Онтологические прогулки

Глава 3. СОЦИАЛИЗАЦИЯ. 3.1. Душа, как социальный фактор.

     Рассматривая менталитет человека или группы в его социальных проявлениях, мы мало интересовались его «внутренним устройством». Это – так называемый, феноменологический подход, в соответствии с которым, для нас существенны только внешние стороны явления, имеющие отношение к взаимодействиям в более общей системе, подобно тому, как большинство из нас не интересуется внутренним устройством телевизора. При таком подходе менталитет – это «черный ящик» обладающий определенными свойствами, о которых шла речь выше, устройство которого для нас не существенно. Тем не менее, существует один аспект человеческой психики, который целесообразно выделить отдельно, в силу его социальной значимости – этот аспект связан с понятиями, душа, дух, духовная (душевная) жизнь, казалось бы лежащими вне сферы научных интересов.

     Особенность этого аспекта состоит в том, что, с одной стороны, духовная жизнь есть явление сугубо индивидуальное, а с другой – духовная жизнь, протекающая в душе всего лишь одного человека, может иметь огромное общественное значение. То есть мы имеем дело с превращением личного, индивидуального явления в общественный процесс. Еще одна сторона этого вопроса касается роли духовности общества в общественном процессе, в характере его направленности и трансформации. 

     Душа – один из главных объектов внимания всех религий, важнейшая составляющая обыденного сознания, самоощущения и самоидентификации, тем не менее, к началу 20 века почти целиком уходит из сферы интересов науки, трактуемая, как мистическое понятие, рудимент прошедших эпох. Окончательно запутал вопрос о душе З. Фрейд, по аналогии с Платоном, разложив психику человека на три составляющие: бессознательное, иррациональное Ид (Оно) – инстинктивные влечения, подчиняющиеся принципу удовольствия, далее, воспринимающую, рациональную составляющую – Эго и, наконец, Супер-Эго – мораль. При этом душевные переживания трактовались, как отражение конфликта между инстинктами и моралью. Этот, воспринятый «на ура»  подход, убивал само представление о душе, как объекте научного изучения, которое с этого времени сохранилось только в термине, душевнобольной. (Я остановился на Фрейде потому, что его учение, некритически воспринятое в среде гуманитариев, очень сильно повлияло на культурный процесс. Фрейдовское бессознательное представляло собой отличный универсальный контекст для выявления скрытых смыслов произведений искусства, которые обнаруживались при, так называемой, деконструкции произведения, и уже вся мировая литература была пропущена через фрейдовский пах, и на свет божий были вытащены такие скрытые смыслы, о которых бедные авторы не только не догадывались, но не могли себе представить даже в кошмарном сне).

     Но не могут же, на самом деле, инстинктивные влечения одухотворять наше тело, сообщать ему разум, чувства и волю. А то, что наши чувства, интуитивные озарения, побуждения к действию, непреодолимая устремленность и немотивированная активность рождаются где-то глубоко внутри, в том, что принято называть, и что мы воспринимаем, как душа, не подлежит сомнению для каждого, кто пытался разобраться «в своей душе». Представления о душе свойственны всем стадиям развития человечества, то есть в высшей степени соответствуют общественному опыту, причем «качества души» человека, как правило, являлись и являются более существенными, чем «качества тела». Душа, а не тело определяет личность.

     Традиционно, представления о душе связываются с религиозным началом в человеке. «Лишь религиозный человек способен иметь подлинное живое самосознание, ощущать в себе «душу живу»; или, быть может, вернее сказать: религиозность и самосознание в этом смысле есть именно одно и то же» (С.Л. Франк, «Душа человека»). Столь радикальное заявление исследователя души видимо, связано с бытовавшим (и бытующим кое-где до сих пор) убеждением, что душа дается человеку во время обряда крещения, поэтому некрещеные люди бездушны, а «поганых» (язычников) можно вообще уничтожать без греха, (что и делалось вполне успешно). С этих позиций неверующий Сократ, призывавший к самопознанию, безусловно, был бездушен, так же как и все, кто не воспринял «благую весть», а продолжал верить в учение Будды, Конфуция, Заратуштры и даже в переселение душ. С этих позиций, человек, над которым в детстве произвели некие процедуры, а в дальнейшем он воспринял некую информацию, изменяет свою морфологию и физиологию, приобретая уникальное свойство психики – наличие души, в отличие от бездушных скотов-атеистов и прочих азиатов. (Возникает вопрос, как быть с глубоко верующими христианами, которые в дальнейшем становились атеистами? Оказывается, и на сей счет предложено не менее десятка  вариантов решения вопроса, включая сожжение на костре).

