Онтологические прогулки

 

                                                 

Владыка жизни

 

Вощев и пустота

В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчёт с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста в нём слабосильности и задумчивости среди общего темпа труда. Вощев взял на квартире вещи в мешок и вышел наружу, чтобы на воздухе лучше понять своё будущее. Но воздух был пуст, и весь мир также был пуст. И тогда Вощев понял, что будущего нет и настоящего тоже. А если так, то каким ничтожным должен быть человек, который стремится выжить!

 

Правда

О пользе чтения

Я был лживый мальчик. Это происходило от чтения. Воображение моё всегда было воспламенено. Я читал во время уроков, на переменах, по дороге домой, ночью - под столом, закрывшись свисавшей до пола скатертью. За чтением я проморгал все дела мира сего. Это обстоятельство, наверно, единственное, что по-настоящему радует меня в жизни. Слишком уж плохие у мира сего дела. К сожалению, я давно не ребёнок и больше не верю в книги.

 

Пятница

С самого раннего детства я больше всего на свете любил море. Я завидовал каждому матросу, отправлявшемуся в дальнее плавание. По целым часам я простаивал на морском берегу и не отрывая глаз рассматривал корабли, проходившие мимо. Я мечтал добраться на каком-нибудь судне до необитаемого острова, чтобы скоротать там жизнь в полном одиночестве. И однажды мне повезло, и моя заветная мечта осуществилась. Но недолго я ликовал – очень скоро на мой остров занесла нелегкая дикаря по имени Пятница, и мое уединение разрушилось, толком не начавшись. Это была поистине Чёрная Пятница! Пришлось вернуться в толпу. Я снова живу среди людей и горько протестую против Вселенной.

 

Пандемия

Нам посчастливилось жить в замечательное время – это век безумия, дни безверия, пора тьмы, стужа отчаяния, и кажется, что у нас впереди ничего нет! У каждого в глубине души есть потаённая мечта о небытии, но большинство её трусливо предаёт.

 

Женщина в чёрном

Медведенко. Отчего вы всегда ходите в чёрном?

Маша. Это траур по моей жизни. Я несчастна.

Медведенко. Отчего? (В раздумье) Не понимаю… Вы здоровы, отец у вас хоть и небогатый, но с достатком.

Маша. Вот своим достатком он меня и достал! Дело в том, что у него в жизни совсем нет мечты. Казалось бы, ему и предавать нечего. Но он и эту несуществующую мечту ухитрился предать!

 

Трое в гробах

–  Нам необходимо переменить на время образ жизни. – сказал Гаррис. В эту минуту дверь приоткрылась и в ней показалась головка миссис Гаррис.

– Вам лучше поменять его на образ смерти, заговорщически прошептала она и, широко распахнув дверь, с грохотом вкатила в гостиную массивный дубовый гроб на колесиках, а следом за ним еще два.

 

Кто прошёл на лодке вверх по реке, тот исходил лишь однообразие самого себя. Поэтому с того самого дня мы, все трое, мирно отдыхаем каждый в своём уютном гробу и ждём движения воды.

 

Поэт у окна

Беру кусок смерти, грубой и бедной, и творю из него сладостную легенду, ибо я поэт. Косней во тьме, тусклая, бытовая или бушуй яростным пожаром, над тобой, жизнь, я, поэт, воздвигну творимую мною легенду об очаровательной и прекрасной смерти. В спутанной хаотичной череде жизненных обстоятельств случайны всякое начало и всякий конец. А что может быть чудеснее быстрого конца? Если бы наша жизнь состояла в вечном стоянии у окна, каждый очень скоро выбросился бы из него.

 

Пляска смерти

Приключение

– Убили, значит, Фердинанда-то нашего. – сказала Швейку его служанка. – Счастливчик! А у нас из всех приключений – только в кровати елозить…

–  Ничего, пани Мюллерова, – ответил Швейк, – будет и на нашей улице праздник. Тем более, что похоже скоро начнётся мировая война.

Швейк со служанкой переглянулись и, тяжко вздохнув, отправились в кровать, где пани Мюллерова всякий раз баюкала Швейка, как безумная мать баюкает своего мёртвого ребёнка.

 

Шли и пели

Шли, шли и пели «Вечную память», и когда останавливались, то казалось, что её по налаженному продолжают петь ноги, лошади, дуновения ветра. Прохожие пропускали шествие, любопытные, весело приплясывая, входили в процессию, спрашивали: «Кого хоронят?» Им отвечали: «Живаго». «Что делается-то! А нас-то, нас-то когда же? Чем мы-то хуже? Мы ведь тоже живаго! Пустите и нас тогда в ящик!» Но им не о чем было волноваться: в конце концов, любопытные получили всё, что хотели. Их сердца вытекли из грудных клеток как содержимое треснувших кувшинов. Всё дело в том, что смерть всякий раз побеждает жизнь и, не имея больше перед собой жертвы, сама становится жизнью.

 

Москва

Я – москвич! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него всего себя. Я – москвич! Велик Я… Говорят, что за пределами Москвы есть еретики, которые утверждают, что никакой Москвы нет, что всё это телевизионный обман, матрица и набор симулякров. Какая трагедия не верить, что Москва существует! И какая трагедия в неё верить…

 

День прошёл

День, прошёл, ну и … с ним.  Он прошёл, как и вообще-то проходят дни, я убил, я тихо сгубил его своим примитивным и робким способом жить. Привычка жить это самая низменная из всех потребностей. Но как её можно преодолеть? Я не мыслю, следовательно, я существую. Таким образом, чтобы освободиться от реальности, следует в первую очередь начать думать, и тогда многое сделается ещё более непонятным. У философии есть относительная ценность только в том случае, когда она мысленно уносит нас подальше отсюда.

 

Комаров и парижане

Триста сорок восемь лет, шесть месяцев и девятнадцать дней тому назад парижане проснулись под перезвон всех колоколов, которые неистовствовали за тремя оградами: Сите, Университетской стороны и Города. В Париж вошёл сам Комаров!

– Эй, Комаров, – окликнули его из толпы зевак, – пойдём ловить комаров!

– Нет! – наотрез отказался Комаров. – Я лучше пойду ковырять глистов! А потом выпущу их на свободу. Убивать это слишком предсказуемо, ну, а мне по душе интрига.

 

Костыльки

В семь часов тридцать две минуты утра весёлый солнечный зайчик проскользнул сквозь дырку в шторе и устроился на носу невесёлого ученика шестого класса Вольки Костылькова. Мальчик чихнул и проснулся. Из соседней комнаты доносился голос матери. Волька её недолюбливал, потому что она заставляла его по утрам вставать и весело ковылять по жизни на костыльках. При этом остальные дети, до изнеможения глупые, были намного сильнее его. Волькина бесполезная жизнь была посвящена уборке мусора и повторяющимся ошибкам. Волька тяжко вздохнул, взял свои костыльки и поскакал из дома на поиски живых.

 

Палка

Мистер Шерлок Холмс сидел за столом и завтракал. Обычно он вставал довольно поздно, если не считать тех нередких случаев, когда ему вовсе не приходилось ложиться. Я стоял возле камина на коврике и вертел в руках палку, забытую нашим вчерашним посетителем. Закончив завтракать, Холмс сел в своё любимое кресло и стал мучить скрипку. Вот здесь-то палка мне и пригодилась! Я убил ею сразу двух зайцев – неприятный шум и Холмса, гуманно избавив последнего от ничтожества и горестей жизни. Теперь я живу один, и мне больше не нужно ни хотеть, ни понимать, ни анализировать.

 

Нужно ждать

Во Фландрии, в Дамме, когда май уже распускал лепестки на кустах боярышника, у Клааса родился сын Уленшпигель. Повитуха Катлина осмотрела его с ног до головы.

– В сорочке родился, повезло ему: не жилец он!

Но она ошиблась. Уленшпигелю предстояло ещё хорошенько помучиться, в том числе пережить пытки инквизиции. Ибо тем, кто имел несчастье родиться, смерть не даётся просто так, её следует заслужить. А до этого её остаётся только терпеливо ждать.

 

Тост про ожидание

Однажды заходит ко мне Алексей Степаныч Молчалин и говорит:

– Нужно, голубчик, погодить!

Разумеется, я удивился. С тех самых пор, как я себя помню, я только и делаю, что гожу. Вся моя жизнь исчерпывается этим словом.

 Помилуйте, Алексей Степаныч, – изумился я. – Сколько ещё годить?

– Не спеши, а то успеешь, –  загадочно ответил мой гость.

Так пусть наше ожидание будет ежедневным, обращённым в никуда призывом о том, чтобы оно поскорее закончилось!

 

Оптимист

Он поёт по утрам в клозете. Можете представить себе, какой это жизнерадостный, здоровый человек. Желание петь возникает в нём рефлекторно. Большего мерзавца сложно себе вообразить. Своим пением он глумится над сотнями несчастных, которые где-то на планете Земля именно в эти мгновения корчатся в муках. А также над теми, кто мучится непосредственно возле дверей, ожидая, когда он закончит. Но весельчак будет петь ровно до тех пор, пока весь мир вместе с ним не унесётся в вонючую даль.

 

Лолита

Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка по нёбу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Ло-ли-та. Она была Лола в длинных штанах. Она была просто Ло по утрам и в одном носке. И она была Лилит, когда похищала новорождённых, чтобы пить их кровь и высасывать мозг из их костей.

 

Эрос и Танатос

Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в насекомое. Лёжа на панцирной спине, он не спеша обдумал новую ситуацию, после чего решил реализовать свою тараканью сущность и спустился на пол на поиски самки. Скоро он обнаружил подходящий экземпляр: красотка вылезла из щели и призывно шевелила усиками. Но не успел Грегор Замза наброситься на неё, как обоих накрыл карающий тапок. Его короткая жизнь и жизнь несостоявшейся подруги так и остались бессмысленными. Эти двое лишь слегка поиграли в существование, не думая о нём, под великим покоем звёзд.

 

Без вины виноватый

Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он родился и был осуждён на жизнь.

 

Доктор