Литературная критика

Гимн русскому человеку
(о романе Зои Прокопьевой «Своим чередом»)

В период подписной кампании в каждом номере «Литературной России» читатель видит небольшие заметки на тему: «Почему нужно подписаться на «Литературную Россию?». Подписаться на эту газету полезно потому, что она полемична, интересна, и информирует о литературных новостях, новых авторах, о переизданиях произведений известных авторов. Часто это критика. Но именно она заставляет поискать того или иного автора, зайти в библиотеку. В наше сложное время, когда «худеют» или доживают последние дни «толстые» журналы, когда тиражи прозы (я не говорю о бульварных изданиях, любовных романах и прочей белиберде) в тысячу экземпляров для России считаются уже «достойными», легко можно пропустить «книгу года». Здесь речь пойдёт не об очередном призёре этого конкурса, а о книге, воспроизводящей события жизни страны в ХХ веке, без огульного охаивания всего и вся, без перевертывания исторических событий с ног на голову, без глумления над российской историей и русским языком. И наконец, без традиционного мата на каждой странице.

Не появись в нескольких номерах «ЛР» статей разных авторов с разбором романа З. Прокопьевой «Своим чередом», где могли бы читатели Санкт-Петербурга, например, узнать, что Челябинское издательство переиздало её книгу, прошедшую в преддверии перестройки незамеченной? Через год она поступит в одном экземпляре в Публичную библиотеку и в 2-х экземплярах в библиотеку им. В.В. Маяковского. Да и то только в том случае, если издательство (или авторы) не поленились отправить 16 экземпляров книги в Книжную палату. Тогда на выставке новых поступлений любознательный читатель может поинтересоваться, что же идёт «своим чередом». А своим чередом, оказывается, идёт жизнь русского человека со всеми её перипетиями, страданиями, болью, минутами радости, победами и бедами.

Начинаю читать и с первых строк возникает неприятие текста, поскольку «… во всех домах надсажались граммофоны» и ещё через несколько страниц тоже самое – снова кто-то «надсажается». Да и вообще в деревне с символическим названием Истошино идёт сплошная «веселуха», пьяная гульба со всеми вытекающими последствиями – и не доенными по несколько дней коровами и домашними утками, отстрелянными горе-охотниками, и… Да и глухая, забытая начальством, деревня конца 20-х начала 30-х годов как-то предстаёт совсем не такой, какой мы её увидели в «Деревне» И.А. Бунина, или «Подлиповцах» Ф.М. Решетникова, где все дома добротные, украшенные резьбой, где в погребах (не винных, а обычных деревенских) хранятся бутылки с «шанпанским» для приезжего советского начальника… И сразу же – «не верю». С трудом верится и в то, что вся деревня, за исключением одного дома, признана кулаками и отправлена на лесоповал для строительства новой жизни. Но вот после этого приходит «вера» и читатель начинает понимать, что эта развесёлая жизнь богатой деревни мастеровых людей, не умеющих ни сеять, ни пахать – всего лишь метафора, представление автора о «райской жизни», вроде сказов «Бажова».

А вот реальная жизнь, вернее выживание, начнётся после, когда в глухой тайге в пятидесяти км от ближайшей станции «Петушки» высадят всех этих «раскулаченных строителей новой жизни». Вот здесь-то и проявятся те черты русского характера – и несгибаемость, и непобедимость, и сердечная доброта, и незлобивость, и нравственная чистота, и талантливость, и стремлении к знаниям, и бескорыстность – которые были типичны для лучших героев литературы советского времени (кто не помнит «Судьбу человека» Шолохова?), востребованы литературой немодного в настоящее время, чтобы не сказать ненавистного, направления соцреализма, и которые начисто исчезли в романах рыночного времени типа «Асана» Маканина или «Чеченских рассказах» Карасёва. И актуальным символом сегодняшней действительности России, судьбы её многострадальной деревни, прозвучат слова о том, что «Вокруг Истошного вырастет травяной и кустарниковый лес». Жизнь деревни оборвалась, и только серый в яблоках жеребец – вожак одичавшего табуна «лишь раз приведёт табун в деревню – кони разбредутся, постоят у своих домов, снова стабунятся на зов вожака и уйдут навсегда …».

