняющих репродуктивную функцию. Вся беда в том, что в отличие от настоящего улья израильские трутни плодят лишь себе подобных. Не стоит, однако, забывать, что рано или поздно все равно наступит осень. При клановой структуре израильского общества это пустой звук. Любая конституция, любые демократические законы останутся только на бумаге пока учреждения, призванные контролировать их исполнение, остаются в руках общинных кланов.
P.S. Марокканская община в Израиле насчитывает немногим более полумиллиона человек. Почти 50% из них занимают должности чиновников и служащих, при том, что высшее образование имеют лишь 20%. Среди них 20 депутатов кнессета и 6 членов правительства».

(Продолжение следует)