     Научный и богословский подходы к душе, в принципе, могут различаться только лишь в вопросах происхождения души и ее «спасения», но не по существу духовной жизни. Вместе с тем, психология (буквально – наука о душе) до сих пор ограничена самими возможностями научного метода, требующего твердо установленных оснований, экспериментальных подтверждений своих выводов, а также ее ориентацией на внешние проявления или симптомы психической деятельности. Не занимается наука и заведомо иррациональными вопросами смысла и цели каких-либо явлений. То есть она изучает психику (душу) примерно так же, как естественные науки изучают явления природы. Но ведь именно душа формирует смысл и целенаправленность нашей деятельности, так сказать, рационализирует иррациональность. Высшие проявления духовной жизни, вдохновение, «полет души» остаются вне «поля досягаемости» психологии.  Наука не занимается «чудесами», хотя именно явления, подобные чуду, деяния гигантов духа, создающих информационные взрывы и мощные, самоподдерживающиеся информационные волны, определяют лицо нашей цивилизации. Однако наука не может действовать, игнорируя научную методологию. В противном случае она сваливается в смесь объективных наблюдений и научных данных с мистикой, фантазиями, сумасбродными теориями и прямым шарлатанством, что в изобилии можно найти в «околонаучной» литературе. Вместе с тем, можно предъявить к психологии как науке претензии методологического порядка. Для большинства наук характерна преемственность, выраженная в принципе соответствия. Это значит, что из психологических исследований должны следовать результаты предыдущего опыта, накопленного человечеством в различных духовных практиках. На самом деле эти результаты просто игнорируются по той причине, что они имеют мистический (религиозный) подтекст. Это равносильно признанию влияния религии на механизмы психики.

     Религии и духовные практики опираются на опыт человечества, насчитывающий многие тысячелетия. Забота о душе паствы – главное направление практической работы церкви. Спасение души – цель земной жизни истинно верующих христиан. Поэтому религии обладают одним неоспоримым преимуществом перед психологией – опытом духовного воспитания и совершенствования, вплоть до высших проявлений духовной зрелости. Христианская церковь практиковала воспитание души на пути послушания, служения, подвижничества. В буддизме используют практики самонаблюдения, концентрации и интуитивного прозрения. Соответствующие формы духовного воспитания присущи всем религиям, включая самые примитивные. Религиозные духовные практики, возможно, в слегка очищенном от мистики виде, стали неотъемлемым элементом культуры, одним из важных компонентов цивилизационных различий, хотя секуляризированное общество не всегда это осознает. Например, тип классического английского джентльмена, с его достоинством, холодной сдержанностью и самоконтролем, явно уходит корнями в духовные практики пуритан и столь же явно отличается от чувственного потомственного католика или русского.

     Не подлежит сомнению, что качества души каждого человека изменяются в течение жизни, сама жизнь формирует душу. Более того, в детстве человек не ощущает своей самости (своего Я) и даже рассуждает о себе в третьем лице. Ощущение своей души, как автономной реальности, приходит к человеку в достаточно зрелом возрасте, зависящем от скорости душевного созревания, от интенсивности жизненного опыта и интеллектуальной работы. Таким образом, налицо когнитивные механизмы формирования внутреннего мира, лежащего в основаниях того, что мы называем душой. Второй важный момент состоит в том, что душа общается с сознанием, в основном с помощью чувств и интуиции. (Детали этого процесса рассмотрены в моей монографии «Эстетика и чувственное познание»). Вкратце, механизм таков. Рациональное познание (как процесс) при определенных условиях, например, многократном повторении однотипных процедур, способно переходить в чувственную форму, при которой данные процедуры закрепляются в интеллекте и выполняются автоматически и неосознанно, а сам результат передается в сознание в виде чувства. (Под сознанием мы здесь понимаем воспринимающую и осознающую часть интеллекта). Новые знания, восприятия, опыт, если они существуют в рациональной форме, могут поступать в интеллект через рассудок, либо через механизм рационализации (осмысливания) возникающих чувств. В последнем случае происходит преобразование чувственного познания в рациональное. Это новое рациональное знание также способно в свою очередь переходить в чувственную форму. Таким образом, непрерывный процесс чувственного познания состоит в рационализации чувства и последующем преобразовании рационального знания (понимания) в более глубокое чувство. Процесс чувственного познания реализуется в форме осмысливания чувств и интуитивного мышления. Общий результат чувственного познания является итогом процессов как чувственного, так и рационального познания.

     Начиная с определенного уровня познания, интеллект обретает способность генерировать новые знания вне связи с восприятием внешней реальности, а опираясь только на накопленное познание, то есть внутреннюю реальность. Эта внутренняя реальность воспринимается сознанием как душа. Самостоятельные процессы, протекающие в этой внутренней реальности, переживаются в сознании как проявления духовной жизни. Совокупное познание, накопленное интеллектом, представляет собой реальность столь же объективную и столь же материальную, как реальность и материальность окружающего мира. Эта самоорганизующаяся материя (душа) в свою очередь становится объектом познания (самопознания). Следует подчеркнуть автономность внутренних процессов, протекающих в душе, что собственно, и создает субъективное ощущение ее существования, как автономной реальности. Душа получает пищу из сознания в форме восприятий внешнего мира и общается с сознанием посредством чувств, субъективно воспринимаемых, как дух. Этот дух направляет активность личности. Сознание выполняет функцию связи души с внешним миром. Его можно образно представить как своего рода окно, через которое душа смотрит во внешний мир. Внешние (для постороннего наблюдателя) проявления деятельности души обнаруживают себя в активности и ментальности. Созревание души – процесс пороговый. После превышения определенного порога зрелости душа способна жить самостоятельно и все более укрепляется в этой способности. Духовно зрелый человек способен длительно существовать в условиях изоляции, живя только внутренней духовной жизнью. Духовно незрелый человек в аналогичной ситуации может сойти с ума.

