Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

2041 г.
На премьере, в блокадном Нью-Йорке, 
в свете грустной победы над злом – 
черный Бродский сбегает с галёрки, 
отбиваясь галерным веслом. 

Он поет про гудзонские волны, 
про княжну. (Про какую княжну?) 
И облезлые воют валторны 
на фанерную в дырках луну. 

И ему подпевает, фальшивя, 
в високосном последнем ряду, 
однорукий фарфоровый Шива – 
старший прапорщик из Катманду: 
«У меня на ладони синица – 
тяжелей рукояти клинка…» 

…Будто это Гамзатову снится, 
что летят журавли табака. 
И багровые струи кумыса 
переполнили жизнь до краев. 

И ничейная бабочка смысла 
заползает под сердце мое. 





* * * *
Между Первой и Второй мировой – 
перерывчик небольшой, небольшой, 
ну, а третья громыхнет за горой, 
а четвертая дыхнет анашой. 

Не снимай противогаз, Гюльчатай, 
и убитых, и живых не считай, 
заскучает о тебе все сильней – 
черный бластер под подушкой моей. 

Приходи ко мне в блиндаж, на кровать, 
буду, буду убивать, целовать, 
колыбельную тебе напевать, 
а на прошлое, дружок, наплевать. 

Потому, что между первой-второй, 
между третьей и четвертой игрой, 
между пятой и шестой «на коня», 
ты прошепчешь: «Не кончайте в меня…» 

Перестанет истребитель кружить, 
как бы это, не кончая, прожить? 
Позабудут цикламены цвести, 
после смерти – не кончают, прости. 





* * * *
Пускай ты – глупая блондинка, 
прошедших уровней не жалко, 
Любовь – по-прежнему «бродилка» 
и бесконечная «стрелялка», 

«стратегия», в которой крейсер 
лишен защитных оболочек… 
Как много устаревших версий, 
о, Разработчик! 

И я искал свои аптечки, 
мочил инопланетных гадов – 
у черной марсианской речки 
с базукою и в бакенбардах. 

В плену у ядовитых слизней, 
не плачь, Наташа Гончарова, 
моя игра – длиннее жизни 
и, может быть, честнее слова.





НАЕМНИКИ
1.

Пристрою на свои колени что-нибудь пушистое, живое:
щенка «афганца», персидскую кошку, ребенка с другой планеты,
буду гладить, сюсюкая: «Теперь нас двое, 
полетели, разогревать котлеты…»

Мой молчаливый друг, маленький иноверец,
будем готовить ужин или спасать планету?
Пусть в наших дюзах сгорает кайенский перец, 
пусть надвигается тьма со скоростью света.

Можно любое чудо призвать к порядку, 
счастье в анабиозе – синее, как жар-птица, 
вакуумные полуфабрикаты, тухлые звезды всмятку,
нечеловеческая музыка льется и чуть дымится.

Выйдем на мостик, «салаге» намылим холку, 
метеорит перекрестим лазерной пушкой, 
вот, полюбуйся – штурман выносит елку
прямо в открытый космос, вперед макушкой.

2.

На черной тумбочке – луна,
презервативами полна,
а в тумбочке идет война,
и кровью харкает зурна -
убитых до хрена.

А кто живой, стоит на том,
где Лермонтова третий том,
а рядом в клеточку тетрадь,
и можно в бой морской играть.

На самой нижней полке – ад,
носков нестиранных парад,
инструкция к системе «Град», 
и газават.

Хозяин тумбочки уснул,
он видит горы и аул,
он слышит вертолетный гул.
течет река Киндзмараул…

А рядом с ним не спит жена -
она у русских спижжена.





* * * *
На сетчатках стрекоз чешуилось окно,
ветер чистил вишнёвые лапы.
Парусиною пахло и было темно,
как внутри керосиновой лампы.
Позабыв отсыревшие спички сверчков,
розы ссадин и сладости юга,
дети спали в саду, не разжав кулачков,
но уже обнимая друг друга...
Золотилась терраса орехом перил,
и, мундирчик на плечи набросив,
над покинутым домом архангел парил...
Что вам снилось, Адольф и Иосиф?





* * * *
как его звать не помню варварский грязный город 
он посылал на приступ армии саранчи 
семь водяных драконов неисчислимый голод 
помню что на подушке вынес ему ключи 

город в меня ввалился с грохотом колесницы 
пьяные пехотинцы лучники трубачи 
помню в котле варился помню клевали птицы 
этот бульон из крови копоти и мочи 

город меня разрушил город меня отстроил 
местной библиотекой вырвали мне язык 
город когда-то звали Ольвия или Троя 
Санкт-Петербург Неаполь станция Кагарлык 

там где мосты играют на подкидного в спички 
город где с женским полом путают потолки 
на запасной подушке вынес ему отмычки 
все мое тело нынче сейфовые замки 

и заключив в кавычки город меня оставил 
можно любую дату вписывать между строк 
кто то сказал что вера это любовь без правил 
видимо провокатор или Илья пророк 

а на душе потемки чище помпейской сажи 
за колбасою конской очередь буквой г 
помню как с чемоданом входит Кабанов Саша 
на чемодане надпись Дембель ГСВГ. * 

* ГСВГ (Группа Советских Войск в Германии)