Онтологические прогулки

О диалогах Жана-Клода Карьера и Умберто Эко

«Не надейтесь избавиться от книг!» – это изданный в 2009 году
сборник бесед журналиста Жана-Филиппа де Тоннака с известным
французским сценаристом Жаном-Клодом Карьером и знаменитым
итальянским писателем Умберто Эко. На русском языке эта работа
появилась в 2010 году в издательстве «Симпозиум» в переводе
Ольги Акимовой. Не только из аннотации на обложке, но уже из
самого названия сборника становится очевидным, что речь в нем
идет о войне, объявленной электронными ридерами бумажным
книгам. «Как чтение с экрана изменит то, к чему мы пришли,
листая книжные страницы? Что мы выиграем от этих новых маленьких
книжек, а главное, что потеряем?» (с. 8). Но, строго
говоря, проблеме оцифрованных текстов посвящены только первые
пятьдесят страниц сборника, а остальные двести с лишним скорее
описывают всевозможные вехи истории книги.

Поначалу вызывает недоумение, что такой известный ученый-семиотик,
как Эко, в этих интервью уделяет столь мало внимания
принципиальной разнице в культурных кодах между электронными и
бумажными носителями, предпочитая поразмышлять о различии в
способах хранения информации, личном комфорте читателя и
индивидуальных привычках. Кроме того, сборник переполнен
всевозможными отступлениями на исторические и искусствоведческие темы,
порой любопытными, но зачастую далеко выходящими за рамки
заявленного сюжета. Карьер и Эко цитируют множество авторов от
Якоба Беме до Альфреда Жарри, вспоминают курьезные
высказывания издателей о Мелвилле и Прусте, рассказывают о забытых
поэтах эпохи барокко и даже о таксистах, зачитывающихся
Гуссерлем. Затем следуют уже не столь увлекательные обсуждения
библиографических раритетов и откровенно скучные истории Эко о
том, как ему удавалось приобрести средневековые издания в
пять раз дешевле их истинной стоимости. К середине книги
возникает впечатление, что два коллекционера просто собрались
побеседовать о своих библиотеках. Кажется, что в этих играх
эрудиции постепенно тонет основной вопрос: в чем же все-таки
заключается разница в восприятии текстов с экрана и с
бумажного листа, которая не дает возможности безболезненного
перехода от книги к компьютеру?

Вместе с тем, сами беседы об эволюции книги от свитка к инкунабуле и
от письма к печати содержат множество отсылок к богатейшей
традиции бумажной книги, с которой торопятся расстаться
потребители, завороженные однодневными электронными гаджетами. И
из разрозненных мыслей Карьера и Эко можно выделить немало
любопытных взглядов на эту проблему сквозь призму семиотики.

В этих беседах появление книги неоднократно сравнивается с
изобретением колеса или ложки – то есть созданием предмета, мало
поддающегося радикальной модификации. Если же представить себе,
что какие-то серьезные изменения этой формы возможны, то они
неизбежно повлекут за собой отказ от наиболее важных
функций. Современный человек и так проводит огромное количество
времени перед монитором, и стоит ли торопиться интегрировать в
это пространство книгу? «Эти новые средства, хотим мы того
или нет, переворачивают наш привычный образ мысли и отдаляют
нас от мыслительных привычек, приобретенных благодаря
книге» (с. 44). Несомненно, новые средства способны принести
новые мыслительные привычки, но всегда ли они способны стать
альтернативой старым? По мнению Карьера, «каждая новая техника
требует длительного освоения нового языка, тем более, что
наше мышление уже сформировано языками, предшествовавшими
появлению этого новшества... Техника ни в коем случае не
является просто одним из удобств. Техника – это требование,
предъявляемое нам» (с. 43).

Эко и Карьер убедительно показывают, что интернет и электронные
книги составляют единое культурное пространство, во многом
отличное от традиции библиотек и бумажных книг. И появление этого
пространства совсем не случайно совпало по времени со
вступлением человечества в эпоху ускорения жизни и тотальной
власти поверхностного знания. «Ускорение, вызывающее постепенное
ослабление памяти. Наверное, это одна из самых неразрешимых
проблем нашей цивилизации», – замечает Эко (с. 27).
Оценивая эволюцию аудивизуальной культуры Карьер делает вывод, что
«с появлением видеоклипов мы дошли до такого ритма, что если
пойдем еще дальше, то уже перестанем что-либо видеть» (с.
45). Именно изобилие информации делает возможной эру
поверхностного знания – открывает культуру, не способную отсеивать
ненужное, а значит par excellence стирающую разницу между
поверхностным и глубинным знанием, потому что последнее
утрачивает былую ценность. И авторы книги связывают пришествие этой
эры не только с законами коммерции, но и со сферой
идеологии: «Вдохновителем культурной политики нацизма был Геббельс,
прекрасно разбиравшийся в новых средствах информации: это он
придумал сделать радио основным вектором коммуникации.
Победить книжную коммуникацию средствами массовой информации...
Пророческая идея» (с. 221). Вполне объяснимо, что реклама и
короткие новостные блоки быстрее приспособились к
электронному формату, чем философские трактаты и художественные
романы.