     Подчеркнем также еще один важный момент. Поскольку душа формируется жизненным опытом, то есть познанием во всех его формах, она довольно четко отделена от еще одной составляющей психики – инстинктов. (Исключением является «высший инстинкт» – инстинкт познания) Человек, обладающий развитой внутренней рефлексией, богатым духовным опытом, способен уверенно различать, в каких случаях «говорит» душа, а в каких – инстинкты. Глубоко верующие христиане связывают проявление инстинктов с происками темных сил (дьявола) или греховными человеческими страстями, которые могут овладеть душой, если человек не будет им сопротивляться. Нерасчлененность, слабая структурированность души приводит к проникновению инстинктов в душу, их частичному слиянию. Религиозные практики уделяли первостепенное значение очищению души от инстинктов, звериного нутра, низменных страстей. И с другой стороны, культивировали возвышенное, присущее именно человеку и отличающее его от зверя.  Скажем, в христианской монашеской аскетике различались телесные (чревоугодие, похоть), душевные (сребролюбие, гнев, уныние) и духовные (тщеславие, гордость) греховные страсти. (Существуют несколько различающиеся варианты). Система духовного воспитания – христианская аскеза, практикуемая в первую очередь монахами, «превратилась в систематически разработанный метод рационального жизненного поведения, целью которого было преодоление status naturae, освобождение человека от иррациональных инстинктов, от влияния природы и мира вещей и подчинение его жизни некоему планомерному стремлению, а его действий — постоянному самоконтролю  и проверке  их этической значимости; таким образом, монах объективно превращался в работника на ниве Господней, а субъективно тем самым утверждался в своей избранности к спасению». (Макс Вебер). В буддизме помимо страстей выделялись эгоизм, гнев и нетерпимость. Обширная художественная литература со своих позиций поднимала вопросы воспитания души, пагубности страстей, их влияния на жизнь человека и общества. Например, две первых заповеди Л.Н. Толстого – не гневайся, не прелюбодействуй – явно относятся к борьбе с проявлениями инстинктов. На мой взгляд, гражданское, секуляризированное воспитание, лишенное представлений о душе, как самостоятельной сущности, в том числе подверженной влиянию страстей, ограничено в своих возможностях в сфере воспитания чувств, а следовательно – в возможностях  формирования полноценной личности. Это проявляется в нерасчлененности чувственного и инстинктивного, звериного и человеческого. Убежден, что тысячелетний опыт духовного воспитания, накопленный различными религиями, следует рационализировать и эффективно использовать, как инструмент, проверенный временем. Тем более что воспитание души само по себе не связано с религиозностью, так как это два независимых измерения процесса. Служить можно не только богу, но народу, страждущим и нуждающимся, науке, искусству, государству, спорту и т. д. А можно просто быть душевным и честным человеком с высоким чувством собственного достоинства и чувствительной совестью. И с равным успехом можно глубоко верить в бога и соблюдать все заповеди не по велению души, а исключительно из-за страха перед небесной карой. (Отметим, что восточные религии, наиболее продвинутые в вопросах духовных практик, лишены представлений о боге-творце и о вездесущем святом духе).

     В силу связи души с жизненным опытом, практикой, познанием, характер души существенно зависит от процесса ее формирования, от типа семейных и общественных отношений, наличия идейной (в том числе, религиозной) основы, уровня социализации и т. д. Преобладающая материальность, монетарность общественного сознания, отношения между людьми по типу свой-чужой, паразитизм, закрытость создают тенденцию к формированию соответствующего низкого, эгоистичного типа души и духовных проявлений. И наоборот, наполненность общественной идеей (вне зависимости от ее характера), устремленность общества на общее дело и общее благо, на единение, сочувствие и соучастие, понимание чужих проблем формируют соответствующий, высокий тип души и духовных проявлений. То есть «высоту» проявлений духа, как социальный феномен, можно характеризовать по уровню ее общественной направленности. Высота человеческого духа субъективно проявляется в чувстве собственного достоинства. Внутренним органом морального контроля личности является совесть. Развитое  чувство собственного достоинства в сочетании с совестью функционирует подобно «категорическому императиву», не позволяющему действовать против совести. Этот механизм работает не хуже, чем страх перед воздаянием за грех (нарушением табу). Кроме того, душа способна определять истину даже в тех случаях, когда логика и рациональный анализ пасуют. Истина открывается при помощи чувства здравого смысла и механизма интуиции.

     Чувство собственного достоинства – важнейшее, базовое качество души, с точки зрения социального капитала. Оно определяет честность, ответственность, верность принципам, уважение к людям – качества, играющие огромную роль в общественных отношениях. Коллективы, состоящие из достойных людей, функционируют на качественно иных началах, чем коллективы, состоящие из случайных людей, работающих по договору. Атмосфера доверия, взаимопомощи, преданности общему делу создает эффект уникальный, недостижимый организационными мерами. Организация не может создать ту целостность, на которую способна самоорганизация людей, обладающих духовной общностью, дружбой, доверительными отношениями. (Общественная роль доверия подробно рассмотрена в книге Ф. Фукуямы «Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию»). Доверие – это непосредственный действующий фактор, определяющих качественный уровень связей между людьми. Поэтому высокий уровень доверия в обществе позволяет создавать качественно более совершенные общественные структуры, однако такой уровень доверия возможен только между достойными людьми. В конечном счете, все определяется качеством «человеческого материала».

