Онтологические прогулки

Зевс и Гера

Образ Геракла (Ἡρακλῆς) — это мифологический символ человеческого рода. Его подвиги и приключения, как и лю­бого мифологического героя такого масштаба, оказываются неким «предчувствием» или даже «аллегорическим проектом» всемирной истории, которая, как и положено всякой истории, имеет начало и конец. Вместе с тем мифическая история Геракла вписана в общую картину мироздания, в круг бытия, его вечного пребывания и становления из со­стояния Хаоса в упорядоченный Космос.

Гесиод (Ἡσίοδος; VIII–VII века до н. э.) — первый исторически достоверный древнегреческий поэт, автор поэмы «Теогония» (Θεογονία, букв. «происхождение богов»), так передает древние космологические мифы о становлении мира:

Хаос (Χάος, зияющая, мрачная бездна^[ii]) — это образ еще не оформившегося мира, а Гея (Γαῖα, земля) символизирует рождающее начало, которое дает существование первому вселенскому богу Урану (Ούρανός небо). Тартар (Τάρταρος^[iii]) означает глубинные и никому не ведомые возможности мироздания, скрытые в небытии^[iv], а Эрос — символ единства мира и одновременно устремленности к единству всякого су­щего в нем отдельного.

Единство и одновременно оппозиция Урана и Геи очерчивает не только пространство как таковое, но и границы возможного для человека представления и познания, за которыми для него, человека, нет ничего, кроме немыслимой пус­тоты, воображаемой как мрак, холод и ужас Тартара.

Союз Урана и Геи дает начало второму поколению древнегреческих богов (титанов и сопровождающих их хтонических, букв. «земляных», чудовищ) во главе с Кроносом (Κρόνος), оскопившим своего отца Урана. Кронос олицетворяет собою всё пожирающее бесконечное время, точнее, вечность (недаром говорят «кануть в вечность»). Его жена Рея (Ῥέα, от глагола ῥέω — течь, литься, струиться, расплываться, исчезать)^[v] символизирует самую существенную черту времени — его текучесть как вселенскую изменчивость, временность всего существующего. Единство Кроноса и Реи означают необратимость изменчивости от прошлого к будущему через вечно длящееся (покоящееся) настоящее.

К высшим богам третьего поколения принадлежали, во-первых, шестеро детей Кроноса и Реи, называющиеся Кронидами: старший сын Аид — бог подземного Царства мертвых; средний сын Посейдон — бог морской стихии; младший сын Зевс — верховный бог древнегреческого пантеона; старшая дочь Гестия — богиня домашнего очага; средняя дочь Деметра — богиня плодородия и земледелия; младшая дочь Гера — жена Зевса; во-вторых, дочери и сыновья Зевса: Афина — богиня мудрости и военного дела; Арес — бог неправедной, завоевательной войны; Гефест — бог огня и кузнеч­ного ремесла; Гермес — бог, провожающий души умерших в Аид, покровитель торговли, красноречия, воровства и странников; Аполлон — бог света, покровитель искусств, врачевателей и оракулов; Артемида — богиня охоты, покровительница всего живого на Земле; Дионис — младший из сыновей Зевса, дважды рожденный бог виноделия и веселья. Наконец, в число высших богов входила самая старшая бо­гиня — богиня любви и красоты Афродита, родившаяся из капель крови и семени оскопленного Урана (его фаллоса) и морской пены. Этих богов, кроме Аида, принято называть Олимпийскими, поскольку они обитали на вершине Олимпа. Аида же, старшего сына Кроноса, называли «подземным Зевсом», т.е. богом царства мертвых; его супругой стала дочь Зевса и Де­метры, Персефона. Таким образом, высших богов в древне­греческом пантеоне было не 12, как часто пишут, а 14.

«Первым среди равных», хотя он был младшим из сыновей Кроноса, стал Зевс (Ζεύς^[vi]), олицетворяющий собою миропорядок, или закон, который всегда оформляется и выявляется лишь по прошествии определенного (конечного) времени, ко­торый сосуществует с бесконечным временем Кроноса, низвергнутого в Тартар. Собственно, благодаря этому закону Хаос и становится Космосом^[vii].

Весьма примечательно, что имя Зевса Ζεύς — одного корня со словом ζεῦξις — εως ἡ, которое означает: 1) запрягание, способ запряжки; 2) наводка моста, соединение мостом^[viii]. Иначе говоря, Зевс — это «наводящий мосты, порядок». Та­ким образом, как верховный правитель Зевс выполняет функ­цию координатора и вседержителя, который обеспечивает целостность и прочность системы мироздания. В этом смысле, Зевс как бы дополняет и завершает функцию Эрота, обес­печивающего тяготение природных стихий друг к другу. Можно сказать, что Зевс — как закон или миропорядок — до поры до времени не позволяет Космосу «схлопнуться» в недифференцированный Хаос, а может быть, и до точки небытия, как это предполагал в своей онтологии Гераклит^[ix].

