Онтологические прогулки

(Мысли меньше, чем ни о чём)

Рене Магритт. Друг порядка. 1964

 1. Можно не думать ни о чем. Можно даже думать о ничем. Новая аристократия мыслит меньше, чем ни о чем. Мыслетрусие состоит из веры и неверия. За его пределами – знание и незнание. Я мыслю, значит я знаю, что не существую.

2. Новая и последняя аристократия это сообщество одиночек, которые закончились, не начавшись.  Всё, что мы имеем, имеет нас. У нигилиста ничего нет, его имя – никто. Да и его самого нет. А то немногое, что, казалось бы, есть, полностью заточено на уничтожение наличного бытия и торжество ничто. Последовательный нигилизм снимает, дискредитирует и дезавуирует бытие во всех его проявлениях. В ничто, в отличие от нечто, заключено решение всех вопросов. Любовь к ничто – это, по сути, стремление стать им, еще до соединения с его Абсолютом.

 3. Любой человек, выходящий за пределы повседневности, в некотором отношении, нигилист. Нигилизм – это чудовищный факел в сумерках обыденности. Он освещает обыденность, но стремится и сжечь ее. Уничтожение обыденности для нигилизма есть уничтожение причин своего нигилизма. И вместе с ней он желает уничтожить себя, как нигилиста. Нигилист отличается от обывателя тем, что стремится сам сгореть в очищающем огне нигилизма. Радикализм и решительность нигилизма есть демонический (необыкновенный, отличающийся сильным характером, злой) радикализм и демоническая решительность. Он демонический меч, занесенный над повседневной рутиной. Наше необоримое и тайное любопытство к необыкновенному всегда коренится в необоримом и тайном презрении к обыденности. Именно демоническое в нигилисте отделяет его от всех остальных людей и делает его одиночество абсолютным.

  4. Надежда умирает первой. Нигилист начинает с уничтожения бытия в себе. Он до такой степени отвергает любое существование, особенно в форме банальных ценностей толпы, что это не снилось даже самому Будде! Человек толпы (по Эдгару По) тем именно и отмечен, что в глазах у него неподвижно стоит маниакальная страсть к самосохранению, и страсть эта заглушает все остальные, даже самые сильные побуждения. Оказавшись перед лицом ничто, человек толпы мгновенно впадает в слепое отчаяние (в отличие от него, нигилист в течение всей жизни пребывает в отчаянии разумном), начинает растерянно хлопать глазами и спрашивать: отчего нигилист немедленно не повесится? Он не понимает, что повеситься это на самом деле такая же банальность, как посетить отхожее место. Если у человека толпы ослабевает возможность реализовать свою трусливую потребительскую манию, но остается хотя бы малая толика личной храбрости, он и сам вполне способен свести счеты со своей ничтожной жизнью, однако массы преимущественно состоят не из смелых, а из трусливых маньяков, пуще смерти боящихся осуждения со стороны окружающих.

  5. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на жизнь. Суицид, или ненасильственная смерть – это проявление независимости, унизительное для власти. В свою очередь, естественная (то есть, насильственная) смерть – это свойство переживших себя покойников, которые так и не узнали. что никогда не жили. К сожалению, свидетельств о несуществовании не выдает никто. Да, в смерти есть что-то неприличное, но в жизни его еще больше. Несчастные массы не знают, что в пустоте нет ни верха, ни низа, поэтому никто не может ни унизиться, ни возвыситься и, следовательно, можно не бояться пресловутого общественного мнения. При этом носителя нигилистического мировоззрения они рассматривают как маньяка странного и подозрительного, не понимая, чего от него можно ждать, но интуитивно чувствуя, что перед ними – беспощадный враг существования, и если он продолжает жить, то для того только, чтобы существование вернее разрушить. Уже Шопенгауэр с Гартманом в этой связи заявили, что речь должна идти ни больше ни меньше как об уничтожении вселенной, иначе игра просто не стоит ничто. Согласно Беркли, быть – значит быть воспринимаемым. Поэтому, когда человечество исчезнет, Вселенной, в том виде, в каком мы ее воспринимаем, не станет. А «реальная» вселенная, если она вообще есть, это кантовская «вещь в себе», до которой нам нет никакого дела.

