Литературная критика

Критика критики (не чистого разума).
Субъектив

В наше рыночное время писательского бума критика из критики превратилась в некое подобие сладчайшего сиропа, которым в избытке поливают не только произведения, но зачастую и самого автора. Особенно этим грешат так называемые журналы и альманахи, издаваемые за счёт средств самих авторов. В одной творческой организации или в одном ЛИТО всегда найдётся друг или подруга, готовые выразить свои восторги и ахи, а уж кто оплачивает публикацию, это, как говорится, «коммерческая тайна». И полился поток елея со словами: «конгениально», «великолепно», «блестяще», «ах, как народно», «мне понравилось»… Последняя фраза мне нравится больше всего, так как она отражает субъективное мнение читателя и льёт бальзам на тонкую душу истосковавшегося от «работы в стол» автора. А уж если при этом богатое поэтическое восприятие диктует критику или критикессе восторженные эпитеты или метафоры типа: «певец потусторонней сини», «претензия на демиургиевость», «из Бытия в Инобытиё», «картина божественной поляны» (это о носовых платках – Т.Л.)», «нисхождение на ядерный уровень», « антропология небытия – в отражениях сгущённого мифа», «особая сила хотения иного», то и у читателя часто с особой силой возникает хотение иного: и иной литературы, и особенно иной критики

Этого иного в наше время настолько немного, что выход в свет книги критики является уже событийным. Хотя нельзя отрицать, что есть и иное: К. Кокшенова, В. Топоров, Г. Муриков, и даже медоточивая и либеральная Т. Батурина порой капнет несколько капель дёгтя в бочку мёда. Отрадно видеть в «Литературной России» постоянные обзоры выпускаемых книг под рубрикой «Изумляемся вместе с…», обзор публикаций в различных журналах – «Журнальный зал», несмотря на то, что зачастую автор Е. Ратникова не выходит за рамки простого перечисления обозреваемого, ограничиваясь ученическим хорошо – плохо. В этом аспекте поворот журнала «Аврора» от православного славословия к молодёжной тематике и критике привлекает внимание, и даже радует. И если из первой запланированной дуэли молодых критиков «Авроры» и «Невы» пока сделан один выстрел, естественно молодыми авторами «Авроры», то ответного выстрела пока не последовало. Впрочем, молодые авторы, с моей точки зрения, стреляли «холостыми» – серьёзного критического разбора не прозвучало. Да и как могло быть иначе? Автор всегда хочет публиковаться; толстых журналов не так много, вот и приходится порой присесть в почтительном реверансе. А вот «Аврора» 2010 года порадовала читателя, во-первых, прекрасной статьёй признанного мастера пера А. Рудалёва «Человек горизонтальный», анализами рассказов сборника «Для тебя» двух авторов Н. Алексютиной и Я. Литовченко, полупамфлетом-полупасторалью В. Ершова «От «Вокзала» до «Окна» или Митрофанушки от литературы».

И если Н. Алексютина играет без фальши, строго следуя классическим дирижёрским навыкам, то Я. Литовченко пытается полемизировать со всеми и вся с юношеским максимализмом единственного и ещё непознанного, но и вообще непознаваемого своего «Я». Цит.: «Автор, с чего ты решил, что это для меня? Откуда ты знаешь, кто я? Каковы мои вкусы, устремления, идеалы?». Молодёжи не нравится «….явная способность авторов к созерцанию прошлого, порой в ущербу (сохранена авторская орфография –Т.Л.) настоящему», впрочем, это и понятно: интересен сегодняшний день, а для раздумий о прошлом и его связи с настоящим, без которого нет будущего, время придёт с приобретением жизненного опыта. Но обе рецензии по-своему интересны и вызывают желание самому прочитать рассказы этого сборника, тем паче, что он представляет собой антологию Гражданского Форума России, а в современной литературе так мало произведений с яркой гражданской позицией. Преимущественно на прилавках читатель видит глянцевый гламур, сель грязных экшнов, а зачастую даже не эротическую, а просто порнографическую писанину.

Статья же Вадима Ершова, имя (или псевдоним?) доселе мне неизвестное, показалась интересной не только попыткой анализа петербургских журналов, но именно субъективизмом взглядов и оценок, полемичностью и, даже можно сказать, предвзятостью их. Захотелось ответить автору, естественно, также субъективно.

«Митрофанушки от литературы» с девизом «не хотим ничего читать, желаем сразу называться писателями». К кому это относится?