     Тем не менее, далеко не всегда формирование души человека однозначно связано с характером воспитания и социальными условиями. В самые мрачные, продажные, подлые и безысходные времена рождались личности, душа которых формировалась вопреки сложившимся обстоятельствам. (Показательна история, описанная Д. Джойсом в его автобиографическом романе «Портрет художника в юности». Нагнетание страха перед адскими муками за земные грехи, практикуемое в иезуитском колледже, где он учился, превратило его в убежденного атеиста).  Принцип «так дальше жить нельзя» рождал гигантов духа, именами которых полнится история. Бытие определяет сознание далеко не всех людей. Чем дальше ушла личность от своей низменной звериной природы, тем более независима ее душа, тем в большей степени она способна подняться над обстоятельствами жизни и проявить свое истинное призвание. Однако, чем крупнее масштаб личностей, тем реже они появляются. Формирование души среднего обывателя подчиняется общесистемному принципу обратной связи, который в данном случае хорошо выражен в народной поговорке: «Что посеешь, то и пожнешь». Добрые семена, посеянные в душу ребенка в том возрасте, когда зарождается его душа, спустя какое-то время прорастают добрыми делами, а добрые дела в свою очередь обогащают душу и укрепляют ее в доброте. Создается определенная направленность духовного процесса. Когда каждое последующее поколение возвышается в духе и общественная практика находится в гармонии с душой, а та духовная основа, которая питает душу, себя не исчерпала – общество на подъеме. И наоборот, когда потеряна духовная основа, преобладают личные материальные интересы, каждое следующее поколение начинает с все более низкого старта – общество деградирует на фоне прекрасной, обеспеченной жизни. Тенденция процесса проявляется уже на протяжении интервала в одно поколение между отцами и детьми.

     Существует убеждение (среди не самых глупых людей), что душа человека обладает врожденными свойствами, изменить которые при помощи воспитания, практически невозможно. Истоки такого убеждения, на мой взгляд, в традиционной вере в то, что человек обретает «готовую» душу, которая живет с ним до смерти, а потом покидает тело. В реальности душа формируется жизнью. Исторический опыт показывает, что духовное состояние общества может изменяться в очень большом диапазоне. (Как говорил Пушкин: «В наш подлый век…). Мощные воздействия на душу конкретного человека также могут приводить к существенным изменениям его души. (По этому поводу существует масса воспоминаний узников Гулага и немецких концлагерей). Вообще, зависимость характера человека от качества воспитания, действенность духовных практик, роль образа жизни, являются прямым свидетельством несостоятельности таких убеждений. (Такая точка зрения сродни фатализму, вере в предначертанность судьбы). Но в этом вопросе существует один нюанс. Дело в том, что инстинктивные побуждения не поддаются воздействию воспитания, они могут только контролироваться или подавляться. Это генотип человека, данный ему от природы, именно тот, с которым всю жизнь воюют монахи. Если духовная надстройка в душе человека незначительна, то роль генотипа возрастает и даже становится определяющей. Тогда это и будут «неизменные врожденные свойства души». Это свидетельство неразвитости, неструктурированности души и духовной деятельности. Ниже будет рассмотрен конкретный пример трансформации души человека под воздействием социальной практики.

     На мой взгляд, существуют глубокие, близкие к инстинктивным слои ментальности (психики), которые можно назвать социальными инстинктами. Они не столь консервативны и не столь явно выражены, как основные (звериные) инстинкты, но также видимо, заложены в генотипе и не связаны с воспитанием. Условно я бы назвал их так: семейный инстинкт, общинный инстинкт, а также инстинкт личной собственности. Можно с уверенностью утверждать, что соответствующие социальные проявления в жизни человека имеют инстинктивную, а не социальную природу, и по этой причине они изначально присущи роду человеческому и не зависят от воспитания или социальной практики. Дело в том, что подобные инстинкты присущи всем высшим животным (и не только высшим, скажем, гнездо птицы или нора рака), а у человека, как у социального существа, они должны быть выражены еще сильнее. Это есть одно из природных свойств человека, из которого происходят соответствующие природные потребности, которые имеют характер душевных потребностей, так как они носят нерациональный, инстинктивный характер. Из них произрастает роль соответствующих социальных институтов, семьи общины, этноса, частной собственности. Таким образом, многие социальные явления уходят корнями прямо в душу человека.

     Следует признать, что далеко не все люди обладают способностью к духовному росту и духовному совершенствованию, подобно тому, как не все склонны к математике или музыке. Более того, эта способность очень сильно дифференцирована, подобно интеллектуальным способностям. (Отметим, что прямой связи с интеллектуальными способностями здесь не наблюдается). Как и во всех прочих отношениях – преобладает серая масса, а потомками гигантов духа могут быть духовные ничтожества, хотя наследственность  все же играет определенную роль. В этой связи прослеживается определенная закономерность, имеющая отношение к социальным процессам. В критические моменты истории или в периоды, когда рождаются новые великие идеи или великие движения, происходит отбор и концентрация высокодуховных личностей. Таковы, например, объединения первых христиан, живущих по заповедям господним, союзы различного рода революционеров, диссидентов, тайные общества и т. п. Сообщества гонимых и преследуемых староверов пополнялись далеко не серой массой народа. Уходил в Дикое поле на юге Руси, а затем становился казаком, далеко не каждый хлебопашец. Не каждый становился протестантом и не каждый ехал в неизвестность за океан в поисках новых земель и поисках счастья. Их активность питалась силой их духа, непреодолимым стремлением к свободе и справедливости, присущим духовным личностям. В терминологии Л. Гумилева, это были вспышки пассионарности, но они были обусловлены не процессами поглощения людьми космической энергии, а вполне земным процессом естественного отбора, связанного с информационным обменом. Таким же образом происходило заселение новых пространств и освоение новых природных ландшафтов, когда старые выходили на предел своих возможностей. Пассионарные группы родственных по духу людей уходили в неизвестность и становились отцами-основателями новых этносов.