 6. Каждому нормальному человеку следует всю жизнь возделывать сад, а затем послужить в этом саду удобрением. Работа прерывает головокружительный диалог интеллекта с предметным полем ничто, создает иллюзию значимости, помогающую забыть о своей ничтожности. Я не буду делать ремонт в туалете, я передумал, ибо мир обречен, – так рассуждает критически мыслящая личность. На самом деле в мире все находится не на своем месте, включая и сам мир. Лучший способ разрушить повседневность состоит не в том, чтобы тупо бездействовать, а в том, чтобы ежедневно и ежеминутно практиковать в себе и вокруг себя абсолютный хаос. Этой линии поведения придерживались пан Швейк и его автор, только они стремились разрушить Австро-Венгрию, а подлинная цель состоит в том, чтобы уничтожить вселенную.

 7. Значение истории состоит в перераспределении зла. Что нигилизм думает о государстве? Ничего, ибо оно его не интересует. Дело в том, что в своей ненависти к человечеству последовательный нигилизм способен превзойти даже государство.

   8. Ошибкой практически все революционеров являлось редуцирование поставленных целей до уровня вульгарного материализма. Революция пустоты (Ничто к власти и Пустота к господству – Азсакра Заратустра) направлена на уничтожение не только материального, но и духовного (абсолютный разрыв духа). И, в конечном итоге, всего. Что остается? Меньше, чем ничто. NIHILLIHIN & ETERNAL REBELLION. Азсакра Заратустра говорит о рассеивании власти посредством пустоты и обращении ее в ничто. Ему всегда были ближе хаос, анархия и пустота, чем власть, порядок и господство. Вообще, он много рассуждает о «великой охоте на смерть» и об окончательном «разрушении разрушителей». Согласно его представлению, агрессия, в её истинном жизненном порыве, всегда будет актуальна для самых «ужасающих тружеников» мысли. Свободный мятежный эрос – это не семейная «принудительная эякуляция» обыденной любви. Жизнь, роды, смерть – это насилие над организмом. Философ всегда применяет одновременно, наиболее сложное и самое простое. Агрессия, насилие, твёрдость – это простота. Нежность, трепет, хрупкость – это сложность. Антонен Арто учил «отклонять форму и подстрекать хаос». Азсакра выделяет при этом «хаос к свободе» и обращает его против всех видов «управляемого хаоса», против всех «низших анархий» системы. Ему требуется чистая энергия бунта для высоты мысли, а не для приземлённости распрей и обыденности погромов. Его интересует не «агрессия» как таковая, а то, что исходно превосходит её в «тайной деконструкции» из самого мягкого. Допустим: порхание бабочки как залог падения крепостей, дрожание капли как энергия для удара цунами, извив хвоста ящерицы как смерть/жизнь всех сразу. Он всегда готов говорить со свиньями, главное – не метать бисер перед человеком. Азсакра разработал боевой концепт «Ничтоницше» (и другое) и достаточно успешно использовал всё это как против Западной мысли, так и против Восточной философии. Перефразируя грустного весельчака-самоубийцу Ги Дебора: «любая философия также должна быть уничтожена». Для чего? Для торжества самого Невозможного и Невероятного. Не «мы ещё не мыслим» (Хайдеггер), а мы всё ещё не так рискуем для мысли в скорости и безумии. Молния в отличие от атомного взрыва никогда не может быть старомодной.  Если мир до сих пор есть то же самое «людское дерьмо», значит и «воля к власти» – человеческая дрянь. Всё есть иллюзия, всё есть копия копии («без оригинала»). То есть: сделать «мат матрице маткой» в этом насквозь лживом мире ещё не удавалось никакому женскому организму. Так говорил Заратустра. И так обозначено это в самых древних «негациях» и новых «отрицаниях». Азсакра тоже отрицатель. Ницше без Ницше – вот эта молния! Заратустра против Заратустры – вот это безумие!

  9. Смыслы жизни возможны только в пространстве мифа. Нигилизм выступает как враг лживой культуры, главная функция которой состоит в том, чтобы создавать комплексный Вымысел, совмещающий инстинкт выживания с его абсолютной неосуществимостью. Нигилизм выступает также как убежденный носитель антифилософии, антисциентизма и антинатализма, рассматривая любые проявления витальности исключительно с позиций ничто.

