Литературная критика

Система персонажей романа «Братья Карамазовы» как феномен богословских исканий Ф. Достоевского

(Републикация статьи от 27 сентября 2016 года по случаю 200-летнего юбилея Фёдора Михайловича Достоевского.)

Братья Карамазовы образуют единую макроличность и символизируют все человечество, в котором отразился образ Божий, отразилась Божественная Троица. Однако для современного невоцерковленного читателя братья Карамазовы - некое подобие Рублевской Троицы. Это заблуждение основано на безупречных с точки зрения богословия взглядах самого Достоевского. «Братья Карамазовы» - роман богословский, и именно это определяет его структуру.

Роман невозможен без конфликта, следовательно, система персонажей, отражая конфликт, должна строиться на антитезе, на противопоставлении конфликтующих групп героев, что иногда отражается в названии произведения – «Отцы и дети», «Война и миръ».

Достоевский преодолевает эти устойчивые представления о структуре романа, в котором важен не конфликт, а единение героев. История духовного воссоединения братьев становится основным предметом исследования и повествования в последнем незавершенном романе Достоевского.

<—  Николай Теддер. Ф.М. Достоевский "Братья Карамазовы". Впечатление от прочитанного романа.

Обратим внимание, насколько различны их характеры. Старший, Дмитрий, - воплощение широкого разгула, широты русского характера, которую он сам бы сузил: «Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом Содомским. Еще страшнее кто уже с идеалом Содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его, и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил» (9, 123). Мы наблюдаем за Дмитрием, когда он предается разгулу с цыганами, увеселяя их песнями Грушеньку (представляющую собой аллюзию на адамово яблоко), из-за которой соперничает и с собственным отцом, и с неведомым ему польским офицером. Затем встретим его на скамье подсудимых, а о широте и страстности карамазовской натуры будет свидетельствовать уже его защитник: «Широк Карамазов, сами же вы кричали про две крайние бездны, которые может созерцать Карамазов» (10, 248). Достоевский воплотил в Дмитрии прежде всего необузданную желающую стихию.

Вспомним, что в святоотеческой традиции принято выделять три силы души: разумную, раздражительную и желающую, которые соответствуют голове, сердцу и низу (чревоугодию, вожделению) человека. Эти три силы души человека – и есть Троица – то есть сам Творец, отразившийся в творении.
Воплощением низа, или земляной карамазовской силы, стал Дмитрий.

В среднем брате, Иване, сосредоточилась разумная сила человека, поколебленная демоническими искушениями.
В душе Ивана не только Содом и идеал Мадонны сходятся, но сходится Иуда со Христом. Рассказывая о страданиях детей, Иван сам чувствует себя страдающим ребенком, обиженным собственным отцом – и иконой страдающего сына человеческого является Христос. Но «Поэма о Великом инквизиторе» посвящена Иуде-инквизитору, предавшему идею христианской свободы, в которой богословы видят образ Божий в человеке. Иван бессознательно чувствует свое сходство с Иудой, поэтому ему нужен Иуда – благодетель Христа. Как страдающий ребенок, Иван чувствует себя гонимым мучеником, и ему нужно сакральное оправдание собственного неприятия страдания – ему нужен избегший страдания Христос.
Иван – мученик мысли, богоискатель, который не хочет найти Бога, потому что больше возлюбил свою обиду на отца, свою детскую слезиночку, которую не может положить в основание здания всеобщей гармонии, а поэтому и не может простить, и уверовать во Всепрощающего, и воскликнуть вслед за Алешей: «Но Существо это есть, и оно может все простить, всех и вся и за все, потому что само отдало неповинную кровь свою за всех и за все. Ты забыл о нем, а на нем-то и зиждется здание, и это ему воскликнут: "Прав ты, Господи, ибо открылись пути твои" (9, 276).