     Ситуация резко менялась, когда, скажем, христианство становилось доминирующей конфессией, когда в христианство начинали загонять огнем и мечом. Гиганты духа сразу превратились в ничтожную группку в море посредственности. И уже не душа и не заповеди управляли отношениями между людьми, а принуждение и страх. И хорошим христианином постепенно становился тот, который не рассуждает, а прилежно выполняет все ритуалы. Резко менялся характер общественного процесса, романтический период оставался позади. Происходил, в нашей терминологии, фазовый переход, излом типа развития. (Этот излом общественного процесса хорошо показан в знаменитом автобиографическом романе Н. Островского «Как закалялась сталь». Пассионариев, «пламенных революционеров» очень быстро сменили бюрократы, а революционный общественный дух столь же быстро сменился мещанским). Потомки отцов-основателей далеко не всегда становились гигантами духа. Из поколения в поколение они превращались в серую массу средних людей, пассионарный импульс угасал. (В СССР этот переход был искусственно ускорен путем физического уничтожения поколения «пламенных революционеров»).

     Духовных подвиг отцов-основателей, христианских апостолов, мучеников и подвижников за веру, «пламенных революционеров», вождей и учителей в дальнейшем мифологизируется и используется в целях воспитания подрастающего поколения, дабы продолжал гореть огонь души. Однако те, в которых наиболее сильно горит огонь души, обладают повышенным чувством справедливости и чувствительны к искажениям и извращениям идеи. Именно они становятся диссидентами, раскольниками, новыми махди, генераторами новых идей. Именно вокруг них идет формирование нового пассионарного ядра. Поэтому идеологизированные общественные системы, подвержены неизбежным социальным потрясениям. «По мере укрепления власти над окружением начинается процесс надлома и распада, а не роста» (А. Тойнби).

     Возникновение пассионарных групп – лишь один из факторов в общем системном поле явлений. Роль этого фактора весьма значительна в плане инициации новых движений и новых явлений, зачастую абсолютно непредсказуемых и неожиданных. Это как раз тот случай, когда роль личности или небольшой группы действительно становится исторической. Достаточно вспомнить основателей мировых религий, Жанну д’Арк, Яна Гуса, реформаторов католической церкви, Наполеона, лидеров политических, революционных и национально-освободительных движений, а также огромной массы создателей новых технологий, менявших ход социальных процессов. В ряде случаев личность могла сыграть роль «спускового крючка», если ружье было уже заряжено, но следует признать, что эта роль необходима и не столь проста. С другой стороны, очень непросто оценить историческую роль новой идеи, живущей столетия, захватывающей все новые регионы, трансформирующей ментальность, экономику и политику.

     В прогрессе человечества наиболее значительную роль играют именно идеи. Великая идея может родиться в голове только одного человека. (По-видимому, чем крупнее идея, тем меньше вероятность появления ее одновременно в голове двух или более человек, и наоборот). Таким образом, миллиарды людей пользуются плодами, произрастающими из трудов считанного числа гигантов духа. Вспышки духа отдельных личностей, как маяки указывают направления движения человечества по пути прогресса  и знаменуют вехи, критические точки и переломные моменты истории. Именно поэтому в прежние времена история как наука, по сути, была историей великих людей. С общесистемных позиций появление гиганта духа, пассионарной личности представляет собой гигантскую флуктуацию. Одна из тенденций развития человечества состоит в возрастании способности к отбору полезных флуктуаций, и как следствие, в возрастании роли человеческого фактора. Человеческий фактор приобретает все большее значение, как социальная сила. Способность общества к максимальному использованию и реализации человеческого потенциала в значительной мере определяет его будущее. Однако направленность человеческой активности может быть различной, в том числе и разрушительной, что в наше время может стать фактором цивилизационного риска.

     Обладание душой, по крайней мере, в столь ярко выраженном виде, есть чисто человеческое свойство. Душевное горение, немотивированная активность, иррациональность отличают реального  человека от серого усредненного «рационального эгоиста», который используется в экономических и социологических моделях. Свойственные народу качества души, патриотизм, национализм, одержимость идеей, сдержанность или яростность, трудолюбие или разгульность, взвешенность или отчаянность становятся движущими силами истории.