Я тут же вспомнила недавнюю презентацию в СПР молодёжного самиздатовского журнала «ВокзалЪ» на молодёжной секции прозы Р. Всеволодова, последующее обсуждение его, детальный обзор творчества молодых старшим поколением СПР – главным редактором альманаха «Молодой Петербург» А.И. Белинским, активную дискуссию в Интернете на странице «Авроры» в Прозе ру с рецензией Л.Л. Бубновой, откликом А. Филимонова и автора сих строк. Не девиз ли молодёжи, цитируемый выше, приводит критик. Тем паче, что статья А. Белинского начиналась словами жены Смертяшкина, Нимфидоры: «Как это мертво! Как это тупо-могильно!», а оканчивалась надеждой:

«Заканчивая этот свой несколько зубодробительный обзор первого номера журнала «Вокзал», хотел бы сказать, что я не смотрю очень уж мрачно на литературную судьбу большинства авторов журнала. Мне кажется, что все эти материалы – своеобразная детская болезнь, как корь. Переболеешь ею – и получишь иммунитет. Но это лишь в том случае, если переболеешь. Опасаться следует только одного: до седин вращаться в кругу литературных Смертяшкиных и думать – что это какое-то новое слово в художественной литературе.

Если в моих, достаточно суровых словах об их произведениях авторы найдут что-то полезное для себя, я буду только рад. Если же ничего полезного не найдут, то думаю, что это нельзя будет отнести на счет Анатолия Белинского».

В этой дискуссии непокорённые молодые авторы устами своего руководителя Р. Всеволодова сформулировали свое кредо. Оказывается, ненормативная лексика, остроты типа «Сталин– Салин– Сралин», стихи с раздвоением личности вроде : «Моё тело сидело» и т.п. – это сознательные крики и вопли всех «неравнодушных» авторов, которые хотят одного, чтобы их услышали, заметили, подобно малолетнему ребёнку, который громко плачет, чтобы его услышали родители в соседней комнате. Ведь если плач будет тихим, то не придут папа с мамой. А уж потом, когда имя будет на слуху, тогда… Впрочем Евтушенко в своё время уже задал этот вопрос: «Ты спрашивала шёпотом/ А что потом, а что потом?». Так что «Митрофанушки от литературы» вроде бы идентифицированы. Читаю опус г-на Ершова дальше… Ан нет. Не те Митрофанушки. Журналу «ВокзалЪ», «стремящемуся к самостоятельности» посвящены страницы подальше, хотя и независимый критик присоединяется к точке зрения старшего поколения: « … «молодые» ещё не научились мыслить самостоятельно, преодолевать штампы и соблазны – литературные и иные – своего времени, предпочитая оглушать читателя броским удушающим либо болевым приёмом с первых строк».

И всё же не «ВокзалЪ», а возрождённый поэтом В.С. Скворцовым журнал «Невский альманах», тот самый, в который некогда захаживал сам Александр Сергеевич Пушкин собственной персоной, вызвал вспышку праведного гнева Вадима Ершова. И первым субъектом этого гнева пал зав. отделом критики «Н А», поэт Игорь Деордиев, возымевший наглость поучать читателей азбучным истинам, доводящий до их непросвещённого мнения разницу между метафорой олицетворения и овеществления. «Неужели не стыдно В. Ганичеву, Д. Каралису, О. Чупрову, В. Кокосову, Б. Орлову и другим?», – пафосно восклицает критик. Вот тут и мне захотелось объяснить критику разницу между прозаиком и поэтом: прозаик – это писатель, который пишет свои произведения прозой, а поэт – стихами. За что же должно быть стыдно прозаикам В.Ганичеву, Д. Каралису и преимущественно публицисту В. Кокосову? За то, что председатель правления Союза писателей России, приближающийся к 80-летнему юбилею, не приезжает каждый раз в Петербург, чтобы прочитать стихотворение «почвенного», как кажется Ершову, поэта Николая Михина и далее благословить его на публикацию или наложить «председательское вето»? Ситуация, мягко говоря, неудобопредставимая.

А что касается творчества критикуемого Николая Михина, то, с моей точки зрения, – это один из лучших поэтов петербургского отделения СПР, талант которого многогранен: от лирики до высот гражданственной поэзии, от юмора, порой народного и понятного широким слоям читателя до острозлободневной сатиры, бичующей язвы бандитско-олигархической современной России. Чего стоит один только его «Волчонок», парафраз на темы популярного в советское время «Орлёнка»::

«Волчонок, Волчонок, подельник хвостатый,
Ты, срок отмотав, уцелел.
Большую свободу дарует волчатам	
Честной воровской беспредел. (…)
До власти стремятся волчат миллионы	
И с ними закон воровской». (Из книги юмора «Парадоксы Овна». СПб, 2005).

Н.С. Михину свойственна и тончайшая лирика, и неожиданные метафоры:

«Я в песенном краю Кольцова.
Вокруг меня  – волшебный круг.
Весь горизонтом окольцован
В цветах зеленотравный луг.
Раскинулся, расправил плечи,
Степи широкой младший брат…» (Из книги «Два начала», СПб, 2007).