Сосредоточение на эстетическом или научном объекте покажется
архаизмом в культурном пространстве, которое превращает книгу в
разновидность гаджета, совмещающего музыкальный плэйер с
электробритвой. Это можно сравнить с просмотром театрального
спектакля в помещении супермаркета. Мы начинаем читать книги так
же, как слушаем музыку в режиме shuffle или смотрим
кинофильм в уголке компьютерного экрана, совмещая просмотр с
общением по ICQ, электронной почтой и блужданиями по Интернету.
«Как только вы кликнете мышкой, чтобы продвинуться дальше, вы
тут же забываете все только что прочитанное, все, благодаря
чему вы добрались до этой страницы, висящей на вашем экране»
(с. 260).

Кроме того, большим недостатком выкладываемых в интернет текстов,
пополняющих электронные ридеры, оказывается их
неотредактированность. Это пространство, мало контролируемое авторами книг,
и потому вероятность изменений в шрифтах, строфах и даже
содержании текстов сильно возрастает. По мнению Эко,
международное научное сообщество пока остается единственным реальным
противовесом для бессистемных, поверхностных и зачастую
недостоверных потоков информации интернета, в которых даже
ссылки на часто изменяющиеся адреса страниц оказываются
ненадежными.

Большой интерес представляют писательские наблюдения Эко и Карьера,
в течение многих лет работавших как с электронными, так и
рукописными текстами. «Когда я пишу сцену для кино и мне нужно
шесть страниц, чтобы ее рассказать, я предпочитаю держать
эти шесть страниц перед глазами, чтобы оценить ритм...
Компьютер мне этого не позволяет», – замечает Карьер (с. 109).
«Против всякого ожидания компьютер не сокращает промежуточные
этапы, он умножает их количество», (с. 110) – утверждает Эко,
вспоминая, что прежде рукопись невозможно было отдавать в
набор бесконечное количество раз, а теперь писателю постоянно
угрожает вечное погрязание в исправлении деталей и
отдаление от восприятия произведения в его целостности. Стоит
заметить, что нечто подобное происходит в большинстве сфер,
сменивших аналоговые технологии на цифровые: звукорежиссеры теперь
посвящают недели компьютерному исправлению фальшиво
записанных нот, а фотографы снимают с расчетом на доработку
изображений в Photoshop.

И все же главный пафос Эко и Карьера не в ответном объявлении войны
электронным книгам. Речь скорее о том, что использование
расширенной гаммы возможностей в этом случае оказывается более
разумным. Похожая ситуация складывалась, когда кинематограф
угрожал вытеснить театр, а электронная музыка противостояла
живой. Мы имеем дело с разными знаковыми системами, и в
данном случае, принципиален уже не вопрос о том, какая из них
лучше или хуже, но сама проблема различия. Во-первых,
множество изданий в принципе неспособно к цифровой жизни: богато
иллюстрированные гравюры средневековых фолиантов или самиздат
русских футуристов будут на экране ридера выглядеть
абсурднее, чем IPad на алтаре у священника. Но кроме того, и не
соотносимые со сферой книжных арт-объектов произведения,
создававшиеся без расчета на электронный носитель, в цифровом виде
тоже окажутся сильно отличными от оригинала. Можно провести
аналогию с исполнением Баха на электроскрипке – те же самые
ноты вызывают совершенно иной эффект, чем в случае с
акустическим инструментом. Возможно, некоторый баланс могло бы
внести появление художественных произведений, написанных
непосредственно для электронных носителей (первыми пролегоменами
такого рода текстов можно считать, например, романы Милорада
Павича), хотя и сама эта идея сразу ассоциируется с
коммерцией. Но на сегодняшний день разделительная полоса проходит,
прежде всего, не между различными форматами, а между глубинным
и поверхностным знанием.