     Попробуем теперь отойти от «гигантов духа» и обратимся к душе «простого» человека, точнее к механизму ее формирования. Это может показаться странным для большинства читателей, но основной механизм формирования души до безобразия прост – повторение однотипных процедур. (В нем реализуется рационализация восприятия и преобразование рационального познания в чувственную форму. Он подробно рассмотрен в моей вышеуказанной работе. Существуют также варианты сильного однократного воздействия и сопереживания. В этом случае функцию повторения реализует память, многократно воспроизводящая один и тот же эпизод. На эффекте сопереживания основано воздействие искусства). Рассмотрим этот механизм на примере формирования души музыканта. (Никто не сомневается, что, по крайней мере, некоторые музыканты играют «с душой»). Ребенок, которого силой заставляют играть на скрипке или привязывают веревками к пианино, чтобы не убежал играть в футбол, явно еще не обладает душой музыканта. В результате длительного (длящегося годы) повторения тщательно подобранных упражнений, ребенок приобретает два свойства. Во-первых, автоматизм, при котором восприятие записанных на бумаге нот вызывает строго определенные, не контролируемые сознанием, моторные реакции пальцев, ударяющих определенные клавиши и вызывающих столь же определенные звуки. Во-вторых, способность чувственного восприятия музыки во все более сложных ее формах. Причем эта чувственная составляющая становится доминирующей, а техническая – все более автоматизируется и отходит на задний план. Вот эта чувственная составляющая, которая может совершенствоваться на протяжении всей жизни, является главным содержанием души музыканта. Если у музыканта есть, как говорят, «искра божья», это означает, что он нашел свое призвание. (Если же «искры» нет, то побарабанив несколько лет по клавишам или попилив на скрипке, он забрасывает это никчемное занятие, которое ему оказалось «не по душе»). В любом случае, душа формируется путем многократных повторений, однообразной рутинной работы, но наступает момент, когда музыка вдруг «сама» начинает звучать в душе и рваться на волю, и пальцы сами тянутся к клавишам, и приходит то, что называют, вдохновение, и музыка звучит совсем по-другому, и это значит, что душа – состоялась.

     Этот, достаточно примитивный механизм создан эволюцией. Аналогично формируется «душа» собак, лошадей и прочих домашних животных, постоянно общающихся с людьми. Различие состоит только в уровне и качестве. Но человечество обладает еще одной особенностью – способностью генерировать гигантские флуктуации.  Это – когда ребенок с рождения слышит музыку в звуках природы и в интонациях говорящих, и его душа формируется очень рано и очень направленно, когда он сам рвется к музыкальному инструменту, и музыка заполняет все его существо, становится смыслом и содержанием жизни. Это означает, что родился музыкальный гений или талант, имеющий от природы, как раньше говорили, божественное призвание. Гении – чрезвычайная редкость и ценность. Появление гения – историческое событие, так как именно они инициируют новые направления развития, влияют на ход истории. Уровень природной выраженности способностей человека варьирует в широких пределах по шкале: гениальность, талант, способность. (Аналогично, шкалу можно продлить в отрицательную область, вплоть до бездарности и полной тупости). Основная масса народа – середнячки, которые методом усердных повторений воспринимают частицы того, что создано гениями и талантами.  Однако именно простые середнячки создают ту среду, в которой возникают самоподдерживающиеся информационные волны, идущие от талантов, и от зрелости которой зависит судьба великих идей и открытий. И эта же среда рождает новых гениев.

     Метод повторения – основа любой профессии и если профессия не очень сложная, ее может освоить каждый человек. И тогда часть души этого человека будет связана с этой профессией. А если эта профессия совпала с «призванием», то этот человек счастлив и работа ему в радость и тогда эта профессия и все, что с ней связано, становится главным содержанием его души. Другая часть души человека связана с правилами поведения в обществе, моральными нормами, стилем жизни, со всем тем, чему учили с детства, что многократно повторяется и что вошло в привычку. Привычка – вторая натура, говорит пословица, привычные действия выполняются автоматически, а стремление к их выполнению имеет чувственный характер. Чем больше знаний, практик, опыта мы «перегоняем» в чувство, тем богаче становится наша душа, внутренний чувственный мир, чувственная реакция на восприятие явлений внешнего мира. И наоборот, тотальная преданность одной идеологии или вере, методическое регламентирование всего жизненного уклада человека, имеющее огромную силу воздействия, формирует узкую фанатичную душу, неспособную к широкому восприятию мира и недоступную голосу рассудка. Именно повторяемость, методичность, подобная солдатской муштре – испытанный метод формирования души требуемого типа, но не широкой души совершенной личности. Узость жизненного уклада налагает неизгладимый отпечаток даже на внешность и поведение человека, создает своего рода, визитную карточку, по которой «рыбак рыбака видит издалека», человек с опытом распознает сектанта, профессионального жулика или военного, а узники сталинских лагерей узнавали друг друга по едва уловимому выражению глаз.

     С общесистемных позиций, возникновение души есть нелинейная реакция интеллекта на уровень познания, дающая новое качество – автономность мыслительных процессов. Когда возникает новое качество, оказывается, что это не всегда то, что ожидалось, что предполагалось, и к чему стремились. «Нам не дано предугадать…», как точно подметил поэт. После того, как наша душа обретает автономность, мы способны ее контролировать весьма относительно. «Зов души» может оказаться сильнее доводов рассудка, юридических и физических препятствий. Немотивированная активность иррациональна и может достигать фантастической силы. С этих позиций рассмотрим одно очень важное социальное явление, во многом определившее характер индустриальной эпохи – дух капитализма, как его обозначил исследователь этого явления, Макс Вебер в знаменитом труде «Протестантская этика и дух капитализма», 1905 г. (К сожалению, жителям постсоветского пространства сочинения Вебера стали доступны совсем недавно). Под духом капитализма Вебер понимал иррациональное и ничем не ограниченное стремление к обогащению, работа до изнеможения, состояние напряжения и конкуренции, игнорирование христианской морали – черты, характерные для деятельности предпринимателей эпохи капитала и радикально отличающиеся от всего того, что было типично для предшествующего периода истории.