Луг, окольцованный горизонтом, младший брат степи… Поэтично, художественная метафора, автор будто бы рисует луг прозрачными акварельными красками. Или:

«Здесь Дон величав и спокоен,
Не зря его тихим зовут.
Церквей колокольные звоны,
Кузнечик, следы в лебеде…
Плывут над излучиной Дона
Стада облаков – лебедей». («Лебедянь, там же, с. 72).

Как тонко обыграно созвучие названия села Лебедянь с облаками-лебедями и высокой сероватой под цвет облаков травой лебедой. Несомненный лирический талант поэта «почвенника», как показалось колючему Ершову. Почвенника ли? Нет, истинного русского патриота.

Но восприятие поэзии сугубо индивидуально, да иначе и не может быть, ибо поэзия затрагивает самые глубокие и тончайшие «нано» -струны души, а души у всех разные. У некоторых их вообще нет. Вот и у г-на Ершова нашлось стихотворение, созвучное его натуре. Нашёл его он в журнале «Окно», составители которого пытаются найти «дерзость новых смыслов и особенно новых форм». В. Ершов выделяет «самые сильные стихи» журнала, стихи Светланы Молевой, в которых «…подлинная пульсация жизни на краю и уже за краем:

		Свет осенний, золотистый 
		Вился венчиком у лба, –
		Знать, прошла по жизни чисто ( !!!-Т.Л.)
		Эта светлая раба. (Курсив мой –Т.Л.)».

Если это самое сильное стихотворение журнала, то каковы же остальные?! Метафоры? Да есть ли они вообще? Не штампы ли это – венчик у лба, светлая раба, чисто прошедшая по жизни? Тут уж не приходится сомневаться, что даже цитируемая критиком «Гаврилиада» («Служил Гаврила хлебопёком,/ Гаврила булку выпекал») – это произведение, не уступающее по уровню, если не превосходящее «совершенные стихи» (точка зрения В. Ершова) С. Молевой.

Кстати о новизне формы: четырёхстопный хорей кажется составителям и г-ну Ершову новым словом в поэзии ХХI века?! Весьма оригинально! Но бесспорно ли?

В русской поэзии 4-х стопный хорей был самым распространённым уже в ХVIII и ХIХ веках, редким явлением были стихи 5-ти и 6-ти стопного хорея . В чём же новизна? Или это ново лишь для журнала «Окно», так сказать, первое и единственное стихотворение, написанное 4-х стопным хореем?

«Растворил я окно»,/ И увидел хорей, / «Опустился пред ним на колени»/.Здесь молиться легко,/ Только жить тяжелей./ Графоманы вокруг./ Где же гений? ( Т.Л.)

Но…. о поэтических вкусах не спорят: сколько людей, столько и мнений, сколько критиков, столько и антикритиков, а уж обиженных авторов – и вообще без числа, сколько поэтов, столько же и манифестов различных течений, истечений, истончений и иссечений. А критик… критик он всегда один на острие ножа или с кинжалом в руках, чтобы с корнем вырезать всё чуждое его взглядам и пристрастиям или вознести к небесной сини всё то, что трогает его израненное плохой поэзией и прозой сердце.

Не оставил без внимания Вадим Ершов и альманах с претенциозным названием «Синь апельсина», в названии которого увидел «незримое солнце, наполненное небесно синим – последним цветом перед истиной». Ни больше, ни меньше! А откуда известно г-ну критику, вдруг вопреки колючей фамилии ( или всё же псевдониму?) перешедшему на весьма духовно-поэтический лад, что именно синий цвет является «последним перед истиной». В радуге, воздвигнутой по библейским легендам в знак примирения между богом и человеком последний цвет – фиолетовый. Уж не кощунствует ли г-н Ершов, неся сии еретические мысли. Или это дань нашему артистическому миру и современной жизни, уже весьма поголубевшей, но к счастью, ещё не достигшей полной синевы, тем паче, что и редактор составитель принадлежит к женскому полу?