   10. Только ленивый не замечает, что философы говорят ни о чем. Философия представляет собой собрание анекдотов. Поэтому лучший философский труд – это сочинение Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов». Этой замечательной книгой вполне можно было бы ограничить изучение истории философии, ибо самое существенное, что сказала философия состоит в том, что сказать ей нечего. Таким образом, философы, сами того не сознавая, вот уже несколько тысячелетий упрямо заявляют ничто.

  11. Религии мало наличного бытия. Она утверждает   сверхбытие, которого на самом деле нет. Таким образом, религия, так же, как и философия, заявляет ничто. У каждого возраста свои сказки. Религия – это детские сказки, а наука – сказки для повзрослевшего и поглупевшего человечества. Наука рождена, чтоб сказку сделать былью. Она затопила несчастную планету испражнениями разума, которые, чавкая и рыгая, пожирает общество потребления. Именно наука, еще до того, как Коперник открыл, что земля имеет форму горшка, обнаружила, что за пределами бытия никакого сверхбытия нет. Поэтому, когда мир окончательно утонет в испражнениях, все вернется в небытие, на которое наука, как и религия, объективно работает.

12. В психологии есть правило 5\15\80, в соответствии с которым только 5% людей способны к критическому мышлению, 15% небезнадежны, а остальные представляют собой послушную массу. Эта дифференциация фатально зависит от наследственной биохимии мозга. Больше того, абсолютно все «наши» мысли и поведение, доминирование и жертвенность, эгоизм и альтруизм полностью определяются случайными бессознательными реакциями нейронов мозга.   Иначе говоря, маньяк не способен не быть маньяком, обыватель обывателем, а нигилист нигилистом. Нас всех объединяет отсутствие выбора действий и результатов действий. 

  13. Ошибка Шопенгауэра заключалась в том, что он называл первооснову мира волей. Этот перенос «человеческого, слишком человеческого» на неживую природу сродни антропоморфным идолам язычников. Ничто хаотично и случайно. Так же, как огонь сжигает, ничто ничтожит именно в силу своего отсутствия. Оно есть бытие из ничто в ничто. Череп Парменида символизирует то самое небытие, о котором философ говорил, что его нет.    

  14. Мы пыль, которую кружит и разносит ветер. Мир стоит на случайности. Больше того, он сам и есть случайность. – А может быть, случайности не случайны? – спрашивает последний человек, наивно хлопая глазами и надеясь, что представляет собой нечто, а не ничто. Случайности случайны. Тем не менее, обыватели проводят жизнь в напрасных попытках избежать случайностей, пока этому не положит предел внезапно оторвавшийся тромб.

15. Небытие предполагает разделение на небытие в себе (взятое само по себе) и небытие для себя. Последнее является все тем же небытием в себе, которое как целое теперь становится самообращенным. Поскольку небытие есть, оно стремится преодолеть это противоречие, отрицая само себя. Воспринимая себя на уровне чувства и мышления человека, а затем уничтожая его, небытие приходит к самому себе, совпадает с собой, становясь небытием в своей абсолютной завершенности. При этом, бытие, как предсуществование небытия, чувственно воспринимаемо. Это значит, что оно основывается на мнениях и иллюзиях и, как таковое, противоположно истине. Следовательно, истина, в свою очередь, противоположна бытию и представляет собой умопостигаемое небытие.

16. Во вселенной уже обнаружено больше двух триллионов галактик, подобных Млечному пути, на периферии которого приютилась пылинка Земля. Случайно и ненадолго выросшая на Земле биологическая плесень наивно мнит, что все движущиеся к своему концу в чёрной пустоте призрачные галактики представляют собой лишь фон, обеспечивающий воспроизводство плесени. Нигилизм танцующих в ледяной бесконечности звезд возвращает все иллюзии в космический прах.

17. Неистина есть форма истины. Вопрос лишь в том, достаточно ли те или иные идеи безумны, чтобы быть истинными?

___________

Сокращённая версия на английском была опубликована здесь.