     Поводом для исследования послужили статистические данные, согласно которым доля предпринимателей-протестантов значительно превышает долю предпринимателей представителей других конфессий. Корни этого явления Вебер искал в особенностях протестантской догматики и связанной с ней общественной практикой и этикой. Он пишет: «Следовательно, в понятии «Beruf» находит выражение тот центральный догмат всех протестантских вероисповеданий… – догмат, который единственным средством стать угодным Богу считает не пренебрежение мирской нравственностью с высот монашеской аскезы, а исключительно выполнение мирских обязанностей так, как они определяются для каждого человека его местом в жизни; тем самым эти обязанности становятся для человека его призванием». (Beruf на немецком языке обозначает и профессию, и призвание). В кальвинизме «любовь к ближнему» приобретает форму прилежного выполнения своего профессионального долга, в результате которого создается польза для всех, преобразуется окружающий космос во славу Божию. «Ибо поразительно целесообразное устройство этого космоса, который и по библейскому откровению, и по самой природе вещей, очевидно, предназначен для того, чтобы идти на «пользу» роду человеческому, который позволяет расценивать эту безличную деятельность на пользу общества, как угодную Богу и направленную на приумножение славы Его». Далее, Вебер пытается установить «играло ли также и религиозное влияние – и в какой степени – определенную роль в качественном формировании и количественной экспансии «капиталистического духа», и какие конкретные стороны, сложившейся на капиталистической основе культуры восходят к этому религиозному влиянию».

    Можно считать доказанным Вебером, что особенности религиозной догматики и связанной с ней общественной практики оказали существенное влияние, если и не на зарождение, то уж точно на характер развития капитализма. (Этот вывод неоднократно подтверждался более поздними исследованиями социологов). Из этого следует, что не только ментальность, но даже относительно небольшие различия ментальности, связанные с конфессиональными особенностями, могут играть существенную роль в социальных процессах. Во второй, значительно большей части своей работы Вебер, в частности, попытался обосновать, эмпирически доказанную связь двух практик – протестантизма и капитализма, наличием аналогичной духовной связи между духом протестантских догматов и духом капитализма. (Употребляя слово, дух, мы используем терминологию Вебера). Следует отметить, что с этой задачей Вебер справился не вполне. Дело в том, что эти два «духа» во многом противоположны. Действительно, «Катехизис предпринимателя» Бенджамина Франклина, который пространно цитирует Вебер и который концентрировано выражает капиталистический дух, по существу воспевает «золотого тельца», а деятельность предпринимателя – как ревностное служение этому новому идолу. Бог умер, да здравствует Бог! Всё, наиболее осуждаемое в христианстве, нашло выражение в новом капиталистическом духе. Этот новый дух никак не возможно вывести из христианского духа, который противоречит ему в самих основах. Вебер указал на процесс, ведущий к такой трансформации: «По мере того как аскеза начала преобразовывать мир, оказывая на него все большее воздействие, внешние мирские блага все сильнее подчиняли себе людей и завоевали наконец такую власть, которой не знала вся предшествующая история человечества. В настоящее время дух аскезы — кто знает, навсегда ли? — ушел из этой мирской оболочки. Во всяком случае, победивший капитализм не нуждается более в подобной опоре с тех пор, как он покоится на механической основе». Нам остается развить эту идею.

     Формирование духа, ментальности, сознания, культуры – это общесистемный процесс, где причинно-следственные связи пребывают в трансформации. Упрощенно, схема такова: протестантских дух привел к возникновению протестантской практики профессиональных отношений. Упорно трудившийся человек формировал «профессиональную душу», начинал ощущать в себе призвание уже в своем изначальном сакральном смысле, как «призвание Господне». Вдохновение от труда стало восприниматься, как проявление милости Божией, предопределение к богоизбранности в спасении. Далее, эта практика переросла в практику капиталистических производственных отношений. Этот автономный процесс, подчинялся собственной внутренней логике, был обусловлен уже иными факторами – развитием технологии и организации, что привело к разделению труда, частной собственности, формированию финансового капитала и полного производственного цикла от производителя к потребителю.  А практика этих новых отношений формировала соответствующую душу. Изменившаяся практика изменяет характер души. Душа формируется через повторение однотипных процедур, через постоянно воспроизводящийся жизненный опыт. Практика капиталистических отношений формирует душу и дух капитализма. И уже эта обновленная душа мирится с греховной страстью к обогащению, и страстная всепоглощающая работа кажется доблестью, и образ Бога все более затуманивается и отходит на задний план. А на переднем – все более четко прорисовывается фигура нового божества. Уже не небесного, а земного, но столь же всесильного. Через меняющуюся практику земной жизни происходит эволюция бескомпромиссных и агрессивных учений в нечто аморфное, благостное и продажное. От духовных практик остаются пустые ритуалы. Таким образом, схема преобразования души такова: душа – практика – новая душа. «Бездушные профессионалы, бессердечные сластолюбцы — и эти ничтожества полагают, что они достигли ни для кого ранее не доступной ступени человеческого развития». (Цитата из Гёте, которую приводит Вебер). Эта схема взаимодействия духа и реальности воспроизводится повсеместно и в различных масштабах. И опять на сцене появляются гиганты духа, пророки, еретики, юродивые и  махди с горящими глазами и пылающей душой, требующие очищения, обновления и возвращения к истокам. И опять вокруг них формируется кучка столь же пламенных борцов и миссионеров истинной веры. Процесс пошел.