Счастье на слезинке ребенка – иллюзия, с которой борется Иван, верящий - вопреки собственному опыту и рассудку и совершенно в духе Ренессанса, - что рай на земле возможен. Христианское учение о земном счастье, которое проповедует Достоевский, коротко может быть сведено к формуле «радость-страданье», то есть страдание человечества, изгнанного из рая, и тоскующего по нему. Это страдание порождает жажду Богообщения. Тоска по небу делает человека странником и страдальцем на земле, но это страдание – радость, ибо она возвышает человека над миром. Страдание же людей, забывших Бога, коренится в той же оторванности от Творца, но они не осознают подлинных причин своей духовной неудовлетворенности и земной неустроенности, находя им другие, чисто материалистические объяснения. Достоевский полагает, что пока государство не преобразилось и не слилось с Церковью (отсюда хилиазм Достоевского), в земной жизни не может быть счастья – ни на слезинке ребенка, ни без нее.

Достоевский показывает, как растлилась умственная и жалеющая силы современного человечества. Лишь сердечность может дольше других сил души противостоять искушениям века.
Алеша – воплощение сердечности. Это живое сострадательное сердце, готовое выслушать исповедь каждого из братьев, готовое любить бедняжку Lise. Это сердце прозорливое, угадывающее мысли Ивана. Это сердце, горячо страдающее оттого, что после смерти от тела старца Зосимы стал исходить тлетворный дух. Одним из прототипов старца Зосимы был святой Амвросий Оптинский, плоть которого сначала стала издавать запах тления, – ставший платой за славу, полученную им при жизни, – а затем, как бы искупив свой невольный грех, – старец заблагоухал.

Человек, созданный по образу Божьему, троичен – братья Карамазовы – это образ всего человечества, с его вожделеющей, сердечной и разумной силой. Каждый из братьев в начале романа становится персонификацией одной из сил души человека.

Христианская антропология заимствовала из античности (Марков Д.И., с. 197) мысль о трехсоставности души, дополнив эту идею представлениями о Троичности Бога. То есть трехсоставность человеческой души – одно из проявлений образа Божьего в человеке. Словом, голова, сердце и человеческий низ, то есть чрево и низ туловища, являются соответственно средоточиями таких сил души, как разумная, раздражительная (гневательная) и, наконец, желающая (вожделеющая, похотная). Эти силы души даны человеку в качестве отдаленного прообразования трех ипостасей Троицы. Причем вопрос, какая из частей души какой ипостаси соответствует, - в святоотеческой литературе обычно не рассматривается. Здесь важна сама идея богоподобия тройственной души человека непостижимой и таинственной Троице.

Святой Евагрий монах в наставлениях о деятельной жизни задолго до Фрейда связал болезни разных частей души человека с разными видами снов, ибо сновидения, представляющие «встречи с знаемыми, пирования с родными, хоры жен» свидетельствуют о необходимости уврачевать похотную часть души, а страхования являются признаком того, что «нам надо попещись о своей раздражительной части…» (Добротолюбие, Т.1, с.586)

Но почему же братьев четверо? Зачем нужен Смердяков? Это становится ясным, если усвоить более сложную структуру сил, действующих в человеке, которую предлагает преподобный Иоанн Дамаскин в «Точном изложении православной веры»:

«Нужно знать, что разумное [начало] по природе владычествует над неразумным (бессловесным). Ибо силы души разделяются на разумную и ту, которая неразумна. Но неразумного начала души есть две части: одна непослушна разуму, то есть разуму не повинуется; другая – послушна и повинуется разуму. Непослушная и неповинующаяся разуму есть жизненная сила, которая называется и силой сердцебиения, а также семенная, то есть порождающая и растительная сила, которая называется и питательной; а к этой относится и возрастительная сила, которая и образует тела. Ибо те управляются не разумом, но природой. Послушная же и повинующаяся разуму часть разделяется на гнев и похоть. А обобщенно неразумная часть души называется страстным и вожделеющим началом. Следует же знать, что и движение по устремлению принадлежит к той части, которая послушна разуму». (Дамаскин Иоанн, Преподобный, с. 211).

Но упростим эту сложную схему: сила души, не подчиняющаяся разуму, – это природная часть человека, а собственно личность состоит из разума и подвластных ему гнева и похоти.
Четвертый брат, сын Смердящей, - порождение неразумной силы человека, его природной составляющей. В мифах разных народов существуют существа, типа ундин или русалок, которые рождены стихией и не обладают бессмертной душой. Однако они стремятся обрести бессмертие через любовь. Смердяков полностью лишен способности любить – он воплощает обреченность вечной смерти, ибо он порожден непреображенной плотью и может лишь раствориться в породившей его стихии.

