Проза

                                                                                                         …Золотая дремотная Азия…         

В названии «бедуин» слышится слово «беда». Но это лишь на слух. На деле же беда меня обходит стороной. Давно мы уже не кочуем в песках. И всё у меня есть: кров; семейный очаг; семья; питьё и еда. И род мой сильный! И в моём доме всё есть. Всего полно. О будущем не загадываю – оно само себя покажет. Хотя, по возможности, сегодня кирпичики закладываю, готовлю его. Но только не сейчас, не в данный момент.

Потому что сейчас стоит изнуряющий зной.

Просто не знаешь, как спастись от жары.

В тень. Cкорее в тень! В спасительную тень! Забраться и не высовываться. Гамак, подушка, халат. Килим накину на гамак. Тогда ковёр не даст песчинками сечь меня, если налетит cлучайный ветерок с завихрениями. Всё! Больше ничего не надо! Расслаблюсь… Все мысли из головы выкину! И тогда навалится лень! Приятная лень! Блаженная лень! И можно будет забыться. Уйти от этой палящей действительности…

Много стаканов чая и кофе за день выпил.

Через силу съел арбуз. Ничего другого не могу! Аппетит появляется только по ночам. Днём же – только арбуз. Ну, ещё финики в мякоть крошу... Съел. Забрался в тень. Под навесом лучше всего отдыхать. В доме, в аркаде, похуже. Жарче там. И ветра не бывает. Совсем. Гасятся порывы…

Сейчас бы слабенький ветерок… Хоть бы малейший… Наслаждение получить… Наслаждение, как от выпитой пиалы сока лимонного… Попозже, ближе к ночи, ветерок точно появится, но мне сейчас бы надо.

Жара. Слабость. Глаза тяжелеют, слипаются…

За невысокой саманной стеной нашего махалля слышалось равномерное позвякивание колокольцев. Оно появилось давно, и я это слышу. Эти звуки стали нарастать, нарастать… Нет, не засну! И вот уже можно на слух без напряжения определить, что идёт караван. Нет, нет! Не караван, слабый караванишко… из пяти  бактрианов. Но это не всё, что я могу о нём поведать. Что можно о нём сказать? Сказать, не поднимая головы. Лень ведь мне! Я же в тени. Сыт. Сейчас бы поспать – в самый раз. Ну, ладно! Спать не дано, пока! Определим-ка на слух, что это за звери. Возраст – все трёхлетки. Вес – по триста пятьдесят – триста девяносто килограмм. Значит худые. Значит в пути дней тридцать – тридцать два. Всё это по шагам узнаю. Колокольцы отлиты из бронзы в племени хашб. Или это работа берберов? Одно из двух. Только они имеют такие своеобразные подзвоны. Такой чистоты звуки. Часто меня спрашивают, как я всё распознаю? На слух, не глядя, о многом могу сказать? Так, я же и живу уже не мало! Смотрим, вернее, слушаем дальше. Сейчас! Только подушку поправлю. Устали звери настолько, что того и гляди, вот - вот упадут. Как подкошенные свалятся. Судя по ровным звякам колокольцев бактрианы идут, не позволяя себе наклониться к траве, наклониться к колючкам. Бредут и бредут, как заведённые, и до команды не остановятся. О, среди них затесался один дромадёр. Одногорбый! Как я раньше не расслышал? У него поступь совсем другая.

Но вот завопил вожак. Почему вожак? Другим в походе нельзя орать! Да только вожак и имеет голос. Ну, ещё и погонщик. Вожак и погонщик. Во! Новые нотки какие-то у вожака. Нет, это не команда. Это удивление. Узнал он место, оказывается. Был он здесь, в нашем оазисе, на нашем островке жизни, в детстве. Погоди, погоди-ка! Ага, помню верблюда-младенца. Так же сипло он кричал. Я тогда верблюдов держал. Мы его меднику продали. Очень он просил. А этот караван откуда вошёл? Ну, да! Эти и вошли с той стороны, где заросли тугаев переходят в бустан, персиковый сад. Значит, бредут они со стороны субботнего базара. Это в пятнадцати нагромождениях каменных барханов от нас. Их пересечь надо. А до базара они в дороге свой месяц провели. Значит, полагаю, медные изделия продали. И чем то нагрузились… Соль и продукты набрали… А вот что странно: они одни пришли. Без погонщика. Странно… Почему так? Вот незадача. Ну, позже узнаем. Не сейчас… Не надо суеты… Не надо.

А вы заметили, что караван идет, а собаки не лают? Заметили, конечно. В чём тут дело? Да, всё просто – жара! Иссушающая жара! Лень собакам. Они же тоже тень любят! Не любят на солнце глядеть. Его ведь не пересмотришь…

Лень встать и мне, посмотреть. Тут тень. Больше мне ничего не надо. Мне шевелиться лень. И ещё глаза открывать. Тяжёлые веки поднимать… Да и зачем в такую-то жару вставать? Надо ли? Попозже всё, не сейчас! Потом! Всё потом! Лень!

Я слышу, как пасутся мои барашки, мои копытные. Всё спокойно. Всё хорошо. Какая-то тень деревьев над ними есть. Куцая тень, но что делать? Едят колючку. Потом в кучах для них сложен корм. Махмутка за ними приглядывает. Если его зной не сморил…

Караван, слышу, до озерца, вот-вот, дойдёт. Там и остановятся. Войдут верблюды в озерцо. Вижу, перед глазами картинка живая стоит, как разобьётся водное зеркало, перемешаются отражения пальм, обрамляющих озерцо, когда эти звери плюхнутся, погрузятся в воду. Взбутетенят чистые струи, замутят. Позже подойду туда… Посмотрю… Наведу порядок. А пока лень…

Что же с погонщиком? Ну, потом, потом! Всё потом! Не сейчас! Сейчас спать.

Глаза закрываются и вижу сон: пришедший караван всё идет. Рядом мои скоты пасутся, как паслись. Моё стадо разбрелось по лесу. Да, да. В моем оазисе, который раскинулся на краю света, среди пустыни, есть настоящий лес. Заблудиться - не заблудишься, но здорово удивишься. Тут у меня, кроме финиковых и кокосовых, растут маслиновые деревья с седыми с одной стороны листьями, мирра, фисташковые с их восковыми листочками, акация, тамариск и фикусы. Даже драконовое дерево можно встретить…

А вот и погонщик бредёт. Еле-еле. Еле-еле. Дойдёт, слава всевышнему! Позже выясню, какая помощь ему нужна. Может, он просто устал от солнца? Хуже, если заболел. Или завернул куда к знакомым? Мало ли? Не я один в нашем оазисе живу.

Я вижу, хоть и закрыты мои глаза, как идёт пришедший в наш оазис караван, идёт через пески, сквозь миражи и песчаные бури, от колодца к колодцу, сквозь земли разных племён, среди столетий, тысячелетий, сквозь поколения, через вечность…Караван идёт по песку, а потом приподнимается и движется, паря над землёй. Паря над барханами. Полоса марева между верблюдами и песком ширится, ширится… Звери улетают всё выше и выше. Возносятся! А ведь с какой-то тайной каждый верблюд каравана пришёл, судя по тому, как он губу зажимает. Да? И держит эту тайну в себе. Какую-то вечную-вечную тайну. А наши дни, наша жизнь мимолётны. Как этот мой сладостный сон.