Впрочем, на этом роль Зевса в мироздании не исчерпы­валась. Древнегреческие поэты (особенно Гомер) давали ему множество самых разных эпитетов: «владыка и повелитель», «отец богов и людей», «высший промыслитель», «величайший из богов», «податель всех знамений», «громовержец», «эгидодержавный», «блюститель законов гостеприимства», «покровитель просящих об убежище», «спаситель», «освободитель от иноземного ига», «бог браней», «страж и покрови­тель верности», «защитник священных масличных рощ Аттики», «хранитель домашнего очага и семейных уз». Иногда Зевс вообще обособлялся от сонма богов, например, в обра­щении ὦ Ζεῦ καὴ θεοί (возможно, это можно перевести так: «О Зевс, сжигающий [всех] богов (?)» — А.Ч.)^[x], или в клятве πρὸς (τοῦ) Διός! «Клянусь [единым] Зевсом!»^[xi]. Так Зевс — бог одного из племен древних пеласгов (Πελασγικός) — стал со временем почитаться во всей Греции (Элладе). А главный культовый центр Зевса находился в г. Додоне (Δωδωναῖος, царство Эпир, расположенное на северо-западе Греции).

О «любовных» похождениях Зевса, которых было огромное множество^[xii], можно было бы написать не один авантюрный роман, осуждать или даже смаковать их^[xiii], но все же стоит помнить, что миф — это всегда религиозные, философские, космологические и социально-исторические аллегории и символы. Действительный смысл и сущность мифов о «любвеобильном» Зевсе заключается вовсе не в сексе, свойственном людям и животным, а в том, что всё это образное (антропоморфное, или человекоподобное) отображение дальнейшего (после Урана и Кроноса) становления Космоса в его бесконечном качественном разнообразии, сложнейшей системы причинно-следственных связей и отношений — в противоположность мертвенному единообразию еще не дифференцированного Хаоса.

Кроме якобы случайных связей «на стороне», у Зевса были три законные супруги: Метида, Фемида и Гера^[xiv]. В этой последовательности жен скрыт глубокий смысл.

Первая жена, Метида (Μῆτις), олицетворяла собою способность различения добра и зла, а также замысел как таковой^[xv]. Гея предсказала своему внуку Зевсу, что он будет иметь от Метиды мудрую дочь, а затем сына, который во всём превзойдет отца и свергнет его власть. Вероятнее всего, этим сыном Зевса от Метиды мог стать только Логос, о котором иногда говорят как о всё же родившемся потомке верховного бога, что подтверждается эволюцией значений этого термина в философии и религии вплоть до христианского Сына Божьего^[xvi], что не удивительно, поскольку слово Λόγος было чрезвычайно многозначным уже в античной Греции^[xvii].

Собственно, Гея и Уран уговорили Зевса проглотить Метиду. В поэтическом изложении Гесиода это было так:

Сделалась первою Зевса супругой Метида-Премудрость;

Больше всего она знает меж всеми людьми и богами.
Но лишь пора ей пришла синеокую деву-Афину
На свет родить, как хитро и искусно ей ум затуманил

Льстивою речью Кронид и себе ее в чрево отправил,

Следуя хитрым Земли уговорам и Неба-Урана.

Так они сделать его научили, чтоб между бессмертных
Царская власть не досталась другому кому вместо Зе­са.
Ибо премудрых детей предназначено было родить ей

Деву-Афину сперва, синеокую Тритогению,
Равную силой и мудрым советом отцу Громовержцу;

После ж Афины еще предстояло родить ей и сына —
С сердцем сверхмощным, владыку богов и мужей земнородных.
Раньше, однако, себе ее в чрево Кронион отправил,

Дабы ему сообщала она, что зло и что благо.^[xviii]

Схолиаст (древний комментатор) рассказывает: «Как говорят, Метида обладала такой силой, что могла превращаться во что хотела. Зевс обманул ее и, уговорив сделаться маленькою, проглотил». Таким образом, Метида — премудрость — оказалась внутри самого Зевса. Богиня была в это время бере­менна Афиною, которая, таким образом, тоже оказалась во чреве Зевса. После этого Зевс родил ее из своей головы^[xix]. Относительно эпитета рожденной Зевсом синеокой Афины «Тритогенея», который до сих пор считается необъясненным, могу только высказать предположение о том, что Афина ро­дилась сразу после традиционного в Древней Греции заупокойного жертвоприношения на третий день после «смерти» (в данном случае) проглоченной Зевсом Метиды. Этот ритуал носил название τρίτα^[xx].