Иисус, исполненный Духа Святаго, возвратился от Иордана и
поведен был Духом в пустыню.
   Там сорок дней Он был искушаем от диавола и ничего не ел в
эти дни, а по прошествии их напоследок взалкал.
   И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий, то вели этому камню
сделаться хлебом.
   Иисус сказал ему в ответ: написано, что не хлебом одним
будет жить человек, но всяким словом Божиим.
   И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все
царства вселенной во мгновение времени,
   и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими
царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю
ее;
   итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое.
   Иисус сказал ему в ответ: отойди от Меня, сатана; написано:
Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи.
   И повел Его в Иерусалим, и поставил Его на крыле храма, и
сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз,
   ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить
Тебя;
   и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою
Твоею.
   Иисус сказал ему в ответ: сказано: не искушай Господа Бога
твоего.
   И, окончив все искушение, диавол отошел от Него до времени. (Лк. 4:1-13).
 

Мы видим, что искушение состоит из трех частей и нацелено на человеческое чревоугодие, гнев и гордый помысел. Эта трехчастность искушения соответствует трехчастности человеческой личности, если интерпретировать ее в контексте настольной книги Ф.М. Достоевского – Добротолюбия.
Если душа состоит из разумной, раздражительной и желающей части, то и духовное очищение должно быть троичным: желающая часть очищается через воздержание от пищи (от хлебов), гневательная – через отказ от роли царя, немыслимой без священного гнева и через творение милостыни (Добр. 1, с. 597-598, авва Евагрий Понтийский), чистота ума достигается через умное делание молитвы и отсечение нечистых движений и помыслов – например, помысла сброситься со скалы. Но чистоты ума невозможно достигнуть, не очистив предварительно желающей и гневательной части души. «Невеста из Песни Песней – образ ума, который во время молитвы созерцает свет Святой Торицы, - говорит Евагрий» (Илларион (Алфеев), с. 371).

Евангельское повествование об искушениях Христа в пустыне как раз и соответствуют троичности очищения души Спасителя от искусительных инстинктов и помыслов. Троичное искушение свидетельствует о чистоте всех трех составляющих человеческой личности Богочеловека, становится символом этой тройственной чистоты. Прп. Иоанн Кассиан Римлянин искусителя характеризует так:

«Он искушал вожделевательную часть духа Его, говоря: «скажи, чтобы камни сии сделались хлебами»; искушал раздражительную часть, когда старался подстрекнуть Его к желанию власти над настоящим веком и к желанию царств этого мира; разумную часть искушал, когда говорил: «если Ты Сын Божий, бросься вниз» (Мат.4.3-9). В этом обольщение его не имело никакого успеха, потому что по своей догадке, которую имел по ложному мнению, не нашел в Нем ничего поврежденного» (прп. Кассиан Римлянин Иоанн, с. 621)
Место действия романа – это пустыня мира и пустыня истории, которую проходит современное Достоевскому человечество.
Роман «Братья Карамазовы» повествует об искушениях, которые подстерегают разумную, сердечную и вожделеющую части души. Очищение невозможно без искушений. Поскольку книга осталась незавершенной, мы видим, как герои борются с этими искушениями, но конечной победы и истории духовного объединения братьев в романе нет, хотя именно такая концовка задана структурой романа и системой его персонажей.

Психологизм «Братьев Карамазовых» сочетается с аллегоризмом, что уподобляет роман «Пути паломника» Беньяна и средневековому аллегорическому роману, «Роману о розе», например. Можно говорить об особом аллегорическом психологизме Достоевского, который обладает двойным зрением, воспринимая современность и как проекцию вечных богословских истин, обретших лаконичный формулировки, ставшие символами и аллегориями душевных состояний, - но также воспринимая современность, и как узор, формируемый непредсказуемым потоком сознания современного ему человечества.