И жители деревни «стабунятся» вокруг вожака – главного героя романа – Нила Краюхина и пойдут в новую жизнь, полную бед, горя и лишений, и выживут, – вопреки всему. Вот с этих страниц и зазвучит гимн русскому человеку – умельцу, страдальцу, патриоту.

Впрочем, в романе нет высоких слов о патриотизме, любви к родине, служению ей. Это роман о выживании в период индустриализации и войны. Автор вроде бы создаёт энциклопедию жизни русского человека, и как в энциклопедии, где кратко излагается сущность того или иного вопроса, так и в романе исторические вехи жизни обрисованы кратко, чуть ли не штрихами. Но они есть все. Тут и раскулачивание, и проблемы индустриализации – вербовки людей на стройки, и репрессии, и реабилитация – восстановление в правах Нила Краюхина, и первый трактор, и праздник стотысячного трактора, и первая женщина-лётчица, и война, и эвакуация заводов из прифронтовых районов, и восстановление их на Урале, и судьба беспризорных детей, и детский труд на оборонных предприятиях и…. На фоне этих кратких энциклопедических характеристик эпохи один за одним встают образы русского человека.

Не одноплановые, не схематичные, это люди во всём многообразии их характеров. Нил Краюхин, самоотверженный организатор, не превратился в машину по исполнению приказов, – это открытый и чуткий человек, для которого нет чужого горя. «Однажды Нил Краюхин, совсем почернев головой, перестанет спать, будет только работать, строить стальной гигант и думать, думать о себе, об Усте, о том, как помочь фронту и всем обездолненным. (…) …Он испуганно переведёт взгляд на таловый берег и вмиг его чёрная голова станет белой. Тощие, синие, голые какие-то странные зверёныши – дети рылись в камышовой тине, выискивая корни. ( …) Он так и никогда не узнает, что видел среди других синюшных ребячьих тел скрюченное тело своего сына с робким цыплячьим пушком внизу живота и с горькими мудрыми глазами уставшего старца».

Молодой инженер-самородок Илья Фофанов «русокудрый, вислоплечий парень в хилой одежонке тоже «и знать не знал, и ведать не ведал, что стоит перед бетонной стеной, сделанной когда-то руками отца», к концу третьих суток находит решение, как выкопать котлован в готовом цехе, не разрушив его. И он же, увидев «приблудника» – детдомовского рыжего мальчишку отдаст ему не только сухари, но и свои валенки, а позже попросит «авансом» Сталинскую премию, к которой он представлен, чтобы купить на них тысячу детских валенок «мальчишкам– детдомовцам и всяким приблудникам, которые здесь». Юный представитель поколения 90-х годов, воспитанный в идеалах эгоцентризма, прочитав такое, только ухмыльнётся. Трудно сказать, действительно ли имел место такой факт или это очередная метафора Зои Прокопьевой, но чем бы то ни было, – он отражает действительно и русскую сердобольную душу, и ту атмосферу взаимопомощи, которой отличалось советское время.

Можно, наверное, критиковать «коммуну истошинцев» в том идеализированном виде, в каком она представлена автором, когда все едины, за исключением одной семьи. Коммуну, в которой практически нет разногласий, а царит (за единичными исключениями) «тишь и гладь, и божья благодать». Несомненно, это идеализация, но и она часть величия души русского человека, готового бескорыстно поделиться последним с любым, и особенно с детьми. Как отличается эта мораль от морали сегодняшнего дня, насаждаемой хозяевами жизни! Нужна ли литература со столь высокой нравственной позицией читателю сегодняшнего дня? Думаю, необходима. Ведь ему постоянно твердят: «страна дураков», «совки», «Иванушка-дурачок». А вот какими были жители этой страны, в каких жесточайших условиях они не только выстояли, но и остались сильными людьми, как духовно сильными, так и просто физически сильными.