Как замечает А.С. Тахо-Годи, в мифе этот акт просто констатируется безо всякого осуждения (в отличие от каннибализма Кроноса)^[xxi], но возникает вопрос — почему? Во-первых, мудрость Метиды воплотилась в замыслах Зевса. После того, как Зевс проглотил Метиду, из его головы (при помощи Ге­феста, вскрывшего топором череп Зевса) родилась дочь — богиня мудрости Афина. Во-вторых, потому что мир, устроенный исключительно по законам мысли, логики, лишенный противопоставления добра и зла, страсти, будет лишен _{развития} и жизни. Такой «идеально правильный» мир может быть только мертвым миром. Реализация этого варианта развития означала бы пустую форму без содержания (бытие без воли и чувственной материи), т.е. смерть мироздания.

Вторая жена, Фемида (Θέμιδος^[xxii]), символизировала собою формальный порядок, справедливость и правосудие. Однако и вторая жена Зевса получила отставку и заняла хотя и по­четное место на Олимпе (ее изображали сидящей по правую сторону у ног Зевса), но все же не центральное. На мой взгляд, тем самым Зевс предотвратил превращение мира в бездушную машину правосудия, которая работает беспристрастно, а потому не способна к любви, страсти, состраданию и милосердию.

Третья жена Зевса — Гера. Ее миссия состояла не столько в покровительстве брака (это функция Гименея) и домашнего очага (это функция богини Гестии), как об этом пишут в энциклопедиях, сколько в обеспечении (пусть далеко не все­гда разумных) желаний и страсти, присущих как богам, так и простым смертным, без которых ни одна цель не может быть достигнута.

Гера стала персонализацией воли и страсти — обязательного условия всякого развития, обновления мира, его вариативности и даже непредсказуемости. На это указывает само имя — Ἥρα, которое обычно переводят как «охранительница», «госпожа»^[xxiii]; но это, на мой взгляд, ошибочный перевод, который исходит из того, что Гера была женой верховного олимпийского бога Зевса. Тогда как этимология этого имени совсем иная. Слово ἤρα — это 3-е л. ед. ч. глагола ἐράω — любит, стремится, желает, страдает (терзается страстями) и т.п. Слово ἐράω нам более знакомо по имени «Эрос». Таким образом, Гера — это символ субъективации воли вселенского Эроса, и потому, на мой взгляд, самым точным переводом имени Геры было бы — страсть. Тогда становятся понятными все, казалось бы, алогичные (часто шокирующие) действия богини Геры, а главное — её место и роль в пантеоне олимпийских богов^[xxiv].

Пара Зевс–Гера — это аллегория и символ диалектического единства закона и воли, порядка и произвола, рассудка и страсти, необходимости и свободы. Жизнеспособность такого противоречивого единства была обеспечена, с одной стороны, принципом формальной справедливости (Фемидой); с другой — мудростью Афины в практическом применении этого принципа в каждом конкретном случае. Наверное, только такой «квартет» (разум, страсть, порядок и мудрость) и, конечно, присутствие как бы парящего над ними древней­шего — старше самого Урана — бога любви Эрота, мог обеспечить миру практически вечное, хотя и весьма непростое, существование и развитие, где разум борется со страстью (и наоборот), узаконенный порядок, основанный на прин­ципах рассудка, со временем всегда оказывается не столь уж разумным, а мудрость и любовь сплошь и рядом допускают ис­ключения из правил.

В этом мире пребывающих одновременно трех поколений богов, которые символизируют не столько временнýю последовательность, сколько три плана, масштаб и степень определенности бытия (бытие–небытие, пространство–время, закон–произвол), и было суждено появиться Гераклу. Его жизнь и судьба (предназначение), смерть и бессмертие обусловлены, с одной стороны, Зевсом и его супругой Герой, с другой — его земным происхождением. Поэтому обстоятельства земной жизни Геракла на каждом шагу отсылают нас не столько к олимпийским богам или к его прадеду (по матери) — «звездному» герою Персею, сколько к истокам мироздания, олицетворяемых самыми древними — хтоническими (букв. земляными) богами, титанами и чудовищами, с которыми боролся еще сам Зевс, утверждая свою власть после низвержения Кроноса. Это и было сутью 12-ти подвигов Геракла. Через рождение, жизнь и смерть Гераклу суж­дено было обрести бессмертие среди олимпийских богов и, может быть, установить свой закон вместо власти Зевса (об этом, в частности, пишет Г. Гегель, ссылаясь на толкование мифов о Геракле у Эсхила и Аристофана^[xxv]), что не исключает возможности возникновения не только какого-то аналога че­ловеческого рода более высокого порядка, но и принципи­ально иного мироустройства, хотя может оказаться лишь столь же неизбывной, сколь и несбыточной мечтой человека стать богом и сотворить новый мир по своему разумению.