     Таким образом, на различных этапах становления нового типа социальных отношений происходит изменение определяющих факторов социального процесса, и ментальность – лишь один из этих факторов. Нелинейная реакция системы на воздействие одного фактора проявляется в том, что возникают изменения в других измерениях общего процесса. В данном случае, наиболее важным является разделение труда, при котором узкая профессия, повторение однотипных процедур входит в плоть и кровь, формирует душу. Человек выходит на уровень согласования своих устремлений и реальной практики путем выхода на автомотивированную активность. (В те времена, когда еще не придумали конвейер, всякая работа содержала творческую составляющую и могла доставлять духовное удовлетворение). Далее, формировалась вся технологическая цепочка от производителя к потребителю, где каждый элемент цепочки – узкий профессионал. Другими словами, с необходимостью возникал механизм капиталистического производства-потребления, с его конкуренцией, невозможностью остановиться в своем развитии, отсутствием пределов роста. Ясно, что негоциант старых времен, отправлявшийся в далекие путешествия за товаром, выключенный из непрерывного рабочего ритма, имел совсем иную ментальность, чем торговец нового времени, включенный в цикл, непрерывно получающий и продающий товар, не имеющий возможности остановиться и разобраться со своей душой. Отметим, что именно протестантская основа обусловила быстрое развитие необходимого типа отношений, так как первоначально, в отсутствие юридических институтов, эти отношения складывались целиком на доверии, на честности, присущей протестантам.

     Опыт показывает, что совокупность вышеизложенных условий, ведущих к возникновению капитализма, не является единственно возможной. Столь же успешно капитализм зарождался в вольных городах северной Италии, в атмосфере полного господства католицизма. Там траектория процесса была несколько иной, хотя результат – аналогичен. Это свидетельствует о существовании некоторой совокупности факторов, определяющих область реализуемости данного явления. Это именно область, а не точка, и протестантизм не является необходимым условием достижения этой области, хотя обеспечивает достаточно короткую траекторию процесса. Вместе с тем, не все формы ментальности обеспечивают достижение области реализуемости капиталистических отношений. Например, восточные верования не очень способствуют этому процессу, хотя «привитый» капитализм в дальнейшем укореняется и на этой почве. Но, скажем, кастовая структура общества или мировосприятие, характерное для американских индейцев прямо препятствует данному типу отношений. 

     Факт наличия различных путей самопроизвольного формирования отношений капитализма, свидетельствует о том, что капитализм является одним из аттракторов – устойчивых состояний социального процесса. Общественная система, попавшая в поле притяжения аттрактора, рано или поздно сваливается в это устойчивое состояние, независимо от ее первоначальных свойств, которые могут влиять на конкретный характер, время процесса и национальные особенности возникшей формы. Более того, силовые попытки вырваться из поля притяжения этого аттрактора, также не приводят к успеху. Об этом свидетельствует чудовищный социальный эксперимент – СССР. Социалистическое дитя отошло тихо и бесславно, преподав незабываемый исторический урок – социальный организм сам выбирает свой путь в соответствии с природой вещей, внутренней логикой процесса, которая может быть недоступна для нашего осмысления, но которая властно ведет своей дорогой. «Судьба, согласных с ней ведет, а несогласных – тащит». (Луций Сенека).

     Рассмотренный пример показывает, что социальный процесс не бывает поступательный, гладкий. Всегда можно наблюдать фазовые переходы, при которых меняются действующие причины или определяющие факторы развития. Первоначальная идея, попавшая на хорошо подготовленную почву, быстро распространяется среди активной части населения, формируются духовные практики. Эти духовные практики оказывают влияние на рост экономики, на производственные отношения, которые в свою очередь становятся причиной изменения и ослабления духовных практик. Деградация духа приводит к замедлению экономического роста и возникновению религиозных сект, стремящихся возродить этот дух. Возникает система волн духовного и экономического развития идущих со сдвигом по фазе и с переменой местами причин и следствий. По мере того, как усиливается секуляризация, и вера в Бога перестает выполнять мобилизующую роль, в игру включаются идеологии, лишенные теологической основы – коммунистическая, либеральная, анархизм, гуманизм, «голос земли и крови», «национальная идея», «зеленая идея» и т. д. Когда с неба уходят боги, оно не остается пустым. «Свято место пусто не бывает».

     Победное распространение капиталистических отношений связано с жестокой необходимостью существовать в одинаковом темпо-мире и не оказаться на обочине исторического процесса. Этот процесс, как Левиафан с деловым и приветливым лицом дядюшки Сэма, не поклоняющийся никаким богам, кроме золотого тельца, и не питающий никакого уважения к чужим богам, традициям, культурам, методично, планомерно и неотвратимо, как ударная волна пронесся над миром. Те, кто смог выжить после этого удара, оказались заражены капиталистическим духом, и прошлое для них перестало существовать. Прошлое осталось в матрешках, кокошниках и березках, в тупых образах индейцев на входе в паб, экзотических танцах на утеху пресыщенным белым туристам, в списке объектов и практик, взятых под охрану Юнеско. Общественная практика неизбежно меняет душу общества. И та ли это высокая душа, к которой стремилось человечество в своей многотысячелетней истории?

     И еще один важный момент. Особенности механизма формирования души, как следует из вышеизложенного, оказывают непосредственное влияние на характер социального процесса. Это подтверждает ранее высказанное утверждение, что в социальных явлениях, то есть явлениях самого высокого уровня организации, происходят процессы внутренне непротиворечивого согласования законов, закономерностей, свойств и механизмов, присущим всем, более низким уровням организации материи, включая фундаментальные взаимодействия.