Женские образы нарисованы скупыми красками, но как жизненно! – прочитав роман, никого не забудешь. Вот Шурка-охотница, которая после гибели девяти мужчин, заблудившихся в лесу: «В крещенские морозы она поднимется ночью, выйдет на крыльцо барака и под жёлтой луной в глубоком снегу увидит у копешки сена стадо лосей. Вернётся Шурка тихо в барак, возьмёт ружьё, пули и, не сходя с крыльца, одного за другим уложит пятерых матёрых зверей. Обессилевшие жители так и не проснутся». Не забудется и синеглазая Катерина, которая в лаптях пройдёт на сцену ресторана к пианино, чтобы сыграть произведения Грига. И позже она же, на которой «висит три статьи и все до расстрела» требует правды у усталого следователя, а когда тот задремал, избитая, больная, но не сломленная женщина на допросе «встала, подняла шинель и укрыла плечи следователя. Снова неслышно села на стул, поджала ноги. Не было ярости, злости на этого человека (…) Была только нестерпимая тоска и боль в груди». Не забудется и мать погибшей в схватке с медведем Шурки-охотницы – Федоры Лукьяновой, которая забредала в барак к детдомовским ребятишкам и приносила, «то корзину пучочков зелёного лука или укропа, то сухарей или яиц». Та самая Федора, которая, набрав несколько корзин яиц, чтобы обменять их на базаре на одежонку для истошинских ребятишек-сирот, которых приютил Нил Краюхин, по дороге на базар раздала все их до одного голодным детишкам из эвакуированных семей. И позже она же пройдёт сквозь колючую проволоку, чтобы «раздаривать пленным немцам сухари и яйца» в главе романа, названной автором «Горе горькое». Я не стремлюсь рассказать о всех героях и героинях романа, – это прерогатива будущего его читателя.

Но о стиле писательницы нужно сказать несколько слов. Да, в первых главах появляются даже в повествовании, а не только в разговорной речи персонажей слова местного говора, некоторым из которых следовало бы даже дать объяснение в примечаниях. Но каждый герой произведения говорит своим языком, с особенным характерным колоритом. Этот роман характеризует, в первую очередь, – хороший стиль, владение простым, добротным и ясным русским языком. В современной литературе это вещь, увы! нечастая. Как надоели, в современной литературе как штампы и банальности, так и экзотические выверты , которые в изобилии просто мешают понимать смысл произведения, если он вообще есть. В романе З. Прокопьевой чувствуется зрелый и выверенный литературный вкус. Автор – сложившаяся творческая личность.

Роман заканчивается словами: «В тяжком ожидании Победы Нил Краюхин торопился работать, жить и строить этот завод по закону военного времени и – своей совести». Правду жизни русского человека «по закону совести» и несёт Зоя Прокопьева читателю, поэтическое повествование о трагических событиях жизни тех лет. Но, вопреки всему, роман оставляет светлое чувство. Это действительно гимн русскому человеку – мужчине, женщине, ребёнку – через тернии сохранившему чистоту души.

И закрывая эту книгу, возвращаясь к событиям и людям сегодняшнего дня, с его идеологией общества потребления, эгоцентризма, извращения сути патриотизма, мракобесия и постоянной лжи, которую мы слышим, с содроганием думаешь о том, как много мы потеряли за эти перестроечные и постперестроечные годы. Кажется, мы потеряли не только великую страну, но и русскую душу. А вот роман Зои Прокопьевой даёт, хотя и робкую, но всё же надежду на её возрождение. Хотелось бы этого.

г. Санкт-Петербург