В качестве достоинства альманаха критик отмечает «незримое присутствие» ряда поэтических течений конца ХIХ и начала ХХ веков, в том числе и … футуризм. А я, увидев название журнала, подумала о постмодернистских устремлениях автора названия, который, видимо, слышал звон, да не знает, где он. У футуриста Василия Каменского в известном стихотворении «Морская» есть такие строки: «есть страна Дальняя/ есть страна Дания/ есть имя Анния/ есть имя – Я./ в пальмах раскинута/ синь – Океания/ синь – Абиссиния / синь – Апельсиния/ синь – облака». (Выделено мной –Т.Л.). И если есть страна Апельсиния с синью, то почему бы и не назвать журнал, а это тоже страна, перефразировав несколько в «Синь апельсина». Тем более, что в этом случае и кавычек не надо ставить, а сразу проявляется «новаторство» автора названия. Правда, необразованному читателю, о котором пишет в упомянутой выше критической статье Игорь Деордиев, название может показаться странным: синь появляется лишь у гнилого апельсина, который сначала покрывается серой плесенью, а затем, сгнивая до конца, превращается в липкий ком грязно-синего цвета. Но относится ли эта метафора к содержимому журнала, трудно сказать. Выходящий микроскопически малым тиражом, он недоступен читателю, его даже во всемирной паутине, где есть всё, увы! ( или к счастью для читателя ?) нет. Вот только благодаря критику В. Ершову, широкий круг читателей журнала «Аврора» сможет узнать о существовании этой библиографической редкости. Тем более ценная информация, что: «В нём, казалось бы, уже известные нам авторы предстают в ином преломлении, как сумевшие вырваться за круг своих же банальностей и штампов ( Каково!? -Т.Л.) в попытке пересотворения себя и сказать новое в литературе». Какая глубокая мысль! Читаешь стихи некоего Имярек в каком-нибудь «Невском альманахе» – одни банальности и штампы. А как только эти же строки появились в «Синем апельсине»: «Ах! Автор пересотворил себя!». Да и редактор журнала О. Соколова уже, несомненно, вошла в историю современной литературы наряду с поэтом-набоковедом и «набокоедом» Алексеем Филимоновым как основательница новой литературно– религиозной секты под названием «вневизм». Учитывая малую известность в настоящее время этого последнего течения, процитирую пару фраз из его манифеста:

«Вне-В-изм – это пребывание В – внутри традиции, но и Вне ее, словно идея полноводной Невы, дающая жизнь реке, речи, существует в очевидно обособленном измерении.

Это – бытие В – внутри определенной творческой концепции, но также Вне ее, опровергая догматизм и схоластику какого угодно течения и созидания стиха вне живого потока речи. Вневизм перенимает богатейший опыт русской и мировой культуры по кристаллизации и поиска структуры в приближении к идее красоты и красоте идеи. Целокупность идеи и символа, замысла и образа, конкретного и безличного, синтеза и воскрешения, волны и воли, влечения и отрешенности».

Впечатляет, не правда ли? И чем-то уже знакомым, прочитанным повеяло от этих строк. Ба, да г-н Вадим Ершов оказывается поклонником и адептом «вневизма»! Тогда всё становится на свои места: И неприятие народного юмора «почвенников», и критика «Молодого Петербурга» Алексея Ахматова, в котором «главенствует разрушительная, провокаторская ирония». Критик поучает редакцию «Молодого (с моей точки зрения, молодящегося – авторам от 45 до 75 лет) Петербурга»: «Концепцией подобного издания могло бы стать обращение к божественной, а не к животной природе». Возможно, и так, но тогда следовало бы сделать этот журнал органом РПЦ, или Православного союза писателей во главе с Н.М. Коняевым. Захотят ли там авторы журнала печататься? Г-ну Ершову следовало бы задать этот вопрос им. О «молодящемся Петербурге» речь пойдёт впереди. А вот заканчивая эту статью, хочу вернуться к одной животрепещущей проблеме современной литературы – неприятии юмора. То г-н Трапезников, в одном из номеров «Литературной России» изумляется юмористической книге М.Никитина «Судный день» и пишет о разрушающем влиянии юмора на душу человека, никак иначе! Ведь юмор согласно его утверждениям, пытается отвлечь человека от главной цели его жизни – спасения души. Для обоснования последнего утверждения он цитирует некоего Владимира Кузина (из журнала «Балтика»), договорившегося до того, что юмор – это орудие дьявола. Надо отдать должное Вадиму Ершову: он, витая во или вне голубых просторов и глядя извне, ещё не достиг столь высоких познаний в области дьявольского воздействия юмора, ограничился лишь призывом к петербургским литераторам перенестись в божественную синь, уйдя от ненавистной «животной» природы. Про флору, для объективности, пока ничего не сказано. Но, возвращаясь к теме юмора и его неприятию ершистым критиком, как не вспомнить В. В. Розанова, который считал, говоря о христианстве, что мы « поклоняемся религии несчастья». Он дал блестящий саркастический портрет христианина: «Аще соблазняет тебя глаз твой – вырви глаз» и «аще соблазняет правая рука» – не помню – должно быть «сломай правую руку». Но если любишь музыку – то «проткни барабанную перепонку».

И вот, без ушей, без глаз и «без правой ноги» ковыляет «христианин» к Твоему убежищу – которое есть воистину могила…».

Как жаль, что Розанов не знаком ни с взглядами на юмор Трапезникова и Ершова, ни с новейшими в – вне– извне– измами. Чтобы сказал он об этих «вневизматиках»?