Литературная критика

 

 

 

Если не сказать, что это «Песни отчаяния», то можно назвать книгу «Слежавшиеся сроки», или «Очень слежавшиеся, под камнем на душе…» От печали и грусти они «словно асфальтом рубероида крытая крыша»…

И хочется выйти из этого осеннего равноденствия, да рука не поворачивается закрыть книгу. Потому что начинаешь понимать почему: там есть уют. Откуда? Оттуда…

Когда кто-то говорит, что русские народные песни печальны и даже унылы, тот не понимает в них (и в русской душе) главное. То главное, что помогает осваивать и приручать пространства. Осваивать, приручать и наполнять огнём. Это вроде противоречие, такое же, как в приведённых ниже строках – казалось бы, какое сердце может иметь душа… А вот может. Как в этом дорожном романсе Ивана Макарова-Александра Гурилёва. Грусть-тоска, от которой «разгорается сердце огнём»…

 

 

Борис Краснов ведь ещё играет на гитаре, поёт свои песни. И не поёт народные. Во всяком случае, народных в его исполнении я пока не слышал. Но чувствуется, что они звучат в его душе и влияют на творчество…

Тема маятника и общего вагона пронизывает «Избранное» Б. Краснова. И вагон, и маятник качаются. Стихотворения разворачиваются, как крутящаяся пластинка пейзажа за окнами поезда... Хотя и «Меркнет образ великой страны…». И автору печально ещё и от этого.

Происходит ли исцеление печали? Пожалуй, нет. Да и не надо. Печаль исцеляют духовые оркестры футуристов и прочих мастеров рукоделия и наковальни, переходящие порой в диксиленд.

В стихах Борис Краснов близок и символистам, и поэтам советского времени. По настроению, интонациям. Вот и «Озеро Глушень» вдруг перекликается с «Прогулкой со снегирём» ушедшего от нас Дмитрия Толстобы. В другом стхихотворении есть даже эпиграф из Толстобы. Добрая перекличка.

Но любование природой и проникновение в природу леса у него собственные и неповторимые. Поэтому он и особенный.

О стихах Б. Краснова легко говорить его же строками, что вы, наверно, заметили, я и делаю.

Наименее удачный, на мой взгляд, цикл заключающий книгу – «Метро». Он несколько смазывает впечатление. Как будто из другой книги другого автора. Бывает.

Нервная природа самого Бориса Николаевича в стихах уравновешивается силлаботоникой. Его верлибры делают его стандартным производителем верлибров. Трудный размер. Я называю верлибры размером сознательно. Потому что так мне удобно. Хотя некоторые смешные люди наивно провозглашают верлибры вершиной поэзии… Впрочем, какая разница, где возникает настоящая поэзия. У Бориса Краснова – в «традиционном стихе». А верлибры и «античное производство» являют нам поэта имеющего мускулы и солидный запас прочности, который, думаю, автор ещё нам продемонстрирует не только в стихах, но и в прозе. Многие поэты поколения Б. Краснова и чуть старше пробовали на вкус эту «античность». И это нормально. Вроде «знака качества», но любим-то мы их за попадание в собственную интонацию и собственные истории и времена…

Добавлю ещё, что и любовная лирика у Краснова хороша.

Хорошо и то, что Борис Краснов ведёт поэтическую мастерскую. Мне приходилось с ним вести семинары, и я всегда с удовольствием отмечал его неравнодушие к творчеству молодых коллег. Да и молодые авторы чувствуют это и относятся к руководителю как к мастеру, понимая, что он – настоящий поэт.

А вообще-то мало кто выдержит такую толстую книгу своего «Избранного». Борис Краснов выдерживает. Да, он «тосклирует» (три слова перемешались здесь в одном: тоска, лира и соло)… Но делает это красиво и убедительно.

Поэтому советую эту книгу («Избранного», из довоенного) прочитать. Но учесть, что свою лепту в развитие технического прогресса инженер Б. Н. Краснов внёс. В